— Вы участвуете в этом путешествии не только для того, чтобы утешить старика, — сказал Антонио и его глаза сверкнули в лучах костра. — Вы вернулись в Перу потому, что мы связаны вместе нашей работой, знаниями и страстью к человеческому разуму. Я хотел, чтобы вы вернулись таким, как есть — одиноким и ищущим то, чему должны научиться. А вы совершили новый оборот Волшебного Круга. Вы столкнулись с вашим прошлым и с накопившимися надеждами на будущее, и вы сбросили их по дороге в Мачу Пикчу. В джунглях вы снова столкнулись лицом к лицу со смертью, и на этот раз более отчаянно, так как вас отравлял страх не только собственной смерти. И все это время знание шепотом говорило с вами. Вы испытали состояние невидимки во сне. Вы были правы, утверждая, что совершенная сфера отражает все во вселенной. Все, кроме себя, друг мой, все, но не вас. — На некоторое время он замолчал, чтобы я мог подумать над услышанным, и затем продолжил: — Вы были невидимым, когда воплотились в кондора.

Сейчас вы знаете, что это за ощущение. Поскольку вы научились концентрироваться на своем намерении и овладели равновесием тела сновидения, то теперь вы сможете узнать еще более удивительные вещи. — Он махнул рукой, как бы прекращая разговор. — В состоянии невидимости сокрыто больше, чем в этом красивом примере, но вы должны знать, что это одно из фундаментальных понятий мастерства — в течение тысячелетий невидимость используется для приобретения знаний и передачи их другим. — Он подбросил в костер еще одну ветку.

— Время, — сказал Антонио и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. — Древние люди этой земли знали о зависимости между временем и светом. Что свет существует вне времени. Ничто не может двигаться со скоростью света, кроме самого света. Если мы достигнем скорости света, то мы должны превратиться в свет. Когда мы становимся светом — Iпса, детьми Солнца, — то время исчезает. — Он подбросил еще маленький кусочек валежника. — Все мы знаем, что наши поступки сегодня влияют на будущее, что наше наиничтожнейшее действие влияет на судьбу, что будущее нашего рода постоянно меняется из-за любого действия всего живого на земле.

— Он переломил ветку пополам и, казалось, колебался, какую из половинок первой бросить в огонь, затем бросил обе сразу. — Но можешь ли ты представить себе, что сегодняшний опыт также зависит от чего-либо, что случится завтра? Что ты и я могли бы не оказаться здесь из-за того, что случится через месяц?

Второй урок мастерства заключается в том, что время и полихронно, и монохронно. Оно движется не только как стрела. Оно может также возвращаться. Как колесо. — Кончиком пальца он описал окружность в воздухе. — Когда эти два вида времени пересекаются, наступает священное время, время обряда, когда можно влиять на прошлое и вызывать судьбу из будущего.

Он замолчал, глядя в темноту, затем посмотрел в небо, так усыпанное звездами, что не они, а темнота между ними притягивала взгляд: было ли это черное небо со звездами или сверкающие небеса, испещренные вкраплениями темноты?

— В чем же тайна? — спросил я, когда он опустил голову и наши взгляды встретились над костром.

— Тайна возникает из умения быть невидимым и владеть временем. Важна не сама тайна, а наше умение хранить ее. То, как мы ею владеем. Знание тайны равносильно знанию будущего, и кто, как не те, кому дано понимать, что время обращается, подобно колесу, смогут узнавать будущее и не допускать нарушения равновесия? Если вера в реальность основана на уверенности, что время движется только в одном направлении, то основы этой веры будут разрушены опытом будущего. Это не относится к шаманам, поскольку им не нужна вера — у шамана есть опыт. Как бы то ни было, но для того, чтобы, зная будущее, не позволить этому знанию исказить ваши действия или намерения, требуется большой опыт.

— Те, кто здесь похоронен, это знали. Они, проскользнув сквозь время, испытали нашу судьбу. Они понимали важность жизни на Земле. — Вот почему они поклонялись Солнцу и Земле. Они знали, что на Земле исчезнет жизнь, если не будет Солнца, что жизнь есть прямой результат этого союза. Они знали об этом до того, как были открыты формулы фотосинтеза и установлена связь между энергией, массой и скоростью света. Они были практичны и непосредственны. Для них Солнце было отцом, Земля — матерью, а их родителями было единое — Илла Тицы Виракоча — ни мужчина, ни женщина, энергия в чистом виде. Они чтили своих мать и отца, творя обряд аyni Пачамаме, Матери Земле, она довольна и возвращает твой дар в виде плодородия и изобилия. Ты совершаешь аупi Солнцу, и оно возвращает твой дар в виде тепла и света. Вершины великих гор, арus, дают тебе силу трудиться; небеса дают гармонию.

Твори аупi всем людям, и они также будут почитать тебя.

Это прекрасный принцип.

— Говорят, что шаман живет в совершенном аупi, — вселенная откликается на каждое его действие, зеркально отражает его намерения, как и сам он является зеркалом для других. Вот почему шаман живет в согласии с Природой. Мир шамана отражает волю, намерения и действия шамана.

— Мы начинаем с того, что творим аупi из-за первобытных предрассудков — «чтобы умилостивить богов». Потом мы творим аупi по привычке, как часть ритуала. Эти формы аупi творятся из-за страха или по обычаю, но не из-за любви. В конечном счете мы творим аупi потому, что должны, потому что мы чувствуем его здесь, — и он прикоснулся к груди. — Говорят, только тогда аупi совершенно. Но я верю, что аупi совершенно всегда, что наш мир всегда является подлинным отражением наших намерений, нашей любви и наших действий. Это мое мнение, однако я знаю, что оно верно. Состояние нашего мира зависит от состояния нашего сознания, наших душ.

Костер сильно прогорел. Антонио стал медленно подбрасывать в него сухие палки и куски древесины. Потом развязал и свою tеsа, развернув квадратную индейскую скатерть, разложил на ней по своим местам несколько предметов. Наблюдая за ним, я подумал: почему сейчас? Почему он так долго ждал, чтобы рассказать мне все это? Именно тогда в мой мозг впервые закралось подозрение. Я его впустил, хотя и отказался анализировать. Вместо этого я довольствовался тем, что слова его, которые привели бы меня в восхищение в аудитории или на холме на аltiрlапо, здесь, в Силлустани, среди сhulраs, воспринимались как откровение. Своего рода завет.

— Сегодня — продолжил он, когда я додумал последнюю мысль, — мы сотворим аупi нашим предкам, сказителям, смотрителям Земли, тем, кто сеял и возделывал Божественное сознание во все времена. Они жили в горах и джунглях и покинули этот мир живыми — они умерли, зная: дети их будут говорить за них, и они будут говорить через своих детей.

— Мы почтим их уважением и благодарственной молитвой, ведь именно на их плечах стоим мы сегодня ночью, и завтра, и следующей ночью. Именно к их мудрости и опыту обращаемся мы. Если нам предстоит продолжить путешествие, то появится знак. Не сомневайтесь. Просто закройте глаза и разрешите тем, чьи тела покоятся здесь, говорить с вами.

Вместо этого я следил за ним. Я наблюдал, как он стоит у костра, черты его лица блестели в отсвете невысокого пламени — негативный силуэт на фоне сверкающего черного неба. Он долго стоял с опущенной головой, так долго, что могло показаться, будто он заснул стоя. Однако спина его была совершенно прямой, а осанка выдавала состояние сосредоточенности и… смирения.

Затем он поднял голову и открыл глаза. Он говорил ровно, доверительно, чуть громче шепота.

— Ветры Юга, Амару, великий змей — древние, благородные целители прошлого. Я призываю вас. Вас, которые первыми предложили нам плоды древа познания… Оберните нас кольцами своего света. Узнайте, что мы сбросили свое прошлое точно так же, как вы сбросили свою кожу. Воды, что текут в глубинах Земли, омойте и очистите нас, ибо пришли мы с почтением и уважением — по древнему обычаю.

Его рука нырнула в складки пончо и извлекла полную пригоршню чего-то, что он положил на землю, в южном углу тesa, — крошечную кучку блестящих золотых зерен кукурузы и ярко-зеленых целых листьев коки. Затем он повернулся на запад, став спиной ко мне.

— Ветры Запада, мать-сестра ягуар, мост между мирами, древние распорядители жизни — дважды умершие и дважды рожденные. Мы приветствуем вас сердцами нашими и нашими простыми дарами и приглашаем вас сегодня ночью сидеть здесь, в нашем Волшебном Круге. Узнайте, что мы тоже дважды рожденные. Мы уже умерли. Мы не оставляем следов, и смерть не может больше предъявлять на нас свои права.

Он положил еще одно подношение на землю и повернулся лицом к северу. В голосе его появилась новая нотка.