Май начался у телевизора. Демонстрации в Москве. Столкновения, драки на улицах. «Тяжко. Не хочется додумывать до конца». Так написано в дневнике. А додумывать надо было. Не только 1 мая 1993 года. И до и после. Все время приходилось жить двойной жизнью. Что-то делать здесь и думать о том, что там. Конечно, расстояние, заботы местные притупляли восприятие забот российских, сглаживали, тушили боль, переживания. Петровне было труднее: я уезжал на работу, она оставалась у телевизора…

Я мог бы каждый месяц начинать с «российской заставки». Материалу было хоть отбавляй. Но делать это не буду. Тема у меня другая. Так что общий шизофренический фон, тяжкий груз раздвоенности, разорванности ума, сердца, души давайте оставим за скобками.

В Израиле май тоже начался с демонстрации. 4 мая в Иерусалиме состоялась демонстрация «русской» алии. Поводы стандартные: правительство толком не занимается абсорбцией, нет работы, нет жилья, бюрократия давит. Причину можно обозначить так: разрыв между удельным весом выходцев из СССР/СНГ в населении страны, уровнем их культуры, квалификации и их местом в общественной жизни, в культуре, политике-бизнесе Израиля.

6 мая в газете «Вести» появилась редакционная статья. «Русский» медведь проснулся» — так озаглавила статью редакция. И продолжала: «Но, главное, чтобы он снова не забрался в свою берлогу — сосать все ту же лапу и ворчать еле слышно».

Я приехал в Иерусалим, но наблюдал за развитием событий с некоторого отдаления. Не хотелось, чтобы русский посол фигурировал на одних кадрах с «русскими» демонстрантами. Откровенно говоря, ожидал, что народу будет больше. Во всяком случае у меня не возникло ощущение проснувшегося «русского» медведя. Разве что — медведя, долго живущего в зоопарке…

Разумеется правительство отреагировало на демонстрацию лишь ритуальными словами. А зря. Зря не только по соображениям гуманным — людям плохо, надо им помочь. Зря по соображениям политическим. Столкнувшись с равнодушием правительства Аводы, с бездушием чиновничьего аппарата, «русский» электорат, который способствовал победе лейбористов, стал постепенно дрейфовать вправо. В мае 1996 года количество перешло в качество — Авода проиграла.

8 мая — традиционная встреча в лесу Красной Армии. Мы были в полном составе — жена, дочь и внук.

Я уже упоминал о том, что первый раз был здесь в 1979 году. Тогда — массовый митинг с обтянутой красным кумачом трибуной и массовое гулянье. Теперь народу было заметно меньше, а возраст собравшихся заметно больше. Речей почти не было. Но возложение венков было по-прежнему торжественным.

Всех присутствующих можно разбить на две группы. Одна — это ветераны. Другая группа — коммунисты. В прежние времена именно компартия являлась организатором таких встреч, играла на них первую скрипку. Во времена нынешние израильская компартия разделила судьбу всего коммунистического движения. Она слаба. И она в основном состоит из арабов. И ветеранов, и коммунистов, собирающихся в лесу Красной Армии, объединяет понимание роли, которую сыграл Советский Союз в разгроме фашизма и в образовании Государства Израиль. И не только понимание, но и эмоции, связанные как с личным участием в войне, так и с воспитанным десятилетиями раньше — восторженным, ныне — «просто» добрым отношением к стране, которую называли «оплотом мира и социализма».

Мне полагалось бывать на этих церемониях по чину. Но я был и по душе. Потому что для меня, как и для большинства советских людей, та война была священной и память о ней священна тоже… Однажды даже читал стихи:

На мой взгляд, это — одно из лучших, если не лучшее стихотворение о войне. Его написал раненый- перераненый танкист, гвардии Лейтенант Ион Деген. Его ругали за проповедь мародерства, трусости…

Когда я уезжал из Израиля, известному хирургу-ортопеду Ионе Лазаревичу Дегену было больше семидесяти. Он живет с осколком в мозгу, семь пулевых ранений, челюсть собрана из кусочков, ботинок надет на протез. Пусть поживет подольше…

Как правило, возвращаясь из леса, ветеранское руководство имело обыкновение задерживаться в арабской «деревне» Абу-Гош. Отменная трапеза, фронтовые воспоминания, обмен опытом излечения разнообразных хворей. «Я там был, мед пил…»

Иногда накануне Дня Победы в израильской прессе появлялись статьи, протестующие против участия евреев в этом празднике. «У вас же есть свои победы и свои праздники» — такая была логика. Но израильское общество, израильские власти отвергли ее.

В 1991 году, во время «Бури в пустыне», иракские ракеты стали рваться на территории Израиля. Первая ракета взорвалась 18 января. Всего было выпущено 39 ракет. Жертвами обстрелов стали более 100 человек. Видимо, таким путем Саддам Хусейн хотел спровоцировать нападение арабских стран на Израиль и создать единый арабский фронт против США. Нападение не состоялось. Фронт не получился. Только Арафат, который приветствовал захват Кувейта Ираком, шумно радовался.

Израильтяне боялись, что Багдад использует химические боеголовки. Населению были розданы противогазы. Тогда обошлось. Но Ирак остался — остались и страхи.[28]

Весной 1993 года началась раздача новых, модернизированных противогазов. Не принудительно — кто хочет, меняет. Очередь нашего посольства подошла в мае. Собрали собрание. Я сказал, что войны не будет. Но желающие могут обзавестись противогазом. Кажется, кто-то обзавелся. Не знаю — не проверял.

24 мая посетил одного из самых воинственных, израильских «ястребов» Бени Бегина. Сын Менахема Бегина. Ученый (его специальность — геология). Депутат Кнессета от Ликуда. Очень сухой, сдержанный, аскетического вида (и образа жизни) человек.

С Бегином я встречался и позже. В правительстве Нетаньяху он получил пост министра науки. В октябре 1996 года он втолковывал мне, что сложившаяся обстановка очень напоминает ситуацию перед второй мировой войной, когда западные страны постоянно шли на односторонние уступки Гитлеру. Но то, что называли «умиротворение», на самом деле поощряло Гитлера к наращиванию требований. Так и у нас, говорил министр. Мы идем на односторонние уступки, а палестинцы расценивают такую политику как слабость, выдвигают все новые претензии, эскалируют насилие.