ломал свою жизнь только… ради меня!
Принц улыбнулся.
— Ты не можешь допустить или не допустить перемен в моей жизни. Если ты любишь меня, это я сам должен действовать. Единственное, что меня пугает, это то, что во имя нашего будущего я вынужден подвергать риску твое доброе имя и, может быть, саму твою жизнь.
— Меня это… не пугает, — ответила Полина.
И тогда принц поцеловал ее, и их губы слились в страстном поцелуе.
Но принц остановился раньше, чем Полина успела испытать тот экстатический восторг, в который ее погружали ласки Максимуса.
— Если ты согласна ехать со мной, нам надо спешить.
— А если нас… поймают?
— Предоставь это мне. Одевайся. Я вижу, твои вещи собраны. Надо послать за ними.
Полина поняла, что принц собирается уходить, и крепко ухватилась за него обеими руками:
— ТЫ уверен?.. Ты правда уверен в том, что собрался сделать? Не забывай, что ты — принц, а я…
— А ты не забывай, что я люблю тебя и ты говорила, что тоже любишь меня.
Мгновение он смотрел на нее, затем, опустившись на одно колено, взял девушку за руку.
— Клянусь, — торжественно произнес Максимус, — что если ты последуешь за мной, если станешь моей женой, я буду любить тебя и служить тебе не только в этой жизни, но и в самой вечности?
И будто бы скрепляя свою клятву печатью, принц поцеловал руку Полины, по щекам которой бежали слезы. В этом мире не существовало слов, способных выразить ее любовь.
Позже Полина с трудом вспоминала, как, замирая, они крались по коридорам дворца к боковым воротам.
Она надела элегантное платье, предназначенное для завтрашней поездки в Санкт-Петербург, и уже завязывала ленты шляпки, когда осторожно постучали в дверь. Полина открыла, и в комнату вошел слуга принца.
Не говоря ни слова, камердинер подошел к ее вещам, поверх которых она положила свою ночную рубашку и халат, аккуратно упаковал их и так же молча вынес саквояж из комнаты.
Полина немного подождала и вдруг, повинуясь внезапному порыву, села за стол и написала несколько строк для Маргариты.
Едва она кончила писать, принц вошел через потайной ход, и Полина протянула ему письмо.
Принц пробежал его глазами, кивнул и сказал:
— Хорошо. Примерно это я и хотел предложить тебе написать. Я оставил почти такую же записку царю. Мы даже мыслим похоже.
Полина запечатала письмо, адресовала его принцессе и положила на столик. Принц взял ее за руку и вывел из комнаты через ту же секретную дверь, С изумлением Полина увидела, что промежуток между стенами был достаточно широк, так что шпионы могли, прячась там, подслушивать все, что происходило в комнатах по разные стороны пустого пространства.
Принц и Полина проникли в соседнюю спальню, которая в тот момент пустовала, и прошли через весь дворец, стараясь проскользнуть незамеченными.
Только когда они добрались до повозки, принц нарушил молчание:
— Наше великое путешествие начинается, моя родная, и я не хочу, чтобы ты боялась!
Полина лишь улыбнулась в ответ.
Слуга принца укрепил их багаж на повозке, запряженной тройкой лошадей, и едва влюбленные, укрыв колени пледом, уселись, взошла луна, заливая мир своим призрачным светом.
Полине с трудом верилось, что она оставляет позади дворец, царя с царицей, великого герцога Людвига, Маргариту и придворных — всех тех, кто должен был завтра отправиться с процессией в Санкт- Петербург.
Будто бы читая ее мысли, принц сказал:
— Все будут считать, что мы, как и многие другие, поехали вперед, чтобы встретить свадебную процессию. Это даст нам время удалиться от города, прежде чем нас хватятся.
Они ехали быстро, ветер дул им прямо в лицо, говорить было трудно, и Полина ничего не ответила.
Она только сжала пальцы Максимуса, и он понял, что девушка полностью доверилась ему.
Полине показалось, что до Санкт-Петербурга они добрались гораздо быстрее, чем она ожидала.
На железнодорожной станции, которая еще только строилась, служащие торжественно приветствовали принца.
Он говорил по-русски довольно бегло, и Полина, которая тоже понимала этот язык, услышала, как Максимус говорит им о некой специальной миссии, порученной ему лично императором.
Их проводили к вагону, прицепленному к обычному составу, и девушка с удовлетворением отметила, что их места, вопреки ее ожиданиям, достаточно удобны.
Когда поезд наконец тронулся, принц пояснил:
— Нам повезло. На свадьбу приехал какой-то немецкий князек, и я приказал, чтобы его вагон предоставили в наше распоряжение.
— Стоило ли это делать? — спросила Полина.
Принц улыбнулся:
— Семь бед — один ответ! Он говорил по-английски. Полина сдавленным от волнения голосом призналась:
— Я все еще боюсь… что царь… каким-нибудь образом попробует остановить нас.
Поезд уже отъехал от станции и постепенно начал набирать скорость, хотя все еще двигался в черте города.
Полина смотрела на дома, дворцы, купола и шпили, проплывавшие мимо, и сердце у нее замирало от страха.
На любой станции шпионы и полицейские из Третьего отделения могли задержать их.
Принц тем временем отцепил от пояса саблю, чтобы устроиться поудобнее.
— Не бойся, дорогая, — сказал он, поймав взгляд Полины. — Пока все идет хорошо. Я убежден, что его императорское величество да и сам граф Бенкендорф спят сейчас сном праведников и ничего не заподозрят до окончания свадебной церемонии.
— Почему ты… так уверен в этом?
— Потому что любовь выше, чем мелкие людские дрязги, — ответил принц.
Поезд шел уже достаточно быстро, и Полине пришлось сесть.
Принц притянул ее к себе и бережно развязал ленты шляпки. Сняв ее и осторожно кинув на противоположное сиденье, он сказал:
— До чего же ты красива, и как я счастлив, что встретил тебя!
— Боюсь, что пока от меня одни неприятности, — ответила Полина. — И еще мне все кажется, что я… сплю.
Она выглянула в окно и увидела, что они уже выехали из города.
Лунный свет серебрил деревья. Дома становились все меньше, и вскоре поезд уже шел по сельской местности.
— Уже очень поздно, — сказал принц, — и я собираюсь отправить тебя спать, мое сокровище. Постарайся выспаться. Нам предстоит долгий путь, и мы можем только молиться о том, чтобы даже самые быстрые всадники из кавалерийского дивизиона не догнали нас. Полина вздрогнула.
— А они… могут?
— Ну, если только они полетят быстрее птиц или если царь получит телеграфные сообщения. Но это изобретение еще мало распространено в России.
— Надеюсь, ты прав, — неуверенно произнесла Полина.
