Инферно нахмурился.
— «Дженни», спутник Эдена может просканировать эту зону? — спросил он у генеральной программы Эдена.
— Ответ положительный. Сейчас, — раздался ровный голос.
— Нам нужны снимок дна и эхолокационная диаграмма, — сказал Инферно.
Дэз вернула на экран подсказки Альтера.
— Внимательно изучите подводную часть арены, — повторял тот. — На этом самом месте было кладбище кораблей. То, что уже нельзя было разобрать и использовать как вторичное сырье, топили в этом квадрате, потому что океан здесь довольно глубок. Это место находится в стороне от морских путей, подводный мир здесь скуден, лишен редких, охраняемых экологами обитателей. Идеальное место для свалки…
На медиаматрице возник новый спутниковый снимок, начала загружаться эхолокационная диаграмма.
Дэз поставила рекомендации Альтера на паузу.
— «Дженни», сделай два окна, чтобы в одном мы могли видеть карты Аткинса, сделанные им для игры, а в другом — реальные снимки, которые передал спутник, — попросил Инферно. — Пожалуйста.
— Пожалуйста, — ответила генеральная программа.
Друзья смотрели на картинки и понимали, что видят одно и то же место, одни и те же корабли. Только второй снимок сделан спустя пятнадцать лет после первого. Остовы кораблей покрывал более толстый слой нароста, они чуть глубже ушли в песок.
— Ничего не могу понять, — тряхнул головой Чарли. — Ни одной подводной лодки! Ни одного военного крейсера! А их тут должно быть… минимум полторы тысячи! Макс! Дэз! Вы помните? Нас с первого класса водили на эту арену, показывали это самое место, где была «торпедная дуэль»! И каждый раз говорили, что во время «торпедной дуэли» было потоплено от полутора до двух тысяч кораблей! А тут… Тут только старье, выброшенное на эту свалку сто лет назад!
— Угу, — кивнула Дэз и начала рассуждать, говоря больше сама для себя, чем для прочих. — Все сражения Нефтяной войны происходили в отдаленных местах… Арктика, Тихий Океан, пустыни…
Рядом с Максом неслышно появился Отто Крейнц.
Громов вздрогнул от испуга.
— Фу-у-ух…
— Извини, что напугал, — Отто был сам на себя не похож.
Главный технический эксперт Сети выглядел более взволнованным, чем в день атаки Джокера, когда рядом с «Ио» сидели агенты Бюро, готовые взорвать центральный сервер в любой момент.
— Что-то случилось? — Громов тревожно посмотрел на Отто.
— Д-да… — кивнул тот. — Пойдем… «Дженни», перемести нас в… в… ну, откуда я пришел, черт, как его… Я начал забывать слова.
В том, что все теперь знали, что собой представляет среда Эдена, был один большой плюс — не нужно ходить по огромной виртуальной территории технопарка. Можно просто перемещаться из одной локации в другую.
— Мгновение, — ответила система.
И действительно — в следующий миг Макс оказался в виртуальном штабе Буллигана. Второй бункер превратился в центр сопротивления планам Торговой Федерации.
Громов стоял перед пультом и мониторами и понимал, что шлюз обмена данными открыт. Иначе как шеф Бюро и Крейнц могли бы делать свою работу, оставаясь в среде Эдена?
— Вы же сказали, что не будете включать конвертер, — встревожился Громов, — пока я здесь.
— Основной конвертер отключен, но в Эдене есть резервный, меньшей мощности, — пояснил Отто. — Я установил его давно, чтобы Бюро имело прямую связь с доктором Синклером. Не волнуйся. Это вроде домашней рации. Связывает Эден только с Бюро, не выходя в общую Сеть. Извини, что отвлекли тебя от тренировки…
Макс увидел на одном из мониторов Роджера, вернее, его бесчувственное тело, плавающее внутри жидкостного шара.
— Роджер?! Что с ним? — встревожился Макс.
— Мы тут хотели тебе помочь, но с первого раза не вышло, — осторожно начал Буллиган. — Бюро планирует спасательную операцию, но чтобы взять базу Дэйдры штурмом, нам понадобится твоя помощь.
Громов спешно и нервно начал кивать, стараясь не смотреть на Роджера.
— К-конечно, все, ч-что в моих силах.
— Тебе придется вернуться в Рободом, — сказал Отто.
Макс вздрогнул.
— Вы же сказали, мне нельзя выходить из среды Эдена.
— Мы перенесли одну из нейрокапсул эденского самолета в наш квадролет, — сказал Буллиган. — Мы можем не выводить тебя из анабиоза на время полета. У Дэйдры не получится оказать на тебя хоть какое- нибудь воздействие. Нет сознания, нет и контроля над ним.
— Но зачем? — Громов переводил удивленный взгляд с Крейнца на Буллигана. — Почему я должен возвращаться в Рободом, да еще так срочно?
— Надо объединить Рободом с «Ио», чтобы заблокировать «Арес», — сказал Крейнц. — Я пытался установить контакт с Альтером, но он мне не отвечает. Ты должен вернуться, чтобы установить и запустить программу слияния.
Отто показал Максу большой оптик — темно-коричневый монокристалл размером с довоенную антикварную книжку.
Кофе в чашке Каролины Шмуц давно остыл, а она не сделала ни единого глотка.
Алекс сидел в кресле, смотрел в окно скучающим взглядом и вполуха слушал сбивчивые оправдания главы Олимпийского комитета, почему она так и не смогла добиться дисквалификации Громова.
— Я сделала все, что от меня зависело, и даже больше, — говорила Каролина, отчаянно жестикулируя и тараща глаза. — Но понимаете, сэр, для принятия решения о дисквалификации нужно было минимум шестнадцать голосов из тридцати. Сначала мы провели тайное голосование и… результат был отрицательным. Тогда я потребовала, чтобы члены комитета голосовали открыто. Я думала, никто не решится явно поддержать этого мошенника… Лично я абсолютно уверена, что он был в сговоре с Джокером и специально заменил код Аткинса своим собственным… И эксперты опять же сходятся во мнении, что Громов имеет все возможности для читерства во время Олимпиады… Но… И открыто…
— Сколько голосов было подано против дисквалификации Громова? — Алекса утомило тревожное чириканье Каролины.
Госпожа Шмуц потупила глаза.
— Двадцать девять, сэр.
Хоффман встал, сделал несколько шагов вдоль окна.
— Хм… Интересно… — пробормотал он. — То есть за дисквалификацию были только вы? Вы одна?
