обществ, кавалер орденов Млечного Пути и туманностей…” — поделится воспоминаниями о своих великих открытиях, удивительных приключениях и встречах с жителями других планет и с читателями “Библиотеки современной фантастики”.

Романы и повести Лема “Эдем”, “Возвращение со звезд”, “Солярис”, “Непобедимый” обычно относят к жанру так называемых романов-предупреждений или даже “антиутопий”. В этом есть, конечно, большая доля правды.

Казалось бы, что повесть “Солярис” имеет главной целью продемонстрировать непредвиденные трудности, с какими могут столкнуться исследователи Космоса. По мнению Лема, белковая жизнь может проявляться в самых неожиданных и многообразных формах. На планете Солярис “разумным обитателем” оказывается Океан — гигантский сгусток высокоорганизованной плазмы, обладающей возможностью дублировать и облекать в материальные образы наиболее сильные жизненные впечатления, сохранившиеся в памяти людей. Такова фантастическая гипотеза, определяющая развитие сюжета. Но, пожалуй, главная художественная задача писателя — обнажить внутренний мир персонажей со всеми противоречиями и подчас неясными самим людям “подсознательными комплексами”. И в этом отношении С.Лем, оставаясь убежденным материалистом-диалектиком, как художник усваивает до некоторой степени современные модернистские приемы, заставляющие вспомнить Джойса или Кафку.

При поверхностном чтении повести “Непобедимый” может сложиться неправильное представление, что Лем, подобно многим американским фантастам, пытается внушить страх черед Космосом и неверие в силы разума. Ведь поединок экипажа “Непобедимого” с тучами “железных мушек” — кибернетических устройств, проделавших на планете самостоятельную эволюцию, — по существу, закончился поражением людей, вынужденных покинуть эту планету. Но следует помнить, что Регис III рассматривается как- исключительный случай. Людей изгоняет отсюда не страх, а отсутствие целесообразности борьбы с “железными мушками”, которые великолепно приспособились к “существованию” на этой планете. Следовательно, как подчеркивает автор, искоренение мертвой, бессмысленной “фауны” привело бы к уничтожению самой планеты. А в данном случае в этом не было нужды.

Повесть “Непобедимый” — одно из сильнейших произведений Лема. Невероятную фантазию о возможности механической формы “жизни” писатель облекает в пластические зримые образы. И самое главное — он рисует сильных, мужественных, целеустремленных людей, способных на любые подвиги и жертвы ради установления научной истины.

Мы готовы поверить Лему, что главный астрогатор “Непобедимого” Хорпах и его молодой помощник Рохан — это люди будущего, такие же, как Тер-Хаар, Ирьола, Гообар и другие персонажи “Магелланова облака”. Но именно поэтому читателю будет нелегко воспринять побудительные. причины, заставившие Лема изобразить в повести “Возвращение со звезд” (1961) благополучный, унылый и застывший, как вздыбившаяся и вдруг окаменевшая волна, мир будущего, который открывается взорам космонавтов, вернувшихся на Землю после стодвадцатисемилетнего отсутствия.

В этом мире нет никаких конфликтов, никаких противоречий — ни в личной, ни в общественной жизни. Все до последней мелочи механизировано, люди почти полностью вытеснены из сферы производства и управления всевозможными автоматами и роботами, исполняющими любую прихоть любого человека. Изображая такое благополучное, а по сути дела, деградирующее общество, Лем хочет показать, к чему бы привели мещанские мечтания о “потребительском” коммунизме, если бы они действительно осуществились, Какими бездеятельными и равнодушными стали бы люди, если бы они утратили стимулы для дальнейшего развития, для преодоления все новых и новых препятствий, если бы они отказались от дороги к звездам.

До сих пор мы имели дело с “романами-предупреждениями” о возможных последствиях атомных катастроф или установления господства черной фашистской диктатуры. “Возвращение со звезд” — предупреждение иного рода — против неправильного, одностороннего понимания идеального общества будущего, в котором от двучленной формулы “от каждого по способностям, каждому по потребностям” отсекается первая ее часть.

Сам Лем в предисловии к русскому изданию так раскрывает замысел своего произведения: “Я хотел написать повесть о будущем, но не о таком будущем, которого я бы желал. Следовательно, о таком, которого нужно остерегаться”. Серьезной опасностью писатель считает разные варианты представлений о “розовом будущем”: “Там, где все достается без труда, — пишет он, — все ценности утрачиваются. Правда, мир без риска — это мир без страха, но зато и без смелости. И, наконец, человек, если его одним усилием преобразить в ангела, превратится в существо, которое заодно освободится не только от страданий и трагедий, но также и от надежд и стремления достигнуть более трудной цели”.

Нет надобности напоминать, как опасно заблуждение, будто для построения нового, совершенного общества достаточно лишь одного фактора — всеобщего и прочного материального благополучия. Ведь процесс создания материальной базы общества неотделим от процесса становления общественного сознания. А от этого, собственно, и зависит разумное и целесообразное использование материальных благ. Не менее опасным было бы и заблуждение, о котором предупреждает нас повесть Лема, — о возможности переделки сознания человека лишь путем искусственного воздействия на его гормональную систему (в повести — так называемая “бетризация”).

В изображенной писателем потребительской, мещанской идиллии общество пренебрегает таким важнейшим средством воздействия на сознание людей, как использование исторического опыта поколений и систематического целенаправленного воспитания.

К сожалению, судьей этого “нового лучшего мира” становится у Лема вернувшийся из звездной экспедиции космонавт Хэл Брегг, довольно ограниченный американец, не способный мыслить широкими социальными категориями и готовый во имя своего личного счастья примириться с этим “пастеризованным” обществом.

В советской НФ тема социальных преобразований по взаимосвязи с развитием науки и техники была и остается ведущей. Но коммунистическое будущее в произведениях наших фантастов никогда не изображалось в тонах сплошной идиллии: полное благополучие, самоуспокоенность, отсутствие всяких конфликтов. Напротив! Герои повестей и романов, действие которых происходит в близком или далеком будущем, вечно в исканиях; они испытывают чувство неудовлетворенности достигнутым, дающее стимул дальнейшему поступательному движению, полны жажды деятельности, задумывают и совершают грандиозные дела, идут на великие подвиги. И если им приходится жертвовать собой в извечной борьбе с природой, то даже гибель их становится оптимистической трагедией.

Эти особенности характерны как для самых ранних утопических романов, родившихся на заре нашей эпохи (В.Итин “Страна Гонгури”, Я.Окунев “Грядущий мир”), так и для произведений последующих десятилетий.

Почву для бурного подъема НФ в нашей стране подготовила сравнительно малочисленная группа писателей-энтузиастов, начавших свою деятельность в годы первых пятилеток. Это был период, когда на любое прогнозирование, на любую попытку мысленно построить каркас грядущего, если только она не исходила от одного-единственного человека — Сталина, накладывалось вето.

И хотя многие книги того времени кажутся сейчас устаревшими, нельзя не отдать должное мужественному и непреклонному Александру Беляеву, который в обстановке равнодушия и постоянных нападок критики — создал целую серию увлекательных и политически острых произведений НФ. Нельзя замалчивать и такие романы, как “Тайна двух океанов” Г.Адамова, “Арктания” Гребнева, “Генератор чудес” Ю.Долгушина, “Пылающий остров” и “Мол Северный” А.Казанцева, которые пробуждали жажду поиска, благородного подвига в миллионах подростков.

На рубеже сороковых–пятидесятых годов заметно тормозила развитие советской НФ теория так называемого “ближнего прицела”, преодолеть которую оказалось возможным только после Двадцатого съезда КПСС. Огромную роль сыграло и ураганное развитие науки, позволившее человечеству вступить на порог Космоса и одновременно проникнуть — в тайное тайных микромира.

С конца пятидесятых и в начале шестидесятых годов советская НФ сделала решительный количественный и, что еще более важно, качественный скачок вперед. Немало способствовало этому появление “Туманности Андромеды” И.Ефремова, романа мирового значения, определившего позитивно- гуманистическое направление советской НФ.

За несколько лет расстановка литературных сил решительно изменилась: около сорока активно