превращаются в большие колонии. У женевцев тогда хватало проблем в других местах, и они мирно продали свой кусок латино. Китайцы заняли аннамскую факторию, и скоро все аннамцы куда-то пропали. Возможно, стали китайцами. Черногорцы с Греко-Балканским царем не имели ничего общего, им просто показалось, что группа умных, энергичных и небедных людей способна сотворить жизнеспособное государство. Их маленькая вольная община цеплялась за свою независимость до последней капли крови… но два года назад все же попросилась под высокую руку императора и самодержца всероссийского Даниила III. Генерал Алексеев- Глебов, тогдашний наместник, чертыхаясь на всю Ойкумену, увеличил колониальную армию на четыре бригады, дабы было чем оборонять провинцию Новая Черногория. Индонезийцы с необыкновенной скоростью плодились и нищали. Океанийцев слегка поддерживали с Земли, но тамошнее большое начальство менялось каждую пятилетку в результате очередной гражданской войны, или, для разнообразия, национально-освободительной. В конце концов, их дальняя колония «оторвалась», затеяла собственные национально-гражданско-революционно-реставрационно-освободительные войны и распалась на сотню микроскопических княжеств. Тё Рина зарезал его собственный сын Тё Рин Младший, а потом стал вместо него Богоподобным Хранителем Гармонии, Трех Сокровищ и Двенадцати Мудростей. Если кто-нибудь из людей Богоподобного попадал в плен к соседям, его в лучшем случае убивали на месте. В 68-м Латинский союз всерьез сцепился с Поднебесной. Никто не желал уступить. Но когда дело дошло до тяжелого оружия, обе стороны решили, что лучше бы договориться: уж очень это редкая и дорогая штука – территория, пригодная для жизни, гробить ее не стоит… В 69-м Россия, Латинский союз и Поднебесная разрезали карту планеты на четыре примерно равных куска. Одну четвертую суши занимал материк, доставшийся латино. Второй континент (а их тут всего два) тянулся массивной земляной лентой от полюса до полюса… Северную его треть заполучила Российская империя, а южную – Поднебесная. Что же касается экваториальной области, то она представляет собой политический уникум. Изучать Нейтральную зону (так она называется) было для меня сущим бедствием, именно из-за нее я нарвался на пересдачу – единственный раз за все годы, проведенные в училище. Правда, Зону никто на курсе не сдавал единожды. С первого захода я усвоил одно: не мудрствуя лукаво, местные погранцы именовали россыпь самоуправляющихся владений Зоны словом «князьцы». Этих самых князьцов – объединенных замысловатыми союзами, братствами и униями, а то и просто одиноких конкистадоров-комманданте там было аж четыреста. Их число постоянно менялось, время от времени появлялись императоры Трех Великих Кочек и Одной Плодоносной Дебри, от монахов- миссионеров доходили известия о рождении и распаде призрачных держав, но ни одна жива душа не могла в точности сказать, какая каша заваривается в сердце джунглей. Князьцы торговали с нашими городами и поселками, устраивали набеги за аманатами и рухлядишкой, всяко безобразничали и даже иногда приходили большой войной к границам имперского наместничества. Тут им, конечно, объясняли, почем фунт вежливости… Раз в год на отдаленных рубежах отлавливали женевского агента: Федерация успела пожалеть, что так продешевила с Террой-6. Надо полагать, там всерьез приглядываются к Нейтральной зоне: раз она как бы ничья, нельзя ли ее приобрести? Изредка в лесах мелькали стремительные тени китайцев – союзники-то они союзники, а все ж приглядывают за нами. Да и они у себя на юге знакомы со стремительными тенями российских специалистов… В Поднебесной людей хватает, там их даже избыток. При других обстоятельствах китайцы слопали бы Зону за пять месяцев, князьцы бы и опомниться не успели. Но местная провинция Поднебесной – заповедник старших и заслуженных единочаятелей, там живет большая часть императорской семьи, гармонично удаленная от соблазнов престолонаследия, ветераны великой войны с Женевской федерацией, а также вся секретная китайская наука. Этим людям должно быть просторно. Им и просторно. Вокруг этих людей не должно быть сутолоки. Сутолоки и нет. Безопасность этих людей – вопрос высших ступеней философии. От Нейтральной зоны их отгораживает Вторая Великая китайская стена.

Вывод: славный город Покровец, столица нашего наместничества, переполнен штабами всех сортов и пород. Военных тут исключительно много, и они исключительно уместны.

Мое распределение на Победу не было случайным. Когда я узнал о Нейтральной зоне, то живо сообразил: Господь создал меня для этого котла с горячей кашей. Здесь я послужу государю, совершу множество подвигов и прославлюсь. Хоть и грешно думать о славе, но ведь так и тянет! Вот оно, мое предназначение – пылающая окраина великой Империи. Я с детства чувствовал его. Некоторые люди рано понимают, какая судьба дарована им свыше.

Я предъявлял идентификационный браслет дежурному на входе, потом долго бродил по длинным коридорам со скрипучими дощатыми полами, отыскивая нужную табличку на двери кабинета. Но все это было внешние, не особенно важные действия; внутри меня поселился трепет, а в памяти всплывали пламенные строки романа «В зоне боевых действий». Капитан Крылов зарабатывал первую медаль в джунглях Нейтральной зоны, на берегу великой реки Сулатонг… Я прибыл туда, где он совершил самые громкие из своих геройских дел. Вероятно, Крылов когда-то ходил по половицам, ныне попираемым моими стопами.

Он был здесь! Теперь здесь я.

Мысли о высоком туманили мне здравое соображение, поэтому я не сразу заметил, что заблудился. Причем заблудился капитально. Дневальные, курьеры и высокие чины с подозрением поглядывали на незнакомого лейтенантика с чемоданом. Проход прямо передо мной перегораживал турникет с исключительно серьезным набором тестов…

Значит, тут есть, кого бояться, машинально отметил я.

Справа – тупик, слева – столовая. Пришлось возвращаться назад… Позорище. Тьфу, пропасть, Господи прости! Офицер осназа ищет пятый угол в трех соснах.

Отдельный 3-й корпус пограничной стражи имел самую запутанную, самую хаотичную, самую непутевую организацию во всех вооруженных силах Российской империи. Одновременно он считался и самым боевым соединением, фактически живой легендой. Его структуру надиктовала сама жизнь. Вышло коряво, с кучей полусамостоятельных бригад и батальонов поддержки, чудовищной сетью технических баз и промежуточных штабов, умопомрачительно навороченной системой связи… Но эта груда людей и техники, собранная воедино противу всех уставов и правил, отменно работала. Полтора десятилетия корпусом командовал генерал Сильвестр Иванов и, как говаривали старшие офицеры в училище, на его седую голову молятся все штатные стратеги Империи. Так вот, видимо сверхзапутанная организация корпуса стала причиной сверхзапутанной организации его штаба. Мне потребовалось еще полчаса, чтобы найти искомую дверь. К тому времени я тихо закипал, а потому не обратил внимания на дельный совет проходившего мимо офицера: «О вас доложили, извольте подождать в коридоре, пока не позовут».

– Разрешите? – весьма громко произнес я, заходя в кабинет.

И обмер.

Смерть сидела в двух метрах напротив смотрела мне в самые очи, не мигая. Смерть раскрыла зубастую пасть и зашипела. Смерть вздыбила шерсть на загривке.

– Кр-раса-авец, кр-раса-авец… Ну тихо, тихо, хор-роший мой, ко-отенька… Успоко-ойся, ма-альчик, хор-роший…

Я не убежал. И не заорал. И не принял боевую стойку. До сих пор не пойму, что мне помогло в большей степени: то ли я впал в ступор, то ли все-таки контролировал свой ужас хотя бы отчасти. На начальственном столе, между инфосконом и канцелярским прибором, стояла атлетического вида лохань с месивом из столовских харчишек. Пятнистый желто-серый кот, тянувший на глаз под два пуда, упражнялся в обжорстве. Усатый. Длиннохвостый. Теперь у него появился соблазн перейти от содержимого лохани к содержимому меня.

Зверюга выпустил когти. Приглядывается ко мне, как в мясной лавке приглядываются к сочному окороку: не слишком ли жирен?

– Ну-ну-ну… Ма-альчик, краса-авец, эт-то свои. Ба-арсик…

Тут я заметил, что за столом кто-то сидит.

О!

Это лицо я узнал бы из тысячи.

Князь Вадбольский был некрасив. Прежде всего, по-гумилевски кос. Вытянутое лицо, узкий лоб, лошадиная челюсть. Коротко стриженые черные волосы. Кожа – бледная, простынного колера. Длинный прямой нос. Длинные, тонкие, не по веку нашему аристократичные пальцы. Да и сам он – длинный,