свернул на ту, что вела на восток. На вершинах гор уже нежился бледно-лиловый отсвет заката.

Снизу бесшумно, как росомаха, подкрадывалась ночь. Птицы возились в кронах деревьев, где-то неподалеку несколько раз раздраженно прокричал кобчик. Из тайги натягивало ароматом душистой смолы, прелью скал и дуплом. Внезапно к нему добавился запах дыма. Казалось, где-то неподалеку жгут костер.

Алексей вопросительно посмотрел на Егора.

– Здесь скит поблизости, – пояснил урядник. – Как раз рядом с источником. В нем старец Протасий живет. Говорят, втихушку знахарствует, но не каждого принимает, только кто ему покажется. Некоторые барыни из Тесинска к нему частенько заглядывают. Шут их знает зачем, может, от порчи их избавляет, а то от чего другого? – Егор подмигнул Алексею и расхохотался.

Внезапно послышался стук копыт по камням и из-за поворота навстречу им выехал всадник. В наползающих сумерках они не сразу разобрали, что перед ними женщина. Но она узнала их первой и, поздоровавшись, произнесла с веселым недоумением:

– Илья Николаевич, а вы как здесь оказались? Неужто тоже лечиться на источник приехали?

– Марфа Сергеевна! – поразился Алексей не меньше ее. – Вот уж кого не ожидал в тайге встретить, так это вас! Не боязно одной ездить?

– Так я ж не одна. – Она улыбнулась и, подхватив лежащую поперек седла винтовку, навскидку ударила по стоящей неподалеку сосенке. Верхушка деревца отлетела напрочь, а Егор даже присвистнул от восторга:

– Ну и лихая вы барышня, Марфа Сергеевна!

Она весело им подмигнула, оттянула затвор, и пахнущая порохом гильза крутанулась под ноги, щелкнула по камням.

– Да, с такой подружкой не страшно, – произнес с уважением Егор и поинтересовался: – А винтовочка- то не наша, не расейская вроде?

– Это Миша мне подарил, еще в прошлом году. – Марфа нежно погладила ложе винтовки. – «Арисака», японская!

– Слышал, слышал. – Урядник подъехал ближе и взял винтовку из рук Марфы. Подержал, покачивая в руке, словно испытывая на вес, затем вскинул и прицелился в верхушку скалы напротив. С явным сожалением вернул «арисаку» хозяйке, причмокнул языком: – Хороша, зараза! Не зря, говорят, хунхузы за нее пять коней дают!

– Не знаю, с хунхузами не встречалась, – рассмеялась Марфа. – По мне «винчестер» все же лучше, но тяжелее, поэтому «арисака» для меня сподручнее.

– Так вы здесь охотились? – догадался Алексей, заметив двух притороченных к ее поясу гусей.

– А, – махнула Марфа небрежно рукой, – это попутно! Подстрелила, еще когда до источника добиралась. А ездила к нему за грязью да за водой. – Она шлепнула ладонью по одной из двух плоских металлических фляг, свисавших по бокам лошади. – Матушке ноги лечу. Чирьи ее замучили. И Марии Викторовне тоже помогает. Рана у нее уже затянулась, но рука пока плохо действует...

– Что-то серьезное? – спросил Алексей.

Марфа разобрала в его голосе беспокойство, успокаивающе улыбнулась:

– Все обойдется, Илья Николаевич! Но, сами понимаете, рана была тяжелая, и шрам, конечно, заметный останется.

– Вы что-нибудь сумели узнать, кто подобными самострелами балуется? – вспомнил вдруг Алексей про задание, которое дал сестре Михаил.

Марфа пожала плечами:

– Удивительно, но никаких следов! Я опросила многих охотников, никто ничего подобного не встречал.

– Да, у меня то же самое, – признался Алексей. – В здешних местах такие самострелы не ставят. – И предложил: – Давайте мы вас проводим, Марфа Сергеевна, а то уже темнеет!

– Спасибо, но обо мне совершенно не стоит беспокоиться, я здесь как дома! – ответила Марфа. И, попрощавшись, через несколько мгновений скрылась за поворотом тропы.

Алексей проводил ее взглядом и повернулся к уряднику:

– Я тебя, Егор Лукич, давно хочу спросить, с какой это стати Марфа в черные одежды рядится? Вроде не вдова и не схимница. Да и молодая еще!

– Сам я подробностей не знаю, – отозвался урядник, – то что люди говорят, то и могу сказать. По слухам, у нее жених был, сын одного богатея из Североеланска. Кажется, дело уже к свадьбе шло, но осудили ее жениха на вечную каторгу. И сгинул он где-то то ли на Витиме, то ли на Шилке... После этого и стала она черное носить.

– За что его осудили?

– Вроде как деньги фальшивые делал.

– Деньги? – удивился Алексей. – Зачем ему деньги, и к тому ж фальшивые? Сам же сказал, что сын богатея? Кстати, не помнишь его фамилию?

– Не помню, да и ни к чему мне это было, – ответил Егор и встрепенулся: – А что, узнать?

– Да я и сам узнаю, при случае. Так зачем жениху Марфы понадобились деньги?

– Видно, батюшка не слишком баловал или на какие другие нужды шибко требовались. Офицеры, вишь, завсегда в картишки любят перекинуться, потом, барышни разные, вино из погребов...

– Так он офицером был?

– Офицером, но, кажись, не настоящим, то ли доктором, то ли еще кем-то?

– Доктор, офицер, фальшивый монетчик... Целый букет! – усмехнулся Алексей. – Но, видно, сильно его Марфа любила, если до сих пор траур носит.

– Ох сильно! Замуж ведь так и не выскочила! – согласился Егор. – А такие завидные женихи находились, даже англичанин, инженер с приисков сватался. Нет, всем отказала! Нянькой при Михаиле Корнеиче осталась! Спиться ему не дает да от баб срамных бережет!

– Жалко, – покачал головой Алексей. – Такая красивая женщина!

– А судьба не спрашивает, красивая или уродина какая! – вздохнул в ответ Егор. – К красивым она того – больше норовит спиной повернуться!

Тропа нырнула в распадок и повела дальше. Но Егор направил лошадь на едва заметную среди травы тропку, и через четверть часа они выехали к скале, покрытой рыжим налетом, из-под которой бился, клокотал ключ, издающий сильный серный запах. Вода сбегала по деревянному лотку и собиралась в небольшое озерцо, берега которого были разбиты множеством ног в жидкую грязь. Егор спешился и, припадая на раненую ногу, подошел к ручью. Подставил под струю фляжку, дождался, когда она наполнится. Затем склонился к воде и тщательно обмыл лицо, шею и столь же тщательно обтерся подолом исподней рубахи. Посмотрел на Алексея, который остался в седле.

– Сполоснись, Алексей Дмитрич, все легче станет. Устаток как рукой снимет. – И с довольным видом поболтал фляжкой. – Сейчас приедем, ранки на ногах смажу, к утру, не поверишь, затянет, как на собаке!

– Ты мне лучше скит покажи, где старец этот живет! Протасий, кажется?

– Это мы мигом! – Урядник взгромоздился на лошадь, поругивая больную ногу за неуклюжесть, и кивнул головой. – Поехали.

Они завернули за скалу и сразу же увидели скит – огороженный высоким частоколом дом, который ничем не походил на охотничье зимовье. Настоящая, добротная изба, скатанная из огромных, переложенных мхом лиственничных бревен, крытая дранкой, с четырьмя застекленными, а не затянутыми звериным пузырем окнами, какие Алексею приходилось встречать в глухой тайге во время долгих мыканий в поисках Захара и Ерофея.

– А давай-ка, Алексей Дмитрич, в гости к старцу напросимся, – подмигнул Егор и, не дожидаясь его согласия, забарабанил в ворота кулаком.

В ответ раздался звонкий собачий лай, а через некоторое время хлопнула дверь и послышались тяжелые шаги.

– Зря ты это затеял, Егор Лукич! Ему же вера не позволяет с мирянами общаться! – прошептал Алексей.