субстанцию, ей противоположную?
Решить такую титаническую задачу способен лишь весь научный мир. Здесь удача экспериментатора, которую в лучшем случае считал для себя возможной Буров, – капля в океане исканий.
Исследования по общей программе решено было начать, едва делегаты достигнут своих лабораторий.
Что же теперь должен сделать Леонард Терми? Снова вернуться к ядерной физике, оставив свою биофизику, вернуться, но уже не просто к ядерной, а к до-ядерной физике, которая начала существовать после выступления Бурова на Лондонском конгрессе.
– А рак?
Можно ли говорить об этом сейчас, когда Солнце тускнеет, когда проблему рака человеческого тела заслоняет рак Солнца?
Леонард Терми вздрогнул. Он почувствовал на своем плече руку жены.
– Мой друг, – сказала миссис Терми, – позвольте познакомить вас с почтенным джентльменом.
Солнце уже зашло, на палубе зажгли огни. Леонард Терми ничего этого не заметил и был несколько удивлен произошедшей на палубе переменой.
Он обернулся и увидел неподалеку показавшуюся ему издали красивой и элегантной молодую даму, а с нею рядом низенького плотного человека, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу.
– Мой дорогой, это мистер Джордж Никсон, владелец газетного треста «Ньюс энд ньюс»...
– И правая рука Ральфа Рипплайна, руководителя Организации «SOS», или, как они называют себя, «Servis of Sun»? – добавил Леонард Терми.
– Я, право, не знаю, дорогой.
Мистер Терми не успел ничего сказать. Джордж Никсон с присущей ему развязной напористостью атаковал ученого:
– Хэлло, док! Как поживаете? Кажется, у нас с вами найдется о чем поговорить. Пройдемтесь. Вам не улыбается перспектива встать во главе великолепного исследовательского института? Директор... Можно – совладелец. Мы с вами поладим, не так ли? Моя жена что-то тут тараторила о раке. Сейчас много шарлатанов занимаются этой проблемой. Но вы-то не из их числа. Мы с вами знакомы еще по отчетам генерала Гревса о Манхеттенском проекте. Ха-ха!.. Я тогда таскал горячие угли сенсации из вашей атомной кухни. Как поживал бы теперь папаша Оппи? Или кто там еще остался жив?
– Я не уверен, что вас очень интересуют мои дружеские привязанности, – сухо сказал Леонард Терми.
– К черту! – признался Джордж Никсон. – Деловые отношения куда устойчивее. И я вам их предлагаю. Если вы на пути к тому, чтобы поймать рак за хвост... то сколько вы хотите, док? Миллион я могу вам предложить сразу... Конечно, в акциях нашей совместной компании. Хотите выпить, док? Скажите, алкоголь предохраняет от рака? Я твердо в это верю. Мне было бы очень горько разочароваться.
– Я боюсь разочаровать вас в ином, мистер Никсон.
– Не бойтесь, старина, не бойтесь. Только не разочаруйтесь сами. Вам мало миллиона? Но я сперва должен узнать, как далеко вы зашли с раскрытием тайны рака.
– Я еще только собираюсь ею заняться, сэр.
– Вот как? Так какого же черта...
– Я совершенно не осведомлен, сэр, какого черта...
Мистер Джордж Никсон сдержался. Он усадил старого профессора за столик и приказал принести коктейль.
Леонард Терми мрачно молчал.
– К делу, старина. Не надо водить меня за нос. Я-то уж все знаю. Вы подобрались к самому сердцу проблемы рака. Если узнать, что такое рак, то ему крышка. А за эту крышку я вам заплачу черт знает сколько... дам в придачу голову Ральфа Рипплайна.
– Вот именно, – повторил Терми, – Ральфа Рипплайна...
– Он чем-нибудь вам не нравится?
– Он... и не только он заставляет меня именно сейчас заняться проблемой рака.
– Опять только заняться?
– Да. Заняться проблемой рака Солнца.
Никсон присвистнул и откинулся на спинку кресла. Он откусил кончик сигары, которую достал из жилетного кармана, сплюнул на палубу и достал зажигалку.
– О'кэй, – сказал он. – Значит, проблема рака, которым я могу заболеть, вами не решена?
– Не решена. И я буду заниматься иной проблемой, которую, если не ошибаюсь, сэр, поставили перед миром вы сами.
– К дьяволу! – заорал мистер Джордж Никсон, но сразу умолк, сдержавшись.
Подошел стюард и принес коктейли.
– Выпьем, старина, может быть, договоримся? Не умирать же мне от этого гнусного рака, который лезет ко мне со своими клешнями со всех сторон! Выпьем!
Леонард Терми медленно поднялся с кресла, взял в руки бокал и выплеснул его в лицо Джорджу Никсону.
Джордж Никсон побагровел и кинулся на старого ученого. Но на руке его повисла Амелия:
– Мой дорогой, что вы! Опомнитесь!.. Ведь он же спасет вас от рака!..
– Старая падаль, – прохрипел Джордж Никсон. – Он хочет спасти от рака их всех. – Он обвел налитыми кровью глазами собирающихся вокруг пассажиров. – Это ему не удастся!
Пассажиры удивленно смотрели вслед уходящему коренастому человеку с шеей атлета.
Глава вторая
« Когда-то за этот злосчастный дневник босс обещал мне миллион... лишь бы я побывал в африканском пекле.
Я готов был хоть в пекло, но по возможности без надгробных монументов, считал, что меня рогами дьявола не запугаешь, если из-за них выглядывают доллары, которые можно выменять на столь необычный товар, как искренность.
Однако монета оказалась неразменной. А не меняли ее просто потому, что она никому не требовалась.
Впрочем, может быть, она все-таки нужна хоть одному человеку на Земле? Например, славному парню тридцати лет, шести футов ростом, но уже не двухсот фунтов весом, с великолепным подбородком, выносящим не только удары кожаных перчаток, но и затрещины судьбы, с волнистыми, уже седеющими волосами, которые больше не застревают в колечках, нанизанных на тонкие пальчики. Что еще? Ах да, усики! К черту усики! Они сбриты в знак изменений, которые произошли в человеке, видевшем не только преисподнюю, встречаясь там с Горгоной горгон, с собственной совестью, но и заглянувшем по ту сторону ада, в страну, где нет завтра, где нет надежды.
Теперь дневник пишется уже не для бизнеса. Не знаю, выиграет он или проиграет? А кому от этого будет жарко или холодно? Впрочем, холодно теперь всем.
Гнуснейшая зима выпала нам на долю. Можно подумать, что вся эта болтовня о тускнеющем Солнце, с помощью которой мы делали в почтенной Организации «SOS» свой бизнес, имеет под собой хоть малейшую почву. Господь ли наказал нас за грехи, или Солнцу впрямь не понравилась капля попавшей на него дряни, именуемой «Б-субстанция», но светило наше стало ныне так скупо, словно получило в старости крупное наследство.
Не знаю, когда отмечались в Нью-Йорке такие морозы! Черт возьми, ведь Соединенные Штаты, хоть и «Северо-Американские», но государство все-таки южное, и такой «северный» город, как Нью-Йорк, расположен «южнее» Неаполя...
Авеню и стриты всех номеров заметены ныне снегом. Ветер воет в ущельях между небоскребами, поднимая поземку, а порой и буран. Пурга слепит глаза, залепляет фары, заносит снежные колеи и ухабы, в которых буксуют несчастные автомобили.
Впрочем, большинство из них давно замерзло. Американцы не подозревали, что воду из радиаторов в холод надо сливать. И вода замерзла, радиаторы лопались, испорченные автомобили заносило снегом. Вдоль тротуаров выросли безобразные сугробы, погребя испорченные или исправные машины, которые не
