довольно потянулся, потом резво встал, достал диктофон из этой «камеры предварительного заключения» и распахнул шторы.

За шторой была абсолютно прозрачная дверь, похоже сделанная из толстенного акрилика, из которого обычно лепят пуленепробиваемые витрины в ювелирных магазинах. За этой дверью была почти пустая комната. На полу комнаты не было даже линолеума – похоже это просто крашенный бетон. Такими же были и стены, а на потолке висели люминесцентные лампы без абажура, как на каком-нибудь складе. Однако краска нигде не слезла – такое чувство, что по полу никогда не ходили. Секрет оказался прост – внутри комнаты на некотором расстоянии от стен, пола и потолка находились вторые стены, выполненные из такого же прозрачного пластика – этакий кубик внутри пустой комнаты. В этом кубике стоял абсолютно прозрачный стол и четыре прозрачных кресла. Вся мебель без швов и соединений – похоже просто отлита из пластмассы. Откуда-то сверху спадало два тонких провода, один заканчивался разъемным штекером, а другой был подсоединен к простенькой трубке-телефону, лежащей на столе. Такие телефончики были популярны в Америке в 80-х: примитивная прозрачная трубка с кнопкой. Положи ее на стол – телефон выключится, разговор окончен, возьми в руки – сразу гудок. Ну и дизайн стиля постмодерн – всю требуху видно. Конечно в данном случае не в стиле дело. Рядом лежал единственный листок бумаги на специальной маленькой поставочке-подложке и простой карандаш.

Технарь указал на коврик и попросил разуться. Смысл этого действия был Ване не совсем понятен, ну там досмотр, это ясно, а тут… Не самого же себя подслушивать! Очкарик истолковал его замешательство по своему и быстро вынул из ящика стола пару одноразовых бумажных «тапочек», которые носят в госпиталях или на чистых производствах. Иван снял туфли и остался в носках. Одевать «тапочки» он посчитал лишним. Техник открыл маленькую округлую дверь внутреннего куба и загнусавил заученную инструкцию- напутствие:

– Пройдите в комнату и сядьте в одно из кресел. Подсоедините ваш диктофон к свободному проводу, затем не спеша досчитайте до тридцати и возьмите трубку. Никакого кода набирать не надо – сразу любой нужный вам вашингтонский номер. После набора услышите гудок, затем автоответчик сообщит вам, принят ли код-сигнал с вашего диктофона. Сигнал на выходе мы дополнительно перекодируем, так что за конфиденциальность можете не сомневаться. Затем можете перезвонить кому вам надо и поговорить голосом, но не дольше 10-ти минут. В процессе разговора прошу по помещению не ходить, пластик не царапать. Писать только на подложке, бумагу на стол не класть! Будут проблемы, позвоните мне – наберите на телефоне три нуля. Как закончите – тоже наберите три нуля, я вас выпущу. Заранее спасибо за кооперацию.

Ваня прошел в комнату. Внутри этого бокса оказалось весьма жарко. Пластик под его ногами еле заметно задрожал, видимо включилась специальная вибрационная установка, обеспечивающая резонансное звукопоглощение. Айван плюхнулся в кресло, подсоединил диктофон, как просили посидел-посчитал и сбросил инфу по спецномеру. На другом конце провода мягкий женский голос произнес дежурную благодарность, а затем стал автоматически диктовать приемный номер поступившего документа. Ванька едва успел его записать. Звонить кому-то еще Ваня посчитал излишним – он свое дело уже сделал, остальное уже не его забота. Три нуля и валим отсюда – впереди еще работа в помощь подполковнику Сингху, потом солдатский ужин, а после возможно обещанный глоток бренди.

Сержант беспечно храпел, высунув ноги из окна «Хаммера». Ваня постучал его по подошве:

– Подъё-ооом!

– А это вы… Чёт быстро. Ну поехали.

Добрались без приключений. Им на встречу из «бабла» выскочил Сингх в заляпанном зеленом клеенчатом фартуке. Ваниному возвращению он искренне обрадовался, видать все же боялся, что его подчиненный закапризничает и попросит отвезти его не обратно в часть, а в отель. Оно и понятно – подчинение «сивиков» весьма формальное, а работа ему в помощь, так вообще один энтузиазм. Получив результаты анализов, Ванька легко доделал дело по утопленнику и пошел в «пузырь». Сингх быстро объяснил суть – расставил акценты, что его интересует в первую очередь, а затем организовал второй стол и дал на подхват коронер-текнишина. С такой бригадой дело пошло споро. Наконец взяли последнее обмотанное клеенкой тело, а вот и оно возвращается назад в «холодный бабл» уже в виде некой аккуратной куколки в белой простыне, подготовленной к мусульманскому погребению (если исключить сроки и факт самого вскрытия, то в остальном похоронная служба старалась по возможности соблюдать традиции, даже при братских захоронениях). Сингх довольно стянул перчатки и похлопал заполненную пачку чек-листов (при массовых экспертизах для экономии времени используется специальная форма, где писать приходится мало, в основном проставляя цифры или иные данные в специальные графы и картинки). Ну всё, можно идти в офис на обещанное бренди. Да и пожрать бы чего не мешало, ужин то они пропустили.

В своем кабинете Сингх залез в маленький холодильник и вынул плоскую бутылочку «Хенесси». 375 мл. И это после такого сумасшедшего дня на двоих здоровых мужиков! Ванино лицо вытянулось и изобразило немой вопрос: «ещё есть?» Лицо Према округлилось и выразило немой ответ: «больше нет». Жрать тоже совсем ничего не было. Пить коньяк из морозильника, да еще из пластмассовых стаканчиков как-то совсем выпадало из этикета. Синх вздохнул и ушел в лабораторию. Вернулся он с двумя круглыми колбами – в них поровну разлили бутылку. Хоть горлышки у колб узкие, но мероприятие все же сразу приобрело классический коньячный шарм – круглую колбу было удобно держать в ладони, побалтывая и согревая бренди, как в подобающей для такого дела рюмке-тюльпанчике. Трепаться о войне и работе совсем не хотелось, говорили о доме, о семьях, об Америке… Скоро бренди растеклось по всем сосудикам уставших тел, наполняя их приятным теплом и негой, а вот желудки в протест отчаянно завопили – голод проснулся с тройной силой. Подполковник снял трубку и стал кому-то звонить, выясняя, остался ли у них Эм-Ар-И (MRE, meal ready to eat, а попросту сухпай). Вскоре наверх прибежал знакомый сержант-медик и притащил два запечатанных конверта. Сержант удалился, и подполковник с «сивиком» зубами впились в блестящую пластиковую пленку вакуумной упаковки, которая пискнув с треском разорвалась. С голодухи в общем-то не плохой (если не сидеть на нем неделю) сухой паек вообще показался самой изысканной пищей. Под такую закусь опять захотелось выпить. Ваня вытер руки и взял со стола Сингха резную деревянную чашечку-сувенир. Такие чашечки очень популярны у арабов – изнутри они примитивно выточены на обычном токарном станке, но снаружи весьма затейливо украшены узорами и вязью. В них удобно хранить ручки и карандаши, а больше для каких-то реальных бытовых целей они, похоже, не предназначены.

– О! Дерево. То что надо для Грэнд-Па Хоттаба! В России мы «Хоттаба» обычно из матрешкиной половинки пили.

Челюсти Према Сингха замерли, и он с полуоткрытым тупо уставился на Айвана, не понимая, о чем это он. Оказалось, что американский военный медик не только не знает о чудесном напитке, известным русским военным судмедэкспертам как «Старик Хоттабыч», но даже не слышал слова «матрешка», хотя о многослойных Russian dolls (русских кукулок) он какое-то представление имел. Срочно потребовалось провести разъяснение с демонстрацией.

– Прем, у тебя жидкий азот есть?

– Есть, конечно. Три дюара – один поди уж выкипел, но в остальных должно быть больше половины.

– А спирт?

– Ясное дело, тоже есть… Но ты же не собираешься эту гадость пить!

– Не дрефь, военный. Будет не гадость – будет райское удовольствие с незабываемым шоу!

Сингх полез доставать ключи, всем видом показывая, что он в принципе не против отведать русской профессиональной экзотики. Захватив обычный термос, коллеги спустились в подвал, где стояли здоровые дюары – специальные емкости для хранения жидкого азота, похожие на большие двухслойные алюминиевые кувшины. Из них аккуратно отлили азота в принесенный китайский ширпотреб. Пролившиеся капельки, тихо шипя, смешно крутились по полу, микроскопическими ракетками носясь по кафелю и оставляя за собой маленькие туманные следы. Все же минус 196 по Цельсию не шутка. Затем зашли в лабораторию, где Сингх достал тяжеленную канистру со спиртом.

– Айван, ты сколько весишь?

– 225 фунтов – ответил Ванька.