где-то на полпути к Парижу. Может быть, стоило бы отдубасить Хьюго?

- С ней еще подруга, Елизавета, - продолжал Хьюго. - Она несколько раздражительная, потому что за все это время, пока мы сидим на вилле, у нее не было мужика. Никто ей не нравился. Ты нас всех очень обяжешь, если возьмешь ее на себя.

Если Хьюго предлагает такое, стало быть, это полное табу.

- Обстановка с местами, где спать, сейчас... несколько напряженная, сказал Хьюго. Джим напрягся, вспомнив приглашение Хьюго в ресторане. 'И ты нас совсем не стеснишь, там полно места'. - И если ты что-то такое закрутишь с Елизаветой, это существенно облегчит проблему со спальными местами. Но я знаю, какой ты тормоз по части женщин, так что на сегодня нам надо что-то придумать, где тебя положить. У нас там четыре спальни, вроде бы места должно хватить всем, но пару дней назад к нам неожиданно нагрянул приятель Ральфа. Так что расклад такой: в одной спальне мы с Катериной, во второй Ральф, в третьей - Елизавета. Я хотел поселить тебя в этой спальне, но она всю неделю спала на диване в гостиной, пока не уехал Удо, так что теперь ее очередь спать нормально в отдельной комнате. Так что если ты не найдешь способ пробраться в спальню к Елизавете, придется тебе выбирать между спать на диване в гостиной или делить комнату с Дереком, этим приятелем Ральфа. По крайней мере две ночи. А потом приедут Маркус и Джейн, и надо будет опять что-то думать.

Джиму очень хотелось придушить Хьюго. Именно поэтому - напомнил он себе, как будто нуждался в напоминании, - он и перестал с ним общаться; потому что Хьюго был настоящим козлом или, как говорили у них в квартале, урод в жопе ноги. Почему Хьюго сразу ему не признался, что он несколько переборщил со своим хлебосольством и гостеприимством? Сейчас Джим мог быть уже в Сен-Тропез и наслаждаться роскошной жизнью, о которой всегда мечтал и о которой знал лишь понаслышке.

В юности Джим спал на полу, в проходных коридорах в кроватях с какими-то незнакомыми личностями, на железнодорожных станциях и даже один раз - в амбаре. Безо всяких проблем. Но после тридцати все меняется: тебе уже нужно свое отдельное место и хотя бы минимум комфорта. Ладно, забудем про Сен- Тропез. Но даже дешевый мотель где-нибудь в Ницце - это было бы явно лучше. Подольше поспать, поздно проснуться - и на пляж, где грудастые девочки. А вместо этого - непонятная вилла черт знает где на полпути к Парижу, и перспектива всю ночь не сомкнуть глаз из-за храпа какого-то дрочилы-финансиста.

Джиму так хотелось спать, что он не мог даже толком разозлиться. Можно было, конечно, затеять словесную перепалку с Хьюго, но для Хьюго это было бы лишь в удовольствие. Тем более Джим действительно очень устал, и сил на споры уже не осталось; если бы Хьюго сейчас остановил машину, оставил его в придорожной канаве и сказал бы: 'Спи здесь', - Джим бы не стал возражать.

- Как, кстати, твой бизнес? - спросил Хьюго.

- Нормально, - ответил Джим.

Хьюго загнал машину задом на подъездную дорожку с бережной осторожностью человека, который любит свой автомобиль больше, чем родную матушку, и который любит при случае продемонстрировать, как ловко он ездит задним ходом.

Когда Джим вошел в дом, он открыл для себя одну вещь: когда ты изможден до предела, ты становишься как-то свободнее - ему было плевать, насколько презентабельный у него вид и сумел ли он произвести благоприятное впечатление на девушек. Катерина и Елизавета сидели за столом в кухне с довольно расслабленным видом, какой бывает у женщин, у которых готов обед. Они сосредоточенно изучали 'Sun', открытый на спортивной странице. Джим ни капельки не сомневался, что в обмен на пребывание на юге Франции девушки выполняют все обязанности по дому и по готовке, и Хьюго при этом вовсе не стыдно их эксплуатировать.

Катерина и вправду была красивой, хотя и не самой красивой женщиной, которую Джим видел в жизни. Блондинка. Ее светлое платье выгодно подчеркивало загар и отнюдь не скрывало роскошные формы.

- Джим, мы так много про вас слышали, - сказала она со смешком. Легкий акцент, легкий вежливый флирт. 'Мы так много про вас слышали' - эту фразу тебе говорят как минимум пару раз в году, но Джиму так и не удалось придумать находчивый и остроумный ответ. И сейчас он не собирался экспериментировать. Катерина сразу ему понравилась, тем более когда он вспомнил, что забыл ущипнуть Хьюго.

Елизавета была вся в веснушках. Каштановые волосы зачесаны назад. Она была в широкой футболке и мешковатых шортах. С виду она походила на тех тихонь, которые относятся к любви очень серьезно. Она тоже понравилась Джиму, но не настолько, чтобы ею 'заняться'.

- У нас к вам серьезный вопрос: кто такой Мокменман? - спросила Катерина.

- Макмонман, - поправила Елизавета.

- Нет, Микмар... мормон, - с трудом прочитала Катерина, склонившись над газетой.

- Наверное, Макманаман, - сказал Джим, заглянув ей через плечо.

- Да. Тут про него столько написано. Когда он родился, какой он в постели, как он одевается. Но не написано, кто он такой.

- Футболист, - сказал Джим. Катерина и Елизавета тут же просияли, рассмеялись и обменялись какими- то фразами по-русски. Джим почему-то почувствовал себя неловко. - Очень хороший, кстати, футболист. Играет за Ливерпуль, - добавил он, чтобы показать, что он действительно знает, о чем говорит.

- Русские футболисты - самые лучшие в мире, - сказала Елизавета.

В кухню вошел Хьюго.

- Ну и чего насчет ужина? - Было видно, что он готов разразиться гневной тирадой и требовать ужина, топоча ногами, но немного стеснялся Джима.

Катерина показала на большую кастрюлю, кипящую на плите на медленном огне.

- Суп уже готов; но мы читаем газету. Минут через десять все будет. Они с Елизаветой вновь склонились над спортивным разделом.

- А где Ральф?

- Ральф и Дерек куда-то уехали на машине, - сказала Катерина, причем ее тон не вызывал никаких сомнений: она была просто счастлива, что они уехали.

Хьюго провел Джима по вилле. Она была либо совсем-совсем новая, либо недавно отремонтированная; в гостиной обнаружилось два огромных кожаных дивана - на выбор; все сияло безупречной чистотой, только местами валялись газеты и коробки с какими-то русскими аудиодисками и кое-где попадались переполненные пепельницы.

Они вышли в сад.

Это был действительно райский уголок. Огромный сад, обнесенный каменной стеной, с таким богатым разнообразием цветов и деревьев, что казалось, они уже сами по себе образовывали непроходимую стену, отделяя территорию виллы от дороги и от деревни. Там был и бассейн, но Джим с разочарованием обнаружил, что для плавания он слегка маловат - этакая гипертрофированная купальня для птиц, так чтобы в рекламной брошюрке можно было бы с гордостью написать: 'При вилле имеется плавательный бассейн'. Однако уже само по себе наличие бассейна поощряло к тому, чтобы снять одежду, и там было достаточно места, чтобы заняться сексом - одна из причин, зачем вообще нужны бассейны в частных домах. Джим вдруг поймал себя на мысли, что ему очень хотелось бы посмотреть на Катерину, когда на ней минимум одежды - и ему это наверняка удастся, - но конкретно сейчас ему больше всего хотелось закрыться в отдельной комнате с кроватью и умереть для мира часов этак на двенадцать; после чего можно будет жить опять.

Далеко на горизонте виднелось что-то угрюмо-индустриальное, но для того, чтобы его разглядеть, надо было напрягать глаза.

Хьюго открыл ему пива.

- Они темпераментные, эти русские. - Хьюго посетовал на то, что Катерина заставляет его дожидаться законного супа целых десять минут, после чего рассказал, как его двоюродный дед расстреливал русских солдат на Восточном фронте во Вторую мировую. - А они себе шли и шли; такая у них была стратегия - переть на немецкие пулеметы. Дед закончил стрелять, когда у него ствол расплавился.

Джим никак не мог понять, почему Катерина остается с Хьюго. Почему Хьюго с ней - тут даже вопросов не возникает: Катерина красивая, умная, очаровательная и, вне всяких сомнений, взрывная и бойкая девушка. Надо отдать должное Хьюго - он может быть обаятельным и интересным, когда захочет, он статный мужчина, в хорошей форме для своих тридцати шести, и боеголовка у него еще очень даже