- Он погибли. В дороге сломалось колесо. И карета свалилась с утеса.

- А моих родителей убили французы. Думаю, ты знаешь об этом.

- Да, я слышала. Кажется, они были на борту английского судна, направлявшегося в Севилью, когда на него напали французы. Так мы и не навестили родителей твоей матери в Испании. - Виктория замолчала, все так же глядя в сторону. - Я знаю, что ты был не просто морским капитаном, Рафаэль. Ты работал на наше правительство, против Наполеона. Это из-за своих родителей? Ты хотел отомстить?

Рафаэль задумался и ответил не сразу:

- Ты права. Вначале мною руководила только месть. Прошли годы, прежде чем я наконец понял, что могу приносить вполне реальную пользу своей стране. То, что я делаю, спасает жизни моих соотечественников-англичан, а в некоторых случаях изменяет исход сражения или решает судьбу города. И тогда мои личные мотивы несколько ослабели... Кто-то, по-моему, Фрэнсис Бэкон, сказал, что месть - это один из видов дикого правосудия. Вероятно, он прав, но я сумел освободиться от этого чувства. Я понял, что мне нравится постоянно подстерегающая на каждом шагу опасность, поединок умов, умов между мной и врагом... Но вернемся к тебе, Виктория. Скажи, если бы в нашу первую брачную ночь я не повел себя как последний дурак, ты бы рассказала мне всю правду?

- Конечно, - не задумываясь, ответила она. - Я как раз собиралась это сделать. Разумеется, я ужасно боялась, что, увидев такое вопиющее уродство, ты не захочешь меня. Должна признаться, я отлично понимала, что обязана была рассказать тебе все еще до свадьбы. Но знала, что не смогу. Если бы ты только мог себе представить, как я трусила! У меня не было никаких сомнений, что, узнав правду, ты не захочешь на мне жениться.

- Дурочка! Посмотри в зеркало! Не такая уж ты уродина, честное слово!

- Вроде бы я все понимаю: привлекательная внешность - это еще не самое главное. Основное в человеке - это доброта, характер, нравственные принципы, терпимость к окружающим... Я думала, что ты любишь меня недостаточно для таких неприятных открытий.

- Я любил тебя и люблю.

- Даже сейчас? После того, что ты видел? Не верю!

- Посмотри на меня внимательно, Виктория. - Рафаэль подвинулся ближе к жене и ласково улыбнулся. Она беспокойно заерзала, но не подняла глаз.

- Дорогая, прошу тебя, взгляни на меня. Виктория неуверенно подчинилась.

- Ты считаешь, что я законченный дурак? К тому же пустой и ничтожный человечишка?

- Не надо так говорить! Ты вовсе не ничтожный Просто.., я не знала.., да и сейчас не знаю... Пойми, у меня нет опыта общения с мужчинами. Я была уверена, что Дамьена оттолкнет мое уродство. И он бы не стал это скрывать. К тому же ты сам совершенно безупречен, а я нет. Ты удивительно красивый мужчина! Что же касается меня как женщины... Это же пародия на брак, когда соединяют целое с.., ущербным.

Рафаэль посмотрел на жену долгим изучающим взглядом. Он словно только сейчас начал узнавать ее. Потом раздраженно отогнал назойливо гудевшую муху и сказал:

- Пародия... Что ж, вероятно, ты права. Может создаться впечатление, что ты пошла на сознательный обман. Думаю, юрист даже назвал бы твои действия мошенничеством. Ты обязана была рассказать мне свою историю за несколько дней до свадьбы и дать возможность пережить шок еще тогда. Но ты не сделала этого. Ты вышла за меня, отлично понимая, что обманываешь. А теперь поздно что-либо менять. Я уже связан с тобой священными узами брака.

Виктория ничего не ответила. Только одинокая слеза задрожала на трепещущих ресницах и медленно скатилась по бледной щеке.

Рафаэль сделал довольно длительную паузу, словно чего-то ожидая, потом спокойно проговорил:

- Ты просто дурочка, моя родная. А я, смею надеяться, не мелкий и никчемный человек. Думаю, мы с тобой предпримем еще одно путешествие, теперь на столь дорогую моему сердцу 'Морскую ведьму'. Хочу, чтобы ты поскорее встретилась с нашим врачом Бликом. Надеюсь, ты не будешь возражать, чтобы он осмотрел твою ногу?

Викторию совершенно не прельщала подобная перспектива, но проявлять строптивость она не осмелилась, сказав только:

- А что он сделает? Все равно мне уже никто не поможет!

- Понятия не имею, что он может предпринять! Знаю одно: для лечения своих пациентов Блик частенько использует самые невероятные растения из каких-то Богом забытых уголков земного шара. Не бойся, он тебе понравится. Я хочу, чтобы ты усвоила одну вещь, Виктория. Мне совершенно безразлично, сделает ли он твою ногу более привлекательной внешне. Я очень надеюсь, что он сумеет найти лекарство, которое уменьшит боль. Меня не волнует, как выглядит твоя нога. Главное, чтобы ты не страдала. Слушай, а почему бы нам не отправиться в Фалмут завтра? Мне необходимо самому проверить, как там идут дела. А мои люди наконец получат возможность познакомиться с моей красивой, упрямой, страстной, чувственной...

- Прекрати! - то ли рассмеялась, то ли всхлипнула Виктория. - Ты самый...

- Какой? Пожалуй, я лучше сам помогу тебе определить: любимый, терпеливый, добрый.., обожающий тебя, глупышка!

- Но я так боялась!

- В этом не было никакой необходимости. Впрочем, откуда ты могла знать? Особенно после моего более чем глупого поведения в ту ночь. Рафаэль виновато вздохнул и нежно прижал жену к себе. Она вскинула руки на его сильные плечи и уткнулась лицом в казавшуюся теперь такой надежной грудь. - Ты помнишь нашу волнующую, яростную и такую приятную схватку на полу в кухне миссис Рипл?

Зная, что Виктория не видит его лица, Рафаэль позволил себе хитрую и очень довольную улыбку. Он был совершенно уверен, что не получит ответа на свой вопрос, и был несказанно удивлен, услышав в ответ тоненькое 'да'.

- Конечно, мне следовало тогда раздеть тебя, но наше обоюдное желание было так велико... В общем, времени не было.

- Меня постоянно тянуло к тебе, но я очень боялась, что ты сочтешь меня порочной, развратной женщиной.

- Шлюхи - дамы очень холодные, - рассмеялся Рафаэль, - поверь моему опыту, дорогая. Так что не волнуйся, они совсем не похожи на тебя.

- Рафаэль...

- Хм-м-м? - Не дождавшись ответа, он решительно заявил:

- Я хочу немедленно попасть вместе с тобой в нашу комнату. Я хочу при свете дня увидеть твое тело, нагое, как в день, когда ты появилась на свет. Я буду любить тебя, ничего не опасаясь и ни от кого не прячась. Как ты относишься к этой идее?

Виктория ощутила, как где-то в глубине ее тела начинает разгораться огонь желания. Причем ее реакция не осталась незамеченной Рафаэлем. Он был уверен, что сумеет разжечь этот пока еще робкий огонь и скоро она захочет его со всей силой своей преданной, любящей, страстной натуры.

- Ты хочешь знать, что я с тобой сделаю? - полюбопытствовал он. - Да, разумеется, хочешь. И поступаешь мудро, не давая мне ответа, пока не знаешь о моих планах.

Виктория порывисто прижалась к мужу, жадно прислушиваясь к любовной болтовне. Его слова распалили ее воображение, заставили страстно желать его и только его. Он легонько поцеловал маленькое ушко, затем прошептал прямо в него:

- Так вот, сначала я раздену тебя. При этом мы оба будем стоять. После этого я подниму тебя, ты обхватишь своими изумительными ногами мои бедра, и тогда наконец я проникну глубоко в тебя и...

- Но это, наверное, невозможно, Рафаэль!

- Подожди немного, Виктория, и ты сама убедишься, что ничего невозможного нет.

Бережно, как самую большую в мире драгоценность, Рафаэль усадил жену перед собой на спину уже не протестующего Гэдфли. Каждые несколько секунд он наклонялся к ней, целовал ее уши, шею, щеки, шептал всякие милые пустяки. Его руки, поминутно забывая о поводьях, ласкали живот, бедра, груди... Рафаэль знал, что его прикосновения сводят ее с ума, и несказанно радовался этому. Он широко улыбался и временами нашептывал ей подробности, объясняя, что конкретно он намерен предпринять, проникнув в глубь ее тела.

К моменту возвращения в Драго-Холл Виктория была настолько возбуждена, что едва соображала.