Кот замурлыкал, вытягивая коготки.
— Уж и пошутить нельзя.
Папа проснулся. В каюте никого не было. И рукописи на столе не было. Видимо, мама убрала обратно в чемодан. А, возможно, прибежали мыши и утащили.
Куда уплыли тучи?
Дождь прошел. Тяжелые волны, гулявшие по реке, успокоились, затихли. Выглянуло солнце, и река сразу ожила, заиграла бирюзовым, зеленым, желтым, словно что-то засветилось с глубины ее.
Палуба мгновенно высохла, начала нагреваться.
Повеселевшие пассажиры выходили из своих кают.
— Вот и солнышко выглянуло! — говорили они, как будто непогода длилась целый месяц.
Зойка, прищурившись, глядела в небо.
— Даже ни одной тучки не осталось. Куда они все уплыли?
— На север, — сказал Родька. — Может быть, даже к океану.
— А дальше куда?
Топало тоже глядел в небо, бесконечное, бездонное. Что он там видел? Пустое пространство или скрытую от нас жизнь?
Где-то далеко-далеко Топало услышал тонкий звук полета. Он выделил его из множества других звуков, наполнявших мир. Это летела стрекозка Майка, чтобы сообщить приятную весть: бабушка Дуся накосила для козы Маньки большой воз сена.
ТОПАЛО И ЧЕРТЕНОК ТРИШКА
Бедный сирота
Топало встал рано утром. Луна уже поблекла, но все еще держалась на небосклоне. Она бросала неяркий свет на снежную равнину, которая расстилалась до самого леса.
В доме все еще спали: бабушка Дуся, Зойка, пес Бакай, коза Манька. Только кот Филимон проснулся, расправил коготки и снова сжал. Он хотел было спросить: «Куда ты спозаранку собираешься, наш домовой?» Даже первое слово произнес: «Куда». Но оно прозвучало невнятно: вроде «куд-д… куд… ф-ф-ф…» И еще непонятно что. Кот Филимон даже не понял и тут же снова заснул.
А домовой Топало вышел из дома. Полнолуние было его любимым временем. Ничего, что луна уже поблекла. Домовой любил даже блеклую луну.
К тому же он рано встал не для того, чтоб просто прогуляться. У него дела по хозяйству. Кому надо, пусть те спят. А ему необходимо привезти сено с поля для козы Маньки. Вот обрадуются коза Манька и бабка Дуся, когда увидят у ограды целый воз.
Зойка, между прочим, очень любит прыгать с крыши на сено. Но он этого не позволит. Прыгай в снег, если хочешь. Не сено жалко, а козу Маньку. Что она будет есть?
Домовой Топало шел в поле, где стоял стожок сена. Он бурчал себе под нос про козу Маньку, кота Филимона, Зойку. Спят лежебоки.
В руках у него были две жердины. Не первый год, знал, как сено возить.
Стожок сена еще с лета был наметан недалеко от дома, километра два. Топало шел, смотрел на луну и посвистывал. Ах, жаль, что в деревне Кутузы никого не осталось из его друзей.
Где они, домовые? Куда делись: Возюкало, Хитрило, Вертило… И от Думало нет никаких известий, с тех пор, как они повидались на пристани Ключи.
Было тихо. Деревья стояли в куржовине. Небо ясное до каждой звездочки.
Топало так засмотрелся на природу, что сел в сугроб.
«Никто из людей не знает, откуда они взялись, — размышлял он. — А откуда мы, домовые, взялись и куда делись?» — и Топало посмотрел на далекую звезду, тускло мерцающую у горизонта.
Ладно, посидел, поразмышлял и хватит. Пора за работу. И Топало зашагал к лесу.
Вот и стожок сена, который они метали с бабкой Дусей. Он несколько раз обошел вокруг него, посооброжал, как лучше жерди подсунуть. Сообразил.
Очень удачно подсунул одну жердь под стожок, воткнул вторую. Но вторая пошла куда-то вкось. И в этот момент вдруг кто-то как закричит:
— Ой, ой, ой!
Топало опешил.
— Ой, ой, ой!
— Это кто? — спросил Топало, выбросив жердь в сторону.
Из стога вылезло существо, все облепленное сеном. — Ха, да никак чертенок!
Да, это был чертенок. Он тер нос, изображая, что плачет. Топало взял его за шкирку, приподнял, стряхивая сено.
— Ой, ой, ой! — снова завопил чертенок.
— Это ты! Я тебя сразу узнал! — сказал Топало, тряся чертенка.
— Кто я? — спросил чертенок.
— Забыл! Не ты ли залезал во хлев к нашей корове? Чуть от страха она не умерла! Потом давай хныкать, что ты сирота. Мы, домовые, тебя пожалели, краюшку хлеба дали и отпустили. А что ты, нечистая сила, сделал? Украл лошадь и чуть не загнал ее, бедную! Бедная, бедная лошадь!
— Я еще маленький, — тихо сказал чертенок. — К вашей корове не лазил.
Топало задумался. Ведь и правда: Уж коровы-то у них давным-давно нет, и домовые разбежались неизвестно куда. Да ведь в это время и бабка Дуся девчонкой была! Да, лет пятьдесят назад это было.
— Уж больно ты похож, — сказал Топало, все еще подозрительно рассматривая чертенка. — Уж не твой ли родной отец тогда был?
— Не знаю, я сирота.
