городе открывается ешива (религиозная школа). Рядом с пещерой Махпела строится синагога. Но в основном евреи селились рядом с Хевроном в поселении Кирьят-Арба.
И для евреев, и для палестинцев Хеврон — святое место, символ веры. И на той, и на другой стороне сильны позиции фундаменталистов. И те, и другие поднимают проблему Хеврона на уровень принципа. Для палестинцев принцип означает, что Хеврон — палестинский город, на 99 % заселенный палестинцами и что судьба евреев играет подчиненную роль. Для евреев принцип означает, что они во что бы то ни стало должны остаться в этом городе даже если он отходит к Арафату, и что правительство Израиля должно гарантировать им безопасность. Собственно, об этом и переговоры: как передать власть палестинцам, но при этом обеспечить безопасную жизнь для евреев.
8 октября Вейцман принимал Арафата в своем доме в Кейсарии. Разговор, как считал президент, получился. Арафат дал обещание не использовать насилие для решения спорных проблем.
В стране к беседе в Кейсарии отнеслись по-разному. Левые, естественно, одобряли инициативу президента. Правые негодовали. Рукопожатие Вейцмана и Арафата «выводит меня из равновесия, — писал Р. Зеэви. — Мною движет не ревность друга, а ненависть, отвращение к врагу, руки которого по локоть в еврейской крови».
Авраам Судай, отец солдата Итамара Судая, убитого «полицейскими» Арафата во время погрома, устроенного палестинцами несколько недель тому назад, обратился к президенту, возмущаясь этой встречей. Авраам Судай назвал Арафата чудовищем, которое мы пытаемся приручить. Мне кажется, что осиротевший отец очень верно выразил саму суть происходящего:
«Как получилось, что мерзавец, которого глава правительства Менахем Бегин назвал двуногим зверем, вдруг стал у нас модным посетителем светских салонов?.. Авода твердила нам: Арафат изменился, Арафат сошел с пути террора, он повернулся лицом к миру. Жизнь доказала нам, что все это далеко не так. Неужели президент взялся за отмывание черного кобеля, которого, как известно, не отмоешь добела!».
Арафат подвел президента. Через два дня после кофепития в Кейсарии он заявил: «Переговоры на КПП «Эрез» не принесли до сих пор никаких результатов, и новая интифада может вспыхнуть в любой момент». И он, Арафат, «не в силах предотвратить вспышку новой интифады», потому что «не может себя заставить игнорировать унизительное, оскорбительное и несправедливое отношение к палестинцам». Это вызвало гнев президента, поскольку, как он сказал, в Кейсарии Арафат «уверял меня как раз в обратном».
Приближался рабочий визит Примакова, его первый визит в ликудовский Израиль.
14 октября обсуждали эту тему с Бенцуром. Он высказал беспокойство, что при новом министре Россия стала занимать менее сбалансированную позицию. Когда в Штатах Леви разговаривал с Примаковым, его оценки и суждения по туннелю Хасмонеев основывались на тенденциозной и зачастую неверной информации. Кстати, заметил Бенцур, это относится не только к России. Европа тоже занимает несбалансированную позицию. Даже американцы иногда грешат этим.
Евгений Максимович появился утром 31 октября.
Первый разговор — с Леви. Подписали соглашение о создании культурных центров. Примаков получил красивую папку с документами о перерегистрации собственности. Поговорили об Иране. Потом — Щаранский, потом — президент. Неизбежный, но нужный галоп.
Наконец, понеслись в Тель-Авив, где на территории министерства обороны расположен уютный старый домик для премьера. Разговор с Нетаньяху — помимо дежурных тем — сконцентрировался на Сирии. Примаков нажимал на то, что надо садиться за стол переговоров с учетом того, что уже говорилось, и было обещано. Однако Нетаньяху решительно отвел мотив обещаний: ничего такого не было, мне сам Кристофер говорил. Что же касается «гипотетических предположений», то даже если они были, мы не готовы однозначно принять их. Асад фактически предлагает не переговоры, а капитуляцию. Интересно, как бы отреагировали сирийцы, если бы Израиль в качестве «первоначального запросного требования» попросил отвести основную массу сирийских танков, ну, хоть к иракской границе?
«Мы ходим по заколдованному кругу», — подытожил Примаков.
В заключение договорились о создании доверительного канала связи. Этот канал (Либерман — Маркарян) действительно был создан. Но функционировал очень не долго. Толку от него было мало.
1 ноября Примаков был в Газе. «Очень волнующее посещение», как сказал на брифинге Посувалюк.
Имел в машине приватную беседу с министром. Сообщил ему, что вторую коленку заменяю в конце ноября. После операции, сказал Евгений Максимович, дам тебе три месяца и возвращайся, на пенсию. Все равно тебя по возрасту Дума никуда не пропустит. А пенсия теперь хорошая. Вместо тебя будет Миша Богданов. Я, было, заикнулся об оплате операции, но ответ был уклончивым.
Визит был любопытным. Если иметь в виду мирный процесс, то ни о чем не договорились. Но между Примаковым и Нетаньяху возникло взаимопонимание, они почувствовали друг друга («химия», как говорят в Израиле). Что в перспективе могло бы сыграть важную роль. Но эта перспектива уже уходила за мой посольский горизонт…
А еще в октябре был футбольный матч Россия — Израиль. Наши еле-еле вытянули ничью 1:1. Трибуны ревели Рядом болели Либерман, Шомрон и Тихон. За Израиль, конечно. Это был второй футбольный матч в моей жизни
НОЯБРЬ-96
Ноябрь начался с Березовского. Сообщение о том, что он назначен секретарем Совета Безопасности РФ, вызвало разноголосицу в Израиле и обрушило на посольство шквал телефонных звонков (в основном — из Москвы). Спрашивали: правда ли, что Березовский — гражданин Израиля? Я честно отвечал, что не знаю, так как израильское гражданство дают израильские власти, не согласовывая это с российским посольством. Мне не верили. Из МВД Израиля пошла информация, что некий Березовский Б.А. (1947 года рождения) получил израильское гражданство в 1993 году и с женой Галиной жил в Бат-Яме с августа по ноябрь того же года. Но Березовских много (наш родился в 1946 году).
8 ноября мне позвонил «надежный источник» и сказал, что вчера Березовского лишили израильского гражданства. Чтобы мог честно говорить «нет!». 10 ноября еще более «надежный источник» заявил: мы сделали «выволочку» Гусинскому. Что — они там не понимают? Не могли растолковать Березовскому, что пойдут большие круги по воде?
После, уже в Москве, по поводу увольнения Березовского из Совета Безопасности я написал статью «Березовский как зеркало русской демократии». Беседовал с ним один раз. Но о гражданстве не говорили…
В газетах замелькали сообщения, что в Эйлате замечен российский вице-премьер Владимир Потанин. «Не слет ли это российской мафии?» — вопрошали бдительные журналисты. Звонили в посольство. Посольство ничего не знало: ни про Потанина, ни про «мафию». Нажаловался лично Черномырдину. Видимо мне, как «осколку империи», трудно подняться до вершин нынешней демократии. Поэтому продолжаю думать, что посольство должно ставиться в известность о появлении в «стране пребывания» столь важной особы. Черномырдин не отреагировал.
19 ноября прибыл в уже знакомую больницу «Хадасса». Операцию сделали 20-го. На этот раз лежал на операционном столе всего два часа. Все шло по привычной схеме. 28-го выписали. Вручили ампулы и иглы. Сам себе две недели колол в живот: чтобы тромбов не было.
Лежа на каталке и направляясь в операционную, я узнал, что этим утром внезапно скончался полковник Михаэль Штиглиц, бывший военный атташе Израиля в Москве. Мы довольно часто встречались.
