Сербазы. Салам-алейкум!
Ага-Марадан. Алейкум-салам! Садитесь, дети мои, садитесь. Добро пожаловать. Вы уж извините, что побеспокоили вас.
Ага-Марадан. Спасибо, сын мой! Воспитанного человека всегда видно. Вы обедали?
Сербаз. Нет, пообедать мы не успели, очень спешили к вам.
Ага-Марадан. Ага-Керим, пошли одного из слуг на базар, пусть принесет четыре двойные порции чилова и шербет.
Сербаз. Зачем вы беспокоитесь, ага?
Ага-Мардан. Какое беспокойство? Сейчас время обеда. Как же можно допустить, милый, чтобы вы ушли из моего дома голодными?
Сербаз. Чем можем служить вам, ага?
Ага-Марадан. Особенных услуг от вас мне не надо, сынок. Я хочу задать вам лишь один вопрос.
Сербаз. Извольте, ага, задайте хоть два вопроса.
Ага-Марадан. Это вы хоронили покойного Хаджи-Гафура?
Сербаз. Да, ага, мы.
Ага-Марадан. Спасибо вам, дети мои! Ваша самоотверженность достойна высокой похвалы. Вы не только опора ислама, но и спасители людей в их тяжелые дни. Во время эпидемии холеры ни одно живое существо не осталось в Тебризе, но вы, жертвуя собою, остались в городе. Пусть наградит вас по достоинству великий аллах! Скажите, дети мои, вы застали Хаджи-Гафура в живых?
Сербаз. Да, ага, застали в живых.
Ага-Мардан. А не видели вы тогда при нем месячного ребенка?
Сербаз. Нет, ага, не видели.
Ага-Марадан. Может быть, он был на руках у матери?
Сербаз. Нет, ага. Мы даже спросили у Хаджи-Гафура, нет ли у него детей и родных. Он ответил, что кроме сестры у него никого нет.
Ага-Марадан. Очень может быть, что он не принял в расчет месячного сына, но ребенок в то время был и находился на руках у матери. Кроме вас, есть люди, которые видели ребенка на руках у матери. Я думал, может, и вы видели это. Ну ничего. Так как же вы собираетесь показать во время суда? Ведь между наследниками возник спор о наследстве.
Сербаз. Мы будем говорить то, что знаем. Об этом спрашивал нас и правозаступник сестры Хаджи-Гафура. Мы ему ответили то же.
Ага-Марадан. Ах, вот как! Теперь понятно, почему вы так разговариваете. Вас подучил этот негодяй и безбожник, потому вы и отрицаете, что видели ребенка. Наверное, он обещал каждому из вас по двадцать туманов и даже выдал вам вперед половину?
Сербаз. Нет, ага, он не обещал нам ни одного гроша. Более того, мы попросили у него немного денег на харчи, так он ответил, что свидетель должен быть бескорыстным и ожидать награды от аллаха.
Ага-Мардан. Ах, окаянный! Какой же он, оказывается, скряга! Он не хочет, чтобы кроме него самого, еще кому-нибудь была польза. Подумать только заставляет давать ложные показания по делу о шестидесяти тысячах туманов и жалеет выдать таким молодцам, как вы, хотя бы по двадцать, тридцать туманов на расходы. Клянусь аллахом, редко можно встретить такого скупца, накажи его аллах! Ведет неправое дело да еще скупится!..
Сербаз. Как неправое дело, ага?
Ага-Мардан. Вот так и неправое. Он старается отрицать существование семимесячного сына Хаджи-Гафура, чтобы оставшееся ему от родного отца наследство передать сестре покойного. Но аллах не допустит этого. Ребенок жив и здоров. Как же можно забывать? Я защищаю права ребенка, и каждому, кто покажет в его пользу, выдам по тридцать туманов. Я очень надеялся на вас, думал, что вы видели ребенка, и заранее отсчитал по тридцать туманов для каждого из вас. Но, к сожалению, вы говорите, что ребенка не помните. А может быть, если вы увидите ребенка, то вспомните? Ага-Керим, возьми, пожалуйста, ребенка у матери его, вдовы Хаджи-Гафура и принеси сюда.
Подумайте, дети мои, как следует. Не может быть, чтобы вы не заметили тогда этого ребенка. Разве допустит аллах, чтобы деньги, оставшиеся от отца этому сироте, достались другому, чтобы он влачил жалкое существование, скитался по чужим углам? Но, может, быть, тогда в спешке вы не обратили внимания на него? Ведь время-то было тогда такое, что человек и себя не помнил. Ага-Керим, возьми в нише отложенные деньги и принеси сюда.
Вот, мои дорогие, кроме той награды, которую, несомненно, воздаст вам аллах, этот сирота приготовил для каждого из вас в этих свертках по тридцать туманов. Это не то, что окаянный Ага-Салман, который вынуждает выступать за неправое дело и из скупости ничего не дает.
Один из сербазов
Каграман. Теперь и я припоминаю, что в углу комнаты сидела какая-то женщина и держала запеленатого ребенка.
Кафар. Постойте, и я вспомнил, как Хаджи-Гафур сказал, что это его жена и что ребенок его родился месяц назад.
Назар. Как мы могли забыть все это, ребята? И в самом деле, в такое время человек и себя не помнит. Неужели вы не помните, как Хаджи-Гафур просил нас позаботиться о его доме, жене и маленьком сыне, чтобы до возвращения людей в город воры и мошенники не причинили им зла?
Бедель и все другие сербазы. Да, да, и в самом деле, он оставил их на наше попечение.
Ага-Мардан. Да благословит вас аллах, дети мои! Я был уверен, что вы вспомните, как обстояло дело. Возьмите же эти деньги и потратьте на свои нужды. С помощью аллаха, когда закончится суд, каждый из вас получит еще по десять туманов. Правда никогда не останется без вознаграждения. Как вы рассказали мне сегодня, дети мои, так же расскажете завтра на суде. Берите деньги!
Один из сербазов. Ага, но мы ведь обещали Ага-Салма-ну дать показания в его пользу. Теперь должны ли мы предупредить его, что не можем быть его свидетелями?
Ага-Мардан. Нет, ничего ему говорить не надо. Пусть он продолжает думать, что вы дадите показания в его пользу, и возьмет вас в суд. А там вы покажите то, что показали сейчас здесь. Ага- Салман не имеет права требовать от вас что-нибудь. Если спросит, почему вы дали такие показания, вы ответите, что рассказали все, как было на деле. Берите деньги. Чилов уже принесли. Пройдите в ту комнату, пообедайте и можете идти. Только у меня к вам одна просьба: пусть никто не знает о том, что я вас вызывал к себе. За сохранение всего этого в тайне я лично обещаю каждому из вас по шапке из бухарского каракуля.
