— Пойдем в дом. А то я сух, как песок на пляже.

В доме у него было еще больше игрушек. Большой мешок нового спортивного оружия, уже начинающего покрываться пятнышками ржавчины. Цветной телевизор. Дорогое походное и рыболовное снаряжение беспечно разбросанное по углам. На кухне у него стоял огромный, как в отеле, холодильник, новенькая эмаль которого была покрыта отпечатками грязных пальцев, набитый первоклассным пивом. В углу кухни я заметил ящики очень хороших спиртных напитков.

Все не новое, все грязное и заляпанное. Я заглянул через дверь в крохотную спальню. Двуспальная кровать была покрыта ворохом грязных простынь, пятнистых как леопардовая шкура. По виду они напоминали шелковые. В спальне стоял едкий запах, как в клетке хищника или в норе плотоядного кота.

Мы пили пиво в полном молчании, потом он сказал наигранным тоном извиняющегося хозяина.

— Я собирался устроить так, чтобы толстуха тут прибралась немного. Но как-то вот из головы вылетело. Боюсь, теперь она это сделает не раньше как после экзаменов. Не хочу ей учебу портить.

Я уселся в кресло со сломанным подлокотником.

— А что, здесь не знают о существовании закона о растлении малолетних?

— Сперва кто-нибудь должен пожаловаться, дружок. Как там тебя зовут, черт побери?

Я сказал ему. Он громко повторил.

— Ты чем-нибудь занимаешься?

— Тем, что под руку попадется.

— Говорят, это лучшее занятие, Макги. Но иногда работаешь с кем-нибудь, кому нравится пускать все на волю волн, потому что они бесятся безо всякой причины. И тогда снова с ними дела иметь уже не хочется. А, может, они чертовски глупые фортели выкидывают, посылая к тебе кого-нибудь, кто может и законником оказаться.

— Крейн Уаттс, — сказал я. — Отличный парень. Чего бы там закон ни потребовал, всегда вывернется. У меня есть повод беспокоиться за тебя, малыш Бу. Но, может быть, ты связался с этой компанией потому, что все было обделано почти легально. Уаттс просветил меня. Я могу использовать некоторые его мыслишки, но не его самого. Для того, чтобы помочь моего голубка выпотрошить. И это парень пожирнее, чем Уилкинсон. Но я не собираюсь делить доход на столько частей. Судя по тому, что говорил Уаттс, изъятое у Уилкинсона поделили между ним, тобой, Стеббером, Гизиком, Вильмой и попечителем Кипплеровского поместья. Я искал голодного адвоката и нашел его. Но мне нужен не только голодный, но и умный.

Бу вытер лоб. Был он немного не в своей тарелке.

— У этого тупого ублюдка язык без привязи, точно?

— Ты и я, Бу. Мы оба знаем, как можно заставить кого следует разговориться. Меня это заинтересовало. А он оказался весьма прытким.

— Люблю прытких, — мечтательно произнес он.

— Когда он протрезвел окончательно, то пытался все отрицать. Может, мне и подойдет эта часть, с дополнительными сборами, чтобы все законно выглядело. Но можно и просто: ударить и убежать. В любом случае мне нужна женщина. Насколько я понимаю, та дамочка работает со Стеббером. Но, как ты думаешь, войдет она в дело без него?

— А у кого я могу знать это, налетчик?

— А как я могу узнать об этом, не спросив Уаксвелла?

— Что тебе сказал Уаттс?

— Не успел я до этого добраться, как он принялся такую околесицу нести, что правду ото лжи не отличишь.

— Я бы сказал, что иметь тут Кэлва Стеббера не помешает. Это жирный счастливчик, сукин сын, снег зимой продаст. С ним все гладко идет. Однако ты можешь заполучить Уаттса, но не получишь ни Стеббера, ни женщины. Ни Бу Уаксвелла. Он с ними имеет дело только раз. У меня были только небольшие дела с адвокатиком и ничего больше. Видал эту Вив? Она на старину Бу смотрела так, словно это плевок на тротуаре. Я взял себе на заметку позаботиться об этом в дальнейшем. У меня слишком много было дел тогда, чтобы ее воспитывать. Она ни одного мужика не стоит, это уж точно, только время тратить попусту. Вив твердая женщина, и уж когда старине Бу удастся ее пообтесать, она сюда прибежит, как старая развалюха, никуда не сворачивая. Я это себе в уме отметил, потому что любому дураку ясно — Вив точно не получает всего того, к чему стремится. — Он подмигнул. — И она немного перебарщивала, смешивая старину Бу с грязью. А это всегда, во все времена, было хорошим знаком. Они всегда так себя ведут, когда в их маленьких и хорошеньких головках зарождаются определенные идейки, которые их слегка пугают.

Я почувствовал, что он отвлекает мое внимание, но не понимал, зачем.

— Давай вернемся ближе х делу, Уаксвелл. Эта женщина действительно так хороша, как показалось Уаттсу?

Он пожал плечами, сходил еще за двумя бутылками пива, вернулся, протягивая одну мне, и сказал:

— Она не отпускала Артура ни на шаг, как одну из этих маленьких мохнатых собачонок, что таскают за собой повсюду богатые женщины. Она вышла за него на законных основаниях. Кэлвин Стеббер говорил, что она всегда так делает. Получает развод в Алабаме. Без имущественных претензий это легко и быстро. Она уже одиннадцать раз так замуж выходила. Со Стеббером и Гизиком они раздевали всех этих мужиков до нитки одного за другим. В среднем, по человеку в год. Может, с твоим человеком у нее уже так здорово не выйдет. Она не ребенок больше.

— Где я могу отыскать ее?

Он непонимающе уставился на меня.

— А почему ты меня спрашиваешь?

— А почему бы нет? Уаттс говорил, что после того, как вы обчистили Уилкинсона, рванули с Вильмой прямо сюда.

Он обвел глазами комнату, словно видел ее впервые.

— Сюда? С чего это ему в голову взбрело?

— Потому что Уилкинсон рассказал ему, как это было. Потом через несколько месяцев, когда снова показался и потребовал денег. Артура отправили в Сарасоту искать ветра в поле. А когда он вернулся в мотель, Вильма уже смылась. Уилкинсон сказал Уаттсу, что нашел вас с Вильмой здесь, и ты избил его.

Уаксвелл откинул голову и загоготал, хлопнув себя по колену.

— Ах, это! Боже ты мой! Ну точно, он же приезжал сюда. То ли пьяный, то ли больной, Бог его знает. У меня тут подружка была, официанточка одна из Майами заглянула повидаться. Крохотулечка такая, не больше Вильмы, и волосы серебристые, как у ней. А дело-то к закату шло, освещение неважное. Вот этот дурак Артур и вбил себе в голову, что наверняка перед ним жена. Трудно сказать. Пришлось мне его немного вздуть и вышвырнуть отсюда.

Он покачал головой, перестал улыбаться и искренне поглядел на меня.

— Честно говоря, приятель, я бы не возражал, если бы Вильма тут немного потусовалась. Я сделал несколько попыток. Но вылетел горячей пулей, дружок, спотыкаясь и падая. Немного задело мою гордость, но я в пролете не первый раз, да и не последний. Каждому мужчине приходится сознавать, что есть женщины не про него. Все, что у меня с ней было, это бизнес. Она не видела во мне смысла для развлечения. Может, фригидная она. Не знаю. А может, нет денег — нет постели. Как я понимаю, когда Артур ехал на автобусе в Сарасоту, она уже давным давно была на пути в Майами со своей долей выручки. А уж куда ее понесло оттуда — Бог знает, куда-нибудь, где она сможет хорошо пожить, пока деньги не кончатся. Тогда придется к новому присасываться, чтобы и из него все до капли вытянуть.

Я отпил большой глоток из своей бутылки, чтобы он не заметил злобы, вспыхнувшей на моем лице. Сначала Бу пытался увести меня в сторону, а потом стал играть в откровенность. Дома и во дворе полно игрушек. Милдред Муни не могла выдумать эту мерзкую сценку у бассейна в доме на побережье. Да и Артур твердо помнил о тех маленьких часиках с бриллиантами, которые, как он считал, будто бы продала Вильма. В то же время, Уаксвелл понятия не имел ни о том, что их видела миссис Муни, ни о том, что Артур мог узнать часики. Сколько он мог получить после аферы с Уилкинсоном? Пять тысяч? Самое большее, десять. Ну, может, двадцать пять. А на них много новых игрушек не купишь. Внезапно я живо представил себе это маленькое, нежное пухлое личико, колышущееся на дне черного, медленного водного потока, и прекрасные серебристые волосы, вытянувшиеся вдоль течения, темные, едва заметные впадины, где когда-то были