ВАЛИС неслышно спросил, уж не думаю ли я, что он обо мне забыл.

— А что, если они собьют спутник? — спросил я.

— Не важно. Спутник — просто крошечная точка на небе. А за ним — свет, и только. Пелена света, а вовсе не небо.

— Я умер?

Нет ответа.

— Все-таки я пришел сюда. Знакомое место — ведь я уже побывал здесь, правда?

— Ты здесь родился. А теперь вернулся.

— Это мой дом.

— А я — твой отец, — отозвался ВАЛИС.

— Где ты?

— Над звездами.

— Так я пришел оттуда? Из-за звезд?

— Это так. И ты приходил оттуда много раз.

— Так это был я? Я действовал после получения той рекламы обуви?

— Да, это был тот ты, который помнил, осознавал, кто ты есть на самом деле.

— И кто же я на самом деле?

— Ты — любой человек.

— Любой? — Я был поражен.

Нет ответа — только волны любви.

— Что мне предстоит делать?

— Ты просил, чтобы тебя искалечили, — сказал ВАЛИС. — А потом вылечили. Сейчас твоя просьба выполняется. Ты станешь другим.

— И продолжу свое дело?

Тепло его любви окутало меня подобно невидимому облаку света. Он ответил:

— И продолжишь свое дело. Ничто не потеряно. Есть только ты и я, мы здесь вместе навеки — и больше ничего не существует.

Меня озарило: ВАЛИС и я никогда не расставались — он просто временами умолкал.

Навалилась усталость. Я летел низко над холмами и захотел отдохнуть. Присутствие ВАЛИСа ощущалось все слабее — он как бы удалялся. Однако не совсем — так бывает с фонарем, когда фитиль прикрутят, но не погасят. Подобно ребенку, я считал: если я этого не вижу, стало быть это и не существует. Так для малыша перестают существовать родители, стоит им выйти из комнаты. Потом дитя подрастает и начинает иначе воспринимать мир: они есть, его родители, они где-то там, и не важно, видит ли он их, слышит ли их голоса, может ли потрогать. Это один из первых уроков жизни. Но иногда этот урок плохо усваивается.

Итак, я знаю, кто такой ВАЛИС. Мой отец, мой истинный отец. Я вновь и вновь покидаю свой род и прихожу в этот мир, потом ухожу и опять возвращаюсь, ибо у меня есть некая далекая невидимая цель, пока мною не вполне осознанная. Такой целью может быть поиск. Я сделал к ней первый шажок. А свержение тирании Ферриса Фримонта — не что иное, как остановка на пути. Не цель еще, а поворотный пункт, миновав который, следует идти дальше. Уже изменившимся — усилиями моего отца, а вовсе не тем, что я совершил. Ибо — как я понял — все это делает сам ВАЛИС, да не оставят его силы, используя меня в качестве инструмента.

Мы — словно перчатки, которые наш отец надевает, дабы достичь своих целей. И это истинное счастье — когда ты чувствуешь себя полезным. Ты — часть чего-то большего, его продолжение, простирающееся во времени и пространстве и служащее для изменения мира. Участвовать в этом изменении — вот величайшая радость.

— Я смогу давать тебе указания и без спутника, — сообщил мне ВАЛИС. — Спутник уже выполнил свое предназначение: открыл твой разум и разум других. И разумы эти теперь никогда не закроются. Установленный контакт сохранится.

Мне стало ясно — я подключен. Навсегда.

— Ты все запомнил, — передавал ВАЛИС. — И запомнил навсегда. Отбрось печаль.

— Спасибо, — сказал я.

Красноватые холмы вдали и голая равнина подо мной расплылись и исчезли. Медленно стих звук ветра.

ВАЛИС отвернулся и скрылся из виду, следуя своим путем. Но теперь, вопреки обыкновению, я не испытал чувства потери.

Дитя Земли и звездное небо. Старинный обряд. Посвящение в древнюю тайну. Надо мной свершился орфический ритуал — из темных подземных пещер я воспаряю в залитый светом дворец и вижу золотую табличку, напоминающую мне о моей природе и моем прошлом: полете через космос от далекой звезды Альбемут, прибытии в этот мир, чтобы раствориться в нем, укрыться от кротоподобного врага. Однако враг настигает. Он отравляет посаженный нами сад — своим присутствием, своими экскрементами. Мы зарываемся в ил, мы становимся полуслепыми, мы забываем все. Но вот приходит напоминание, его источник — голос с неба, помещенный на орбиту давным-давно — на случай бедствия, резкого изменения в течении событий, излома. Такой излом произошел; тут же автоматически включился голос и рассказал нам то, чего мы уже не помнили.

Если русские действительно сфотографировали спутник внеземного происхождения, вторгшийся в околоземное пространство, то знают, что он стар и поверхность его изрыта неровностями. Я был там тысячи лет назад. Возможно, помнили и остальные… пока кротоподобный недруг не замкнул их разум и они не забыли. Их заставили забыть: изувеченная природа, отравленный воздух лишили их чувств и мыслей, вернули их в прежнее состояние.

Повторяющиеся циклы, думал я: просыпаешься на время, затем вновь впадаешь в сон. Я спал, подобно другим, затем пробудился — вернее, меня намеренно вывели из состояния сна. Ко мне воззвал голос друга, я услышал и узнал этот голос. Он всегда пытался пробудить нас, спящих. И может быть, когда- нибудь мы все проснемся. И снова соединимся с расой, давшей нам жизнь, расой, обитающей за далекими звездами — как будто мы никогда не расставались.

Альбемут. Наш первый дом. Все мы — странники, бродяги, изгнанники, знаем мы это или нет. Большинство из нас хотело бы забыть. Слишком больно помнить о истинном своем месте здесь, о том, кто мы на самом деле. Мы предпочли превратить этот мир в свой дом и никогда не вспоминать о прошлом. Так легче.

Простота жизни в неведении. Легкий путь. Но сколь трагична развязка: лишенные памяти, мы становимся жертвой врага. Ведь мы и его забыли, и он застал нас врасплох. Такую цену мы заплатили. И продолжаем платить.

Я пришел в себя в послеоперационной палате. Медсестра держала меня за руку и измеряла пульс. Грудь болела, я с трудом дышал через кислородную маску. Страшно хотелось есть.

— О! — радостно воскликнула сестра. — Наш автомобильчик попал в небольшую аварию.

— Что со мной? — выдавил я из себя.

— Доктор Уинтауб расскажет вам, как прошла операция. Но сначала вас переведут в обычную палату.

— Вы сообщили моей…

— Ваша жена едет сюда.

— В каком я городе?

— Это Дауни.

— Так далеко от дома, — сказал я.