Тришка уселся за стол и стал навертывать пироги.
— Ой, ой, как вкусно!
Мышь сидела в углу и посматривала на него. Ей вполне достаточно крошек. К тому же всегда можно быстро убежать в норку.
— Ешь, ешь! — ухмылялась она и думала: придет бабка, покажет тебе! Таких глупых чертей, как этот, она еще не встречала.
Пироги исчезали быстро. Глянь — а в блюде всего один остался. Только чертенок за последний пирог взялся, пришла бабушка Дуся.
Вошла — и встала как вкопанная.
За столом сидит черт и ест пироги. Может мерещится? Она перекрестилась.
А чертенок, увидев ее, так испугался, что быстро залез под стол. Бежать ему было некуда.
Бабушка схватила кочергу и стояла в дверях вооруженная.
— Вот стукну я тебя по башке!
И стукнула бы. Но тут появился Топало. Чертенок как кинулся к нему, обхватил за шею. Домовой прижал его к себе и с укором посмотрел на бабушку Дусю. Но как могла бабушка видеть взгляд домового? Она просто догадалась.
— Его Трифон зовут, — сказал Топало. — В честь многоуважаемого козла. Он еще маленький: Убери свою кочергу.
Бабушка поставила кочергу в угол.
— Ишь какая! — возмутился Топало. — А куда ему деваться? Черт Лысый его бьет, заставляет зерно воровать, куриц таскать. Пусть живет с козой Манькой. Жалко что ли?
Чертенок захныкал. Сразу было видно, что он бедный сирота.
— Коза Манька пироги не печет! Этого обжору весь колхоз не прокормит! — бабушка Дуся стукнула чертенка по лбу. Только чертей ей не хватало! — Приедут ребятишки, где пироги возьму? Грибы надо сутки мочить! Придется с капустой напечь.
Тут бабка спохватилась: и чего она разговоры с чертом ведет? Совсем ее заморочили.
— Иди к своей Маньке и чтоб духу твоего тут не было! — рассердилась она. И пошла месить пресное тесто и рубить капусту. Но прежде чем приняться за дело, поглядела в окно: пора бы, давно пора приехать ребятишкам.
А Тришка хотел запрыгать от радости, что бабка разрешила ему жить с козой Манькой. Но Топало шлепнул чертенка по заду:
— Ты зачем в дом пришел да еще пироги съел?
Тришка почесал зад.
— Пока ругаешься, черт Лысый совсем Воронка загонит.
И чертенок рассказал, что он видел на дороге. Воронок стоит по брюхо в снегу, Родька лежит на дороге, а Зойка и Нюшка скачут около него. Все это проделки черта Лысого.
А черт Лысый тем временем по-прежнему сидел в бане и глядел в оконце. Он злорадно захохотал, когда увидел, как Топало и чертенок выскочили из дома и побежали к лесу.
— Бегите, бегите, спасайте! — сказал он. — А я здесь посижу, погреюсь. Подожду своего рогатика!
Уж придется чертенку ответить за свое бегство. Черт Лысый ухмыльнулся. Надо взять его за шкирку. Потрясти. И все человеческое из головы вытрясти, а оставить только чертовщину.
Обе ненормальные
Родька уже не стонал, хотя нога болела. Он лежал на снегу, закутавшись в тулуп, как раненый полководец, и обдумывал план действий.
Воронок стоял, понурив голову. А Зойка и Нюшка уже устали прыгать.
— Зойка, не три нос, а беги домой за Топало! — сказал Родька. — А то мы здесь все замерзнем. Если бы ты сразу меня послушалась, то мы уже были бы спасены.
— Я не останусь без Зойки! — воскликнула Нюшка. — Уже стемнеет скоро. Чего я буду делать с тобой, безногим, если черт прибежит?
— Да какого черта вы придумали! — рассердился Родька. — Тогда ты беги в деревню, а Зойка со мной останется.
Нюшка еще больше испугалась.
— Я боюсь по лесу одна бегать! Черт где-то здесь, — прошептала она. — Он меня дорогой укачает.
— Как это укачает? — удивился Родька.
Зойка с Нюшкой переглянулись. Им-то было понятно, но как объяснить?
— Уснешь, — сказала Зойка. — А будешь думать, что не спишь. Потом совсем не проснешься.
— Когда я усну, то ни о чем не буду думать, — резонно заметил Родька.
— Так это, когда ты просто так спишь, беспонятный, — обиделась Нюшка на Родькину бестолковость. — На кровати, дома. А когда черт начнет водить, и ты уснешь, тогда во сне будешь думать, что не спишь.
— Он нарочно тебе будет подсказывать: я не сплю, я не сплю, мне так хорошо, — пояснила Зойка. — А потом тебя найдут неживым!
— Вы обе ненормальные! Если кто-то умер, то откуда вы знаете, что он думал?
— Не все умирают. Рассказывали, — сказала Зойка.
— Хватит сказки слушать, — твердо произнес Родька. — Идите обе в деревню. Обеих-то вас черт не укачает!
— Одного тебя нельзя оставлять! — сказала Зойка.
— Можно! — рассердился Родька. — Не боюсь я вашего черта!
Они стали препираться. Неизвестно, чем бы их препирание кончилось, но в это время появились Топало и чертенок Тришка.
Снова о пирогах
Чертенок спрятался за деревьями.
— Не показывайся! — наказал Топало. — А то напугаешь. Родька городской, чертей в глаза не видывал.
— Вот возьму и выскочу на дорогу, — сказал обиженный чертенок.
— Я тебе выскочу!
Тришка спрятался в лесу, хоть ему и не хотелось прятаться.
А Топало, разметая снег, мчался к повозке.
— Это я — Топало!
— Ура! — закричала Зойка. И все закричали «ура», даже Воронок. Только по-своему: заржал.
— Мы спасены! — воскликнул Родька.
Топало поставил перевернутые сани на полозья и стал выводить Воронка из сугроба.
— Как это тебя угораздило? — спросил он лошадь.
— Проделки черта Лысого, — ответил Воронок. — Он на меня зол. Как-то в конюшню залез, а я его — копытом! С тех пор проходу не дает. Зойка тулуп на меня накинула, а то бы совсем замерз, весь был в
