Д.С. Крылов может быть рекомендован для работы в системе МИД РФ, но желательно, чтобы эта работа была больше связана с бумагами, нежели с людьми».
Более трудный случай — 1-й секретарь Михаил Ильич Якушев. Прекрасно знает арабский. Но дипломат, по-моему, средний. Истовость, надрыв, глаза горят, но — в свисток.
Очень обидчив. Пришел как-то жаловаться на коллегу, правда, меньшего чина: «Он меня на… послал, а я — старший дипломат!» — «Какой же Вы «старший», если Вас младшие посылают?» Поговорили…[47]
Его жену сократили из информационной группы. Пишет мне заявление: «В связи с вопиющим актом незаконного и безосновательного увольнения моей супруги Якушевой Тамары Низамиевны из консульского отдела, причем без объяснения ей мотивов подобного шага, прошу Вас, Александр Евгеньевич, лично вмешаться в возникший производственный конфликт, который наносит мне и моей семье непоправимый моральный и психологический урон, не способствуя и оздоровлению климата в коллективе посольства». Тут я был виноват, проморгал «вопиющий акт». Но поднять на такую высоту — в этом весь Якушев.
Просит поставить ему сейф. Пишу на заявлении Якушева резолюцию завхозу: «Прошу поставить». Завхоз кладет свою резолюцию: «Проверкой установлено, что из 20-ти штук сейфов в посольстве и консульстве все используются по назначению. Установить сейф (дополнительно) не имею возможности». Говорю это Якушеву. Истерика: какой же Вы посол, не можете заставить завхоза?! Детский сад, да и только.
Мелочи, пустяки, посольская бытовуха. Но через нее иногда лучше просвечивается суть человека. И не только пустяки. Нижние чины приходили с жалобами на то, что «старший дипломат» покрикивает, высокомерен, «унижает человеческое достоинство». Приходили и со сплетнями: Пересыпкин — мой друг, вот приедет послом, наведем здесь порядок…
Пытался говорить с Якушевым о такте, терпимости, вежливости. Отмахивался: банальные все это истины. Боюсь, трудно ему придется в жизни…
Но самый трудный случай — еще один 1-й секретарь, заведующий консульским отделом, Сергей Викторович Анненков. Внешне — представительный, солидный, импозантный человек. Умеющий хорошо держаться, знающий, что и как сказать журналистам. Профессионал. И в то же время — удивительно недоброжелательный к другим «человекам». Требовательность, перерастающая в самодурство. Очень субъективистское, «выборочное» отношение к сотрудникам, разделение их на «своих» и «не своих». Грубость, высокомерие — и по отношению к работникам (особенно — к «нелюбимым») консульства, и к посетителям. Десятки раз приходили ко мне и горько жаловались. Говорил жалобщикам: пока вы здесь, в моем кабинете, это — слухи, сплетни; давайте соберем собрание, встаньте, скажите открыто, и пусть Анненков ответит. Нет, не вставали и не говорили. Потому что боялись. Посол-то далеко, а он каждый день рядом. Мне было стыдно сидеть на собрании и видеть, как опускают глаза вниз молодые люди, которые накануне шептали мне на ухо, какой нехороший этот Анненков.
Только однажды я отреагировал на слухи. Когда мне стали говорить, что Сергей Викторович вместе с «соседями» собирают на меня «компромат» (откуда деньги на школу, на чьи деньги лечится и в том же духе). Учинил разговор с полковником Котовым, который официально представлял у нас СВР. Юрий Васильевич слухи решительно опроверг. Весьма нелестно отозвался об Анненкове: комплексует, понимает, что его не любят, ушел в себя, пьет втихую, несерьезен, болтлив.
Моя характеристика выглядела так:
«С. В. Анненков — опытный консульский работник достаточно высокой квалификации. Однако, констатируя это, хотелось бы высказать ряд замечаний, касающихся его служебных и человеческих качеств.
С.В. Анненков, апеллируя к «здравому смыслу», ориентирует работников консульского отдела на нарушение существующего порядка оформления документов. Его логика проста: зачем соблюдать формальности, зачем гонять людей за разными справками, если все равно бумаги ежеквартально уничтожаются. Думается, что такая форма «борьбы с бюрократизмом» не приемлема в консульском учреждении.
В обращении С.В. Анненкова с посетителями, — если верить многочисленным жалобам, — часто проскальзывают нотки высокомерия, недружелюбия, чиновничьего равнодушия. Такое поведение консульского работника создает у посетителей неверное представление об отношении России к репатриантам, к Израилю. Беседы с С.В.Анненковым на эту тему не дали результата.
И, пожалуй, самое существенное. С.В. Анненков — негожий руководитель. Возможно, сказываются его некоммуникабельность, неумение (или нежелание) налаживать нормальные отношения с людьми, возможно — комплекс неполноценности, но он оказался не в состоянии создать в коллективе спокойную, товарищескую обстановку. Подчиненные боятся его, но вряд ли уважают. В посольстве он не пользуется авторитетом и вообще как-то незаметен.
Полагаю, что С.В.Анненков может быть использован в Консульском Департаменте МИД РФ. Но желательно, чтобы в его подчинении было как можно меньше людей».
Я долго колебался — выходить ли на персоналии. Понимаю, что тем, кто здесь упомянут, будет неприятно читать мои заметки. Понимаю, что они не будут со мной согласны. Понимаю и то, что в появлении «террариума» есть и моя вина. Не сумел, как сказали бы раньше, наладить воспитательную работу. Действительно, не сумел. Хотя даже к поэзии прибегал. На одном из собраний читал стихи Леонида Мартынова.
Все-таки решил назвать фамилии. Чтобы читатели яснее представляли атмосферу, которую мы надышали. И с надеждой, что могут быть, что есть посольства, где атмосфера чище.
АПРЕЛЬ-95
Главное событие апреля — почти скандальный визит Козырева. Но начался этот визит еще в марте. И — календарно, и по причине сопутствующей суеты.
Отсчет суеты можно вести с 24 марта, когда мы получили указание обеспечить министру каждое утро теннис и бассейн. Что ж, здоровье — святое дело. Обеспечили. Долго, понукаемые частыми, но ненужными звонками, верстали программу. Сверстали.
Особняком стоял вопрос о посещении Фейсала Хусейни в Восточном Иерусалиме. Хусейни, с которым я встречался 28 марта, был настроен решительно: только Козырев и только в «Ориент хаусе». Я сказал, что
