предотвращающую появление суверенного палестинского государства. Отсюда и неоднозначность реакции.
Против Декларации решительно выступили, с одной стороны, израильские правые, «ястребы», обвинявшие Рабина и Переса в предательстве интересов Израиля, сионизма, а с другой, — палестинские (арабские) экстремисты, которые в предательстве, сдаче позиций, капитуляции обвиняли Арафата. Логику тех, кто возражал против появления в Палестине рядом с Израилем арабского государства, хорошо передает метафора Мордехая Нисана, специалиста по арабской культуре. «Двум государствам здесь просто не разместиться. Представьте, что двух псов загнали в одну конуру и говорят им: в этом углу будешь спать ты, а в этом — ты, живите дружно. Абсурд. Один из псов загрызет другого, и ему достанется вся конура».
В поддержку Декларации высказывались, с одной стороны, те, кто надеялся, что рано или поздно, не мытьем так катаньем Арафату удастся «объехать» израильтян и создать настоящее палестинское государство. Со стороны же другой Декларацию поддерживали те, кто был уверен, что у Израиля есть все возможности удержать ситуацию в пределах «палестинского образования» и наладить с этим «образованием» устойчивые, взаимовыгодные отношения.
Представляя Декларацию принципов Кнессету, премьер-министр заявил: «Мы не скрываем ничего от кнессета и народа. Наряду с большими преимуществами в соглашениях скрываются и опасности. Мы не закрываем на них глаза. Мощь ЦАХАЛА, лучшей из армий мира, остается в нашем распоряжении, если наступит, Боже, упаси, час испытаний.
Обратим же свои взоры к миру, которого мы так хотим и который изменит нашу жизнь до неузнаваемости. Это шанс перестать жить на мечах, перестать лить слезы, открыть новые горизонты в экономике. И я хочу сказать вам: это победа сионизма, удостоившегося признания злейших и заклятых своих врагов. Это шанс прийти к доброму соседству, к концу войн и потерь в нашей среде. Я призываю всех депутатов Кнессета дать возможность осуществить этот великий шанс».
Депутаты такую возможность дали 61 голос «за», 50 — «против», 8 депутатов воздержались. Голосование показало, что оппозиция норвежским соглашениям достаточно сильна. Израильское общество оказалось не готовым к быстрым и крутым переменам. А на другом политическом полюсе палестинцы оказались не способными пройти свою часть пути. Но это уж потом…
Сентябрь в Израиле — месяц новогодний. Встречали 5754 год. От сотворения мира. В этом году гуляли 16–17 сентября. Мы с друзьями отправились в лес. Долго искали место, где деревьев больше, чем людей. Нашли, наконец, недалеко от Хайфы. А дальше — новогодние шашлыки… Только днем, а не ночью.
Есть и официальные гуляния. 8-го принимал премьер-министр. 14-го в 11.00 большой президентский прием в здешнем Белом домике. Очередь к президенту и его супруге. Рядом положено стоять министру иностранных дел, но он еще в Вашингтоне. Сначала движутся послы. Их было 39. Выстраивают по датам вручения верительных грамот. На этот раз мой номер — 16. Затем идут временные поверенные, коих 21 человек (я не пересчитывал, просто протокол раздает всем бумажки со списками). Каждый говорит несколько слов. Некоторые побольше, поскольку для них это редкий случай поговорить с президентом. Так что процедура растягивается.
На травке накрыты столы. Можно выпить и закусить. Стоя. Но моя палка выручает — приносят стул. Играет оркестр. Дипломаты общаются между собой и с израильскими «сливками». Президент расхаживает среди гостей Уезжаем одними из первых, поскольку такого рода мероприятия не привлекают ни меня, ни Петровну.
В еженедельнике «Калейдоскоп» напечатано интервью под названием «Формула счастья по Александру Бовину»:
— Каждый кузнец своего счастья, но не всякому удается выковать его. Как это удалось Вам?
— Перед тем, как ложиться спать, мой внук Макар Сергеевич подходит ко мне, и я целую сначала одно его ушко, потом другое. Чтобы ночью комарики не кусали. Так мы договорились с ним и с комариками…
Ну что тут «выковывать»? По-моему, главное счастье доступно всем. Оно вовсе не нуждается в молоте и наковальне. «Я помню чудное мгновенье». Любовь, дети, внуки. Здесь бьет ток счастья. «Чудные мгновенья» дарят нам друзья, природа, искусство.
Но бывает и другое счастье. Подняться на Эверест. Получить Нобелевскую премию. Стать «мисс Европа» (или — «мисс Малаховка»). Взять в руки свою собственную книгу, еще пахнущую типографией…
Можно и в ином ключе, в ином масштабе людей и дел. Построить дачу. Купить машину. Заработать первый миллион… Всем нам хорошо известно «чувство глубокого удовлетворения» (ЧГУ). Так вот. Формула счастья — это «ЧГУ + икс», где «икс» — некая иррациональная добавка, делающая все вокруг «голубым и зеленым».
В первом случае все люди могут быть и бывают счастливы, если сами себе активно не мешают. Во втором, действительно, необходимы «кузнечные работы», часто — пожизненные, то есть созидательное движение к поставленной цели, борьба за достижение данной цели.
И я тоже «ковал». Но не счастье. Я ковал, скорее, самого себя, свое отношение к работе и к людям, наращивал сопротивляемость злу и лжи. Когда получалось — когда нет. Приходилось иногда кривить душой. Но как бы то ни было, старался оставаться самим собой.
Со временем все более строго оцениваешь свой жизненный путь. Мы, шестидесятники, не смогли остановить волну «застоя». И хотя каждому из нас удавалось время от времени вытаскивать свой «счастливый билетик», мы не смогли выковать счастье — ни для себя, ни для страны.
— А что такое счастье? Ваше мнение.
— Я уже сказал. Повторю суть. Счастье — это полная победа эмоций над разумом, это — восторг, упоение, взрыв радости.
«Тихое счастье», по-моему, — нонсенс. Впрочем, мой вывод может быть оспорен. Недавно в московской «Литературной газете» прочитал небольшое стихотворение Александра Кушнера:
В общем, если, по известному определению, физика — это то, чем занимаются физики, то счастье — это то, что чувствуют, переживают счастливые люди.
— А в детстве было ли у Вас детство?
— Если Вы имеете в виду атмосферу, отношение ко мне дома, в семье, уличную вольницу, школьные забавы, то было детство в детстве. Счастливое детство? Да. Местами.
Случались и другие «места».
Вот, представьте себе. Мне 7–8 лет. Казарма (мы в военном городке жили). Стою в плотном кольце гогочущих солдат («красноармейцев», как тогда говорили). Нечто вроде «воскресной школы». Со мною делятся богатством могучего русского языка. Плюс, так сказать, анализ типичных ситуаций, половое, значит, воспитание.
Еще более «счастливое детство» было связано с войной. В Хабаровске мы жили рядом с военным музыкальным училищем. Курсанты не только упражнялись в музыке, но и занимались, как и все мы,
