усовершенствований, которым его подвергли за долгие годы правления, была возможность непосредственно подключать компьютеры к его нервной системе. Клуфман мог, и часто это делал, подключаясь прямо к информационным каналам, становясь как бы еще одним выводным устройством компьютерной сети. Тогда и только тогда он испытывал полный экстаз.

Он кивнул, и поток информации хлынул в его мозг.

Факты. Рождения и смерти. Статистика заболеваний, данные о загрузке транспорта, расходе энергии, уровне преступности. Все это поглощалось клетками мозга Клуфмана. Где-то далеко наверху миллиарды людей жили своей повседневной жизнью, и он входил в жизнь каждого из них, а они в свою очередь — в его. Его восприимчивость, разумеется, была ограничена. Он не мог выявить отдельные отклонения, кроме всплесков каких-то данных. Однако он мог делать обобщения. В эту самую минуту, узнал он, еще один прыгун отправился в прошлое. Еще одна жизнь, извлеченная из настоящего. А как же масса? Сохранялась ли она? Сведения об общей массе планеты не учитывали возможности неожиданного и полного вычитания. Около сотни килограммов вдруг перемещалось из настоящего и забрасывалось в позавчера. Интересно, подумал Клуфман, как это делается? И тем не менее это происходило. Архивы доказывали это. Тысячи прыгунов покидали свое время и отправлялись в эпоху своих предков. Как?

Питер Клуфман отогнал эту мысль как неуместную. Гораздо важнее было то, что совершенно неожиданно в прошлом могли произойти изменения, и все, что ему принадлежит, в какое-то одно мгновение может исчезнуть в результате случайной флуктуации, от которой нет защиты. Это вселило в него ужас. Он наполнил свой мозг до предела его емкости, дабы утопить этот страх всеобщей неудачи. И ощутил прилив восторга.

Цезарь! Разве было у тебя когда-нибудь ощущение того, что весь мир протекает через твой мозг?

Наполеон! Мог ли ты хотя бы на секунду вообразить себе, что такое быть подключенным к главным компьютерам?

Сарданапал! Разве мог ты так наслаждаться в своей Ниневии?

Массивное тело Клуфмана затрепетало. Сквозь его кожу проступило свечение капиллярной сетки, пришедшей в состояние крайнего нервного возбуждения. Он перестал быть Питером Клуфманом, владыкой мира, единственным человеком первого разряда, великодушным деспотом, тонким стратегом, случайным потомком предыдущих эпох. Теперь он был каждым, кто существовал в этом мире. В него вливался поток космической энергии. Это была подлинная нирвана! Это было абсолютное Единство! Это был миг всеобъемлющего Восторга!

В такое время было невозможно задумываться над тем, как легко все это можно потерять.

— Норм, кто этот Ланой? — спросила Хелейн Помрат.

— Кто?

— Ланой. Д-а-а…

— Где ты услышала это имя?

Она подала ему мини-карточку, внимательно следя за выражением его лица.

Глаза мужа заблестели. Он явно запаниковал.

— Я нашла это вчера вечером у тебя в кармане пиджака, — пояснила она. — «Без работы? Зайди к Ланою» написано здесь. Мне просто интересно, кто это, что он может сделать для тебя?

— Он… а… заведует чем-то вроде бюро по трудоустройству, как мне кажется. Может быть… — Помрату было явно не по себе. — Кто-то всучил мне это, когда я выходил из Дворца Грез.

— Какая от этого польза, если здесь не указан адрес?

— Я думаю, что от меня ждут розыскной работы, — улыбнулся Помрат. — Ждут, чтобы я занялся охотой. Не знаю. Я, если по правде, напрочь забыл об этой карточке. Дай-ка ее сюда.

Она положила карточку на стол. Норман быстро схватил ее и сунул в карман. Хелейн не понравилось, что он столь стремительно убрал с глаз этот попахивающий преступлением документ. Она даже не догадывалась, что все это означает, но ее встревожили виноватый вид мужа и его общее замешательство.

«Может быть, он готовит мне какой-то сюрприз, — подумала она. — Он, наверно, уже побывал у этого Ланоя и что-то сделал, чтобы заполучить работу. Но не хочет говорить об этом раньше времени. Мне нужно было воздержаться от излишних расспросов».

С платформы молекулярного душа сошел в чем мать родила ее сын Джозеф.

Его сестра, тоже голая, встала под душ. Хелейн занялась программированием завтрака.

— Сегодня в школе у нас урок географии. — сказал Джозеф.

— Это просто замечательно, — рассеянно произнесла Хелейн.

— Где находится Африка? — поинтересовался тут же мальчик.

— Очень далеко. Где-то по ту сторону океана.

— Я смогу поехать туда, когда вырасту? — не унимался Джозеф.

Из-за ширмы, прикрывавшей душ, раздалось хихиканье. Марина отодвинула полупрозрачную занавеску и сказала:

— В Африке живут те, у кого второй разряд. Ты надеешься когда-нибудь получить второй разряд? Ха-ха!

Мальчик сердито сверкнул глазами.

— А почему бы и нет? Может быть, у меня будет даже первый разряд.

Откуда тебе знать? Я уверен, что ты вот не станешь никем! Знаешь, сестренка, у меня есть кое-что такое, чего у тебя нет!

Марина состроила ему рожицу. Помрат, глядя из своего угла на экран, где печатались утренние новости, пробурчал:

— А ну, прекратите вы оба! И одевайтесь! Марина! Вылезай-ка из душа!

— Я только сказал, что мне хочется побывать в Африке, — обиделся мальчик.

— Не пререкайся с отцом! — вмешалась Хелейн. — Завтрак готов.

Одевайтесь!

Она тяжело вздохнула. Голова болела так, будто в нее насыпали толченого стекла. Дети всегда спорят друг с другом. Норм сидит в углу, словно гость, уткнувшись в экран. Четыре стены без окон просто давят… Нет, довольно!

Она не понимала, как только могла так долго выносить все это! Еда, сон, секс — все это в одной маленькой комнатке! Тысячи грязных соседей завязли в этом же болоте. Один раз в год пикник с помощью стасис-поля куда-нибудь подальше, в еще незастроенное место — хлеба и зрелищ, чтобы пролетарии были счастливы. Но какое это мучение — увидеть настоящее дерево, а затем возвращаться в Аппалаччию. Настоящая пытка. Совсем не этого ожидала она, выходя замуж за Норма Помрата. Ведь когда-то он был полон всяких планов!

Дети позавтракали и отправились в школу. Норм по-прежнему сидел у телеприемника, щелкая переключателями и крутя рукоятки. То и дело он делился с ней новостями.

— Дантон торжественно открывает новую больницу в Тихоокеании в следующий вторник. Полностью автоматизированную, один гигантский гомеостат и ни одного техника вообще! Разве это не здорово? Это снижает правительственные расходы, ведь совсем не нужны служащие. И вот еще одна хорошая новость. Начиная с первого мая нормы кислорода во всех коммерческих зданиях понижаются в среднем на десять процентов. Говорят, что это даст возможность увеличить поступление кислорода в квартиры налогоплательщиков. Помнишь, Хелейн, когда ввели норму расхода воздуха для домашнего пользования? Когда доходит до такого, что воздух выдают как паек…

— Норм, успокойся!

— Как это все случилось с нами? Мы добились права на улучшение. Четыре миллиона людей на квадратный дюйм, вот куда мы идем. Строятся дома высотой в тысячу этажей, так что места хватает на