Пас ведь отары у рек и сам прекрасный Адонис94.
Вот пришел и овчар, с опозданьем пришли свинопасы,
Все вопрошают: «Отколь такая любовь?» Появился
Сам Аполлон: 'Что безумствуешь, Галл, – говорит, – твоя радость,
В лагерь ужасный, в снега с другим Ликорида сбежала'.95
Вот пришел и Сильван96, венком украшенный сельским,
Пан, Аркадии бог, пришел – мы видели сами:
Соком он был бузины и суриком ярко раскрашен.
«Будет ли мера?» – спросил. Но Амуру нимало нет дела.
Ах, бессердечный Амур, не сыт слезами, как влагой
Он же в печали сказал: 'Но все-таки вы пропоете
Вашим горам про меня! Вы, дети Аркадии, в пенье
Всех превзошли. Как сладко мои упокоятся кости,
Ежели ваша свирель про любовь мою некогда скажет!
Ваши отары я пас, срезал бы созревшие гроздья.
Страстью б, наверно, пылал к Филлиде я, или к Аминту,
Или к другому кому, – не беда, что Аминт – загорелый.
Ведь и фиалки темны, темны и цветы гиацинта.
Мне плетеницы плела б Филлида, Аминт распевал бы.
Здесь, как лед, родники, Ликорида, мягки луговины,
Рощи – зелены. Здесь мы до старости жили бы рядом.
Но безрассудная страсть тебя заставляет средь копий
Ты от отчизны вдали – об этом не мог я и думать! –
Ах, жестокая! Альп снега и морозы на Рейне
Видишь одна, без меня, – лишь бы стужа тебя пощадила!
Лишь бы об острый ты лед ступней не порезала нежных!
Песни, которые мне сицилийский передал пастырь.
Лучше страдать мне в лесах, меж берлогами диких животных,
И, надрезая стволы, доверять им любовную нежность.
Будут стволы возрастать, – возрастай же с ними, о нежность!
Злобных травить кабанов, – о, мне никакая бы стужа
Не помешала леса оцеплять парфенийские98 псами.
Вижу себя, – как иду по глухим крутоярам и рощам
Шумным. Нравится мне пускать с парфянского лука
Разве страданья людей жестокого трогают бога?
Нет, разонравились мне и гамадриады100, и песни
Здешние. Даже и вы, о леса, от меня отойдите!
Божеской воли своим изменить мы не в силах стараньем!
Или же мокрой зимой подошли к берегам Ситонийским102,
Иль, когда сохнет кора, умирая, на вязе высоком,
Мы эфиопских овец пасли под созвездием Рака.
Все побеждает Амур, итак – покоримся Амуру!'
Сидя в тени и плетя из проскурников гибких кошелку.
Сделайте так, чтоб они показались ценными Галлу,
Галлу, к кому, что ни час, любовь моя так возрастает,
Как с наступленьем весны ольховые тянутся ветки.
Где можжевельник – вдвойне; плодам он не менее вреден.
Козоньки, к дому теперь, встал Геспер, – козоньки, к дому!
Георгики
Книга первая
Как урожай счастливый собрать, под какою звездою
Землю пахать, Меценат, и к вязам подвязывать лозы
Следует, как за стадами ходить, каким попеченьем
Скот разводить и каков с бережливыми пчелами опыт,
Вы, что по кругу небес ведете бегущие годы,
Либер с Церерой103 благой! Через ваши деяния почва
Колосом тучным смогла сменить Хаонии104 желудь
И обретенным вином замешать Ахелоевы чаши!105
С фавнами вместе сюда приходите, о девы дриады!
Ваши дары я пою. И ты, кто ударом трезубца
Из первозданной земли коня трепетавшего вывел,
Грозный Нептун!107 И ты, покровитель урочищ,108 где щиплют
Рощи покинув свои, Ликея тенистые склоны,
Пан, блюститель овец, приди, коли помнишь свой Мёнал,
Вудь благосклонен ко мне, о тегеец! Минерва, маслину110
Нам подарившая! Ты, о юноша, нам показавший
Боги, богини! Вы все, которых о поле забота!
Вы, что питаете плод, чье было не сеяно семя,
Вы, что обильно с небес дождем поливаете всходы!
Вскоре воспримут тебя, – города ли увидеть, о Цезарь112,
Иль все пределы земли пожелаешь, иль целой вселенной
Ты, как земных податель плодов и властитель погоды,
Будешь смертными чтим, материнским увенчанный миртом113?
Станешь ли богом морей беспредельных, и чтить мореходы
