Промаявшись весь вечер и бессонную ночь, Петр всю первую половину следующего дня думал об одном – что скажет Даше в свое оправдание. Кирилл объяснил ее внезапное появление нелепой случайностью: всегда снабжал Дашу английскими книгами из отцовской библиотеки, приготовил и на этот раз, чтобы ей передать. Но никак не ожидал того, что явится за ними сама.

Наконец Петр остановился на самом простом – решил рассказать ей все начистоту о своих прежних отношениях с Мариной и о причинах последней встречи, чего невольной свидетельницей она стала. «Нет ничего лучше правды – никогда не подведет! – убеждал он себя, надеясь на удачу. – Даша поймет, я пошел на это в ее же интересах!»

Тяжело вздохнув в предчувствии трудного объяснения, набрал номер; подошла… Прерывающимся от волнения голосом начал:

– Дашенька! Верь мне: все не так обстоит, как ты могла подумать. Я все тебе объясню, только выслушай!

В трубке раздались частые гудки – бросила трубку. Петр решил звонить до победного конца: набирал номер еще раз десять – нет ответа… Когда у него уже кончалось терпение, Даша не выдержала:

– Ну чего ты хочешь? Тебе не совестно?

Не зная за собой вины, Петр избрал методом защиты наступление:

– Как ни странно – нисколечко! Тебе не в чем меня упрекнуть!

– Это уже нахальство! – возмутилась Даша. – По-твоему, не верь глазам своим? Может, ты и с Мариной плохо знаком?

– Марину знаю достаточно близко, – не стушевался Петр. – Но это было до тебя, Даша. Я же не напоминаю тебе о прошлом!

– А я не о прошлом – о том, что видела!

– Вот в этом и состоит недоразумение! Это была провокация Марины! Я, что ли, ее обнимал? Она, как тебя увидела, так на мне и повисла.

Даша промолчала: то, что он сказал, ее смутило, но она не поверила.

– Ловко выворачиваешься, – с горечью сказала после паузы – Интересно, как вы там вместе очутились?

– Совсем не потому, о чем ты думаешь! Хотя ты права: приехал я, специально чтобы поговорить с Мариной. Так как, – повысил он голос, это она поливает тебя грязью!

– Не может быть! – все еще не веря прошептала Даша. – Это правда?

– Конечно же! Я как узнал, сразу решил встретиться с ней у Кирилла, чтобы заткнуть ей рот.

Только теперь для Даши стала проясняться картина происшедшею.

– Знаешь что, Петя… приезжай и все расскажешь! Не то я с ума сойду… – попросила его жалобно. И добавила: – Я одна дома.

Не помня себя от радости Петр выскочил на улицу – и бегом в метро. Всю дорогу обдумывал, как короче и убедительнее, чтобы не обидеть и не вызвать ревность, рассказать о поклепе, который возвела на нее Марина. Но когда Даша открыла ему дверь – все приготовленные слова сразу вылетели из головы.

Даша стояла перед ним опустив голову, с опухшим от слез лицом в простом домашнем халатике, но такая милая, желанная… Поскорее обнять, прижать к своей груди… Она робко подняла на него глаза – и он понял, ничего говорить не надо, прощен и любим по-прежнему… Порывисто притянул ее к себе, покрывая лицо и шею нежными поцелуями, дрожа от охватившего его желания и чувствуя – она жаждет того же, что и он.

– После… после мне все объяснишь… – прерывисто дыша, прошептала Даша, и увлекла его к себе в комнату. Остановились у постели, долго целовались; потом, совсем потеряв голову, лихорадочно сбрасывая с себя одежду, упали на кровать, сжимая друг друга в объятиях… Раздался резкий стук в дверь, она распахнулась – на пороге возник Василий Савельевич…

Шокированный увиденным, он все же сохранил самообладание; прикрывая дверь, сурово бросил дочери:

– Даша! Скажи своему молодому человеку, чтобы оделся! Я жду его в гостиной.

Обсуждать тут нечего… они обменялись лишь боязливыми взглядами. Даша, укутавшись простыней, осталась лежать, а Петр быстро оделся и пошел на встречу с ее отцом – как Иисус на Голгофу.

Василий Савельевич вернулся домой раньше времени – забыл рукопись – и никак не ожидал от дочери такого конфуза; однако не растерялся, сидя в гостиной мрачно раскуривал трубку. «Нужно положить конец этому безобразию! – твердо решил он. – Они, конечно, любят друг друга, но унижать дочь я не позволю! Ничего хорошего се не ждет. Дашенька меня поймет, подчинится». Задумавшись, он не сразу заметил, как Петр, пунцовый от смущения, нерешительно остановился в дверях гостиной – потупился как провинившийся ученик.

– Садитесь, молодой человек! – Хозяин указал на кресло против себя; так же официально, не называя по имени, продолжал: – Пора нам поставить все точки над «i»! Итак, – он холодно посмотрел ему в глаза, – намерены вы жениться на Даше?

– Конечно! – хрипло подтвердил Петр, хотя все в нем восставало против такого допроса. Но родители просят с этим повременить.

– Ну что ж, иного ответа я и не ожидал, – с мрачным негодованием откликнулся Василий Савельевич. – Как я слышал, вы и ваши родные сомневаетесь, стоит ли породниться с такими безродными людьми, как мы? Разве я не прав?

Растерявшись от этого враждебного тона, Петр промолчал, и тот продолжал, все более распаляясь:

– Это мне понятно. Непонятно одно: почему, откладывая женитьбу, такой благородный молодой человек не желает отложить и все остальное? Или моя дочь – подстилка для вашего благородия? – Василий Савельевич хлопнул кулаком по журнальному столику, так что подпрыгнула пепельница.

Он резко поднялся с места; невольно среагировав, встал и Петр.

– Так вот что я вам скажу, благородный молодой человек! – изо всех сил сдерживая кипящее негодование, процедил Василий Савельевич. – Может, в отличие от вашего, в моем роду лишь несколько поколений честных тружеников, но и мне присуща фамильная гордость. – Глубоко вздохнув, и непримиримо глядя на Петра, он решительным жестом указал ему на дверь: – Уходите и чтобы я вас здесь больше не видел! О Даше можете забыть!