Отрава для сердец'.
Когда там жажда битвы
Найдет на королей,
Они снимают шлемы
С серебряных ветвей;
Но каждый, кто упал, восстал,
И кто убит, воскрес;
Как хорошо, что на земле
Не знают тех чудес:
Не то швырнул бы фермер
Лопату за бугор -
И ни пахать, ни сеять
Не смог бы с этих пор.
Но рыжий лис протявкал:
'Не стоит гнать коня'.
Тянуло солнце за узду,
И месяц вел меня.
Но рыжий лис протявкал:
'Потише, удалец!
Страна, куда ты скачешь,-
Отрава для сердец'.
Снимает Михаил трубу
С серебряной ветлы
И звонко подает сигнал
Садиться за столы.
Выходит Гавриил из вод,
Хвостатый, как тритон,
С рассказами о чудесах,
Какие видел он,
И наливает дополна
Свой золоченый рог,
И пьет, покуда звездный хмель
Его не свалит с ног.
Но рыжий лис протявкал:
'Не стоит гнать коня'.
Тянуло солнце за узду,
И месяц вел меня.
Но рыжий лис протявкал:
'Потише, удалец!
Страна, куда ты скачешь,-
Отрава для сердец'.
'ЗЕЛЕНЫЙ ШЛЕМ И ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ' (1910)
СЛОВА
'Моей любимой невдомек, –
Подумалось недавно мне, –
Что сделал я и чем помог
Своей измученной стране'.
Померкло солнце предо мной,
И ускользающую нить
Ловя, припомнил я с тоской,
Как трудно это объяснить,
Как восклицал я каждый год,
Овладевая тайной слов:
'Теперь она меня поймет,
Я объяснить готов'.
Но если бы и вышло так,
На что сгодился б вьючный вол?
Я бы свалил слова в овраг
И налегке побрел.
НЕТ НОВОЙ ТРОИ
За что корить мне ту, что дни мои
Отчаяньем поила вдосталь,- ту,
Что в гуще толп готовила бои,
Мутя доверчивую бедноту
И раздувая в ярость их испуг?
Могла ли умиротворить она
Мощь красоты, натянутой, как лук,
Жар благородства, в наши времена
Немыслимый,- и, обручась с тоской,
Недуг отверженности исцелить?
Что было делать ей, родясь такой?
Какую Трою новую спалить?
МУДРОСТЬ ПРИХОДИТ В СРОК
Не в кроне суть, а в правде корневой;
Весною глупой юности моей
Хвалился я цветами и листвой;
Пора теперь усохнуть до корней.
Одному поэту, который предлагал мне
похвалить весьма скверных поэтов,
его и моих подражателей
