Свел потихоньку козла? – залаяла громко Лициска.
Я лишь успел закричать: 'Куда ж он, куда удирает?
Разве козленка он сам не отдал бы мне, побежденный
В пенье? Свирелью своей его заслужил я по праву.
Знай, что моим уже был козленок, Дамон и не спорил,
Лишь говорил, что пока передать открыто не сможет.
Воском скрепленная? Ты ль не привык хрипящею дудкой,
Неуч, на стыке дорог выводить свои жалкие песни?
Хочешь, кто в чем силён, испытаем друг перед другом?
Эту корову свою, чтобы ты отказаться не вздумал, –
Ставлю. А ты с чем выходишь на спор, что ставишь залогом?
Я не решусь ничего в заклад поставить из стада:
Строгий отец у меня и придира мачеха дома, –
Два раза в день он сам отару считает, козлят же
Раз уж сошел ты с ума: два буковых кубка я ставлю.
Точены оба они божественным Алкимедонтом15.
Поверху гибкой лозой резец их украсил искусный,
Гроздья свисают с нее, плющом бледнолистньш прикрыты.
Тот на благо людей начертал весь круг мирозданья17
И предсказал жнецу и согбенному пахарю сроки.
Спрятав, их берегу, губами еще не касался.
Тот же Алкимедонт и мне два выточил кубка.
Изображен им Орфей с лесами, идущими следом.
Спрятав, их берегу, губами еще не касался.
Видя корову мою, не станешь расхваливать кубки.
Нынче тебе не сбежать. Идем, на все я согласен.
Сделаю так, чтобы впредь ни с кем не тягался ты в пенье.
Ну начинай, что ни есть, – за мною задержки не будет.
Ни от кого не бегу. Но, сосед Палемон, ты поближе
К сердцу спор наш прими – ведь это не малое дело.
Все плодоносит кругом, и поля, и деревья; одеты
Зеленью свежей леса – пора наилучшая года!
Ты начинаешь, Дамет, а ты, Меналк, отвечаешь.
В очередь будете петь – состязания любят Камены18.
Он – покровитель полей, он к нашим внимателен песням.
Я же – Фебом любим. У меня постоянно для Феба
Есть приношения – лавр с гиацинтом, алеющим нежно.
Яблоком бросив в меня,19 Галатея игривая тут же
Мне добровольно себя предлагает Аминт, мое пламя, –
Делия даже не столь моим знакома собакам.
Я для Венеры моей подарок достал: я приметил
Место, где в вышине гнездо себе голуби свили.
Яблок десяток послал золотых и еще к ним добавлю.
Ах, что мне говорит – и как часто! – моя Галатея!
Ветры, хоть часть ее слов донесите до слуха бессмертных!
Много ли проку мне в том, что тобой я, Аминт, не отвергнут,
Ты мне Филлиду пришли, Иолл, – мое нынче рожденье;
Сам приходи, когда телку забью для праздника жатвы.
Всех мне Филлида милей: когда уезжал я, рыдала;
«Мой ненаглядный, прощай, мой Иолл, прощай!» – говорила.
Бури – деревьям, а мне – попрекания Амариллиды.
Сладостна всходам роса, отнятым земляничник козлятам,
Стельным коровам – ветла, а меня лишь Аминт услаждает.
Любит мою Поллион, хоть она и простецкая, Музу.
В новом вкусе стихи Поллион сам пишет20 – пасите,
Музы, тельца, что уж рогом грозит и песок подрывает.
Тот, кому друг Поллион, да возвысится другу на радость!
Мед да течет для него, и аммом ежевика приносит.21
Пусть козлов он доит и в плуг лисиц запрягает.
Дети, вы рвете цветы, собираете вы землянику, –
