жизни — даже шум и грошовое торгашество Шестьдесят Третьей стрит, по которой шли теперь они с Рэндаллом, казались предпочтительнее. Окна кабинета Потбери выходили на улицу, давая великолепный вид на эстакаду надземки. В таком месте терапевт может не сомневаться, что пациентов у него будет достаточно, в равной степени ему не приходится сомневаться, что ни богатых людей, ни знаменитых среди них не окажется. Маленькая, душная комната ожидания была переполнена, но очередь двигалась быстро, так что ждать Рэндаллу и Синтии пришлось недолго.

— Кто из вас пациент? — спросил Потбери, окинув их взглядом. Выглядел врач довольно раздраженным.

Они собирались подойти к вопросу о Хоге исподволь, использовав в качестве предлога для визита недавний обморок Синтии. Следующая фраза, произнесенная Потбери, совершенно поломала такую схему — с точки зрения Синтии.

— Кто бы ни был пациентом, второй может подождать снаружи. Я не люблю устраивать здесь митинги и демонстрации.

— Моя жена… — начал Рэндалл. Синтия крепко сжала его руку.

— Моя жена и я, — без малейшей запинки перестроился он, — хотели задать вам, доктор, пару вопросов.

— Ну и? Говорите.

— У вас был один пациент — некий мистер Хог.

Торопливо встав, Потбери подошел к выходящей в комнату ожидания двери, убедился, что она плотно закрыта и повернулся спиной к этому единственному выходу из кабинета.

— Ну так что же насчет Хога? — зловеще спросил он.

Рэндалл вынул свои документы.

— Вы можете сами убедиться, что я имею вполне законное право проводить расследование. У моей жены тоже есть лицензия.

— Какое отношение имеете вы к… к упомянутому вами человеку?

— Он поручил нам провести некое расследование. Ваша профессия чем-то близка к моей, и, как врач, вы понимаете, что я предпочитаю откровенность…

— Вы работаете на него?

— И да, и нет. Если конкретнее, мы пытаемся узнать некоторые факты, касающиеся его жизни, но ему это известно, мы не делаем ничего за его спиной. Можете, если хотите, позвонить и убедиться в этом лично.

Рэндалл сделал такое предложение скорее вынужденно, но надеялся, что Потбери им не воспользуется.

Именно так Потбери и поступил, однако его поведение не внушало особых надежд.

— Разговаривать с ним? Только под страхом смертной казни. Что вы хотите про него узнать?

— Несколько дней назад, — осторожно начал Рэндалл, — Хог принес вам на анализ некое вещество. Я хочу узнать, что это было за вещество.

Потбери негодующе фыркнул.

— Всего несколько минут назад вы сами напомнили мне о родстве наших профессий. Удивляюсь, что вам в голову могло прийти задать подобный вопрос.

— Я понимаю вашу точку зрения, я знаю, что врачебные сведения о пациенте являются конфиденциальными. Однако в данном конкретном случае имеется…

— Вам лучше этого не знать.

Рэндалл на секунду задумался.

— Знаете, доктор, я достаточно насмотрелся на изнанку жизни, так что вряд ли что-нибудь может меня шокировать. Может быть, вас стесняет присутствие миссис Рэндалл?

Потбери с интересом осмотрел его, а затем перевел взгляд на Синтию.

— Вы выглядите довольно приличными людьми, — снизошел он в конце концов. — Вероятно, вы и вправду считаете, что шокировать вас почти невозможно. Но позвольте дать вам хороший совет. Как я понимаю, вы тем или иным образом связаны с этим человеком. Так вот, держитесь от него подальше. Не имейте с ним никаких дел. И не спрашивайте меня, что было под его ногтями.

Синтия с трудом сдержала возглас удивления. Она не участвовала в беседе, однако следила за ней очень внимательно. И Тедди ни словом не упомянул прежде о ногтях.

— Но скажите мне, почему? — настаивал Рэндалл.

Потбери начинал подавать признаки раздражения.

— Вы довольно глупый юноша, сэр. Позвольте мне сказать вам следующее: если вы знаете об этой личности не больше, чем можно судить по вашему поведению, то не имеете и малого представления о бездонности скотства, возможного в этом мире. И это — ваше счастье. Лучше, несравненно лучше, не знать этого.

Рэндалл помедлил, он понимал, что спор поворачивается не в его пользу. Затем он сделал новую попытку.

— Хорошо, доктор. Предположим, что вы правы. Но почему же тогда, зная, что он такой, вы не сообщили в полицию?

— А откуда вы знаете, что не сообщил? Но я отвечу вам на ваш вопрос, сэр. Нет, я не сообщил о нем в полицию и поступил так по очень простой причине — от этого не было бы никакого проку. Наши блюстители порядка не обладают ни умом, ни фантазией, необходимыми, чтобы хотя бы представить себе саму возможность связанного с Хогом зла. В наши дни, в наш век он просто неуязвим для правосудия.

— Простите, я не понял, что вы имели в виду, говоря «в наши дни, в наш век».

— Ничего, не обращайте внимания. И вообще, с обсуждением этого вопроса покончено. В начале вы сказали что-то про свою жену, так она что, хотела со мной проконсультироваться?

— Ерунда, — торопливо вмешалась Синтия. — Ровно ничего серьезного.

— Просто предлог? — почти дружелюбно улыбнулся Потбери. — Так что там у вас было?

— Пустяки. Утром со мной случился обморок, но сейчас все в порядке.

— Хм-м-м. Вы ведь не в положении, верно? По глазам не похоже. Вид у вас вполне здоровый, ну может — чуть анемичный. Думаю, вам не повредило бы побольше солнца и воздуха.

Подойдя к дальней стене кабинета, Потбери открыл белый шкафчик и начал перебирать пузырьки. Через минуту он вернулся с небольшим стаканчиком, наполненным янтарно-коричневой жидкостью.

— Выпейте это.

— А что это такое?

— Тонизирующее. В его составе как раз достаточно «того, от чего поп заплясал», чтобы вам понравилось.

Синтия нерешительно посмотрела на мужа.

— Не хочется пить в одиночку? — весело поинтересовался Потбери, перехватив этот взгляд, — Ну что ж, нам это тоже не повредит.

Он опять отошел к шкафчику и вернулся с двумя новыми порциями коричневатой жидкости, одну из которых вручил Рэндаллу.

— Ну, давайте за то, чтобы забыть обо всех неприятностях, — сказал он, поднял свой стаканчик и опрокинул его в рот.

Рэндалл тоже выпил, а затем его примеру последовала и Синтия. Вполне приличная отрава, подумала она. Малость горьковатая, но вкус виски — а это именно виски, решила она, а не какой-то там медицинский спирт, — покрывал все остальные привкусы. Возможно, бутылка такого тонизирующего и не принесет реальной пользы, но зато почувствуешь ты себя значительно веселее. Потбери проводил их к двери.

— Если ваш обморок повторится, миссис Рэндалл, приходите сразу ко мне, и я вас тщательно обследую. А пока — не беспокойтесь попусту о таких делах, в которых вы бессильны.

На обратном пути Синтия и Рэндалл сели в последний вагон и достаточно далеко от других пассажиров, чтобы говорить, не стесняясь ничьим присутствием.

— Ну и что ты можешь про все это сказать? — спросил Рэндалл, когда они устроились на своих местах.

— Даже и не знаю, — наморщила лоб Синтия. — Ясно, как Божий день, что Потбери не любит Хога,