— Разрыв никакого отношения к Андромеде не имеет. Это местное явление.

— Вы думаете, что случайно их отправляющая станция вынесена на самый край Галактики, в зону, еще более отдаленную от ее центра, чем зона Солнца в нашей Галактике?

Юний Ант окинул Рен Боза скептическим взглядом.

— Вы готовы к дискуссии в любой момент, забывая, что с нами говорит туманность Андромеды с расстояния четыреста пятьдесят тысяч парсек.

— О да! — смутился Рен Боз. — Еще лучше сказать с расстояния в полтора миллиона световых лет. Сообщение отправлено пятнадцать тысяч веков тому назад.

— И мы видим сейчас то, что было послано задолго до наступления ледниковой эпохи и возникновения человека на Земле! — Юний Ант заметно смягчился.

Красные линии замедлили свое верчение, экран потемнел и вдруг снова засветился. Сумеречная плоская равнина едва угадывалась в скудном свете. На ней были разбросаны странные грибовидные сооружения. Ближе к переднему краю видимого участка холодно поблескивал гигантский, по масштабу равнины, голубой круг с явно металлической поверхностью. Точно по центру круга висели один над другим большие двояковыпуклые диски. Нет, не висели, а медленно поднимались все выше. Равнина исчезла, и на экране остался лишь один из дисков, более выпуклый снизу, чем сверху, с грубыми спиральными ребрами на обеих сторонах.

— Это они… они!.. — наперебой воскликнули ученые, думая о полном сходстве изображения с фотографиями и чертежами спиралодиска, найденного тридцать седьмой экспедицией на планете железной звезды.

Новый вихрь красных линий — и экран погас. Рен Боз ждал, боясь отвести свой взгляд хоть на секунду. Первый человеческий взгляд, прикоснувшийся к жизни и мысли другой галактики! Но экран так и не загорелся. На боковой доске телевизиофона заговорил Юний Ант:

— Сообщение оборвалось. Ждать дольше, отнимая земную энергию, нельзя. Вся планета будет потрясена. Следует просить Совет Экономики производить внепрограммные приемы вдвое чаще, но это станет возможным не раньше года после затрат на посылку “Лебедя”. Теперь мы знаем, что звездолет на железной звезде оттуда. Если бы не находка Эрга Ноора, то мы вообще не поняли бы виденного.

— И он, тот диск, пришел оттуда? Сколько же он летел? — как бы про себя спросил Рен Боз.

— Он шел мертвым около двух миллионов лет через разделяющее обе галактики пространство, — сурово ответил Юний Ант, — пока не нашел убежища на планете звезды Т. Очевидно, эти звездолеты устроены так, что садятся автоматически, несмотря на то, что тысячи тысяч лет никто живой не прикасался к рычагам управления.

— Может быть, они живут долго?

— Но не миллионы лет, это противоречит законам термодинамики, холодно ответил Юний Ант. — И несмотря на колоссальные размеры, спиралодиск не мог нести в себе целую планету людей… мыслящих существ. Нет, пока наши галактики не могут еще ни достигнуть друг друга, ни обменяться сообщениями.

— Смогут, — уверенно сказал Рен Боз, распрощался с Юнием Антом и пошел обратно на поле космопорта.

Дар Ветер с Ведой и Чара с Мвеном Масом стояли немного в стороне от двух длинных рядов провожавших. Все головы повернулись к центральному зданию. Мимо бесшумно пронеслась широкая платформа, сопровождаемая взмахами рук и — что люди позволяли себе в обществе лишь в самых исключительных случаях — приветственными возгласами. Все двадцать два человека экипажа “Лебедя” находились на ней.

Платформа подъехала к звездолету. У высокого передвижного подъемника ожидали люди в белых комбинезонах, с серыми от усталости лицами — двадцать членов отлетной комиссии, составленной в основном из инженеров-рабочих космопорта. В течение последних суток они проверили с помощью машин для учета предметов все снаряжение экспедиции и еще раз опробовали исправность корабля тензорными аппаратами.

По заведенному на заре звездоплавания порядку председатель комиссии докладывал Эргу Ноору, вновь избранному начальником звездолета в экспедиции на Ахернар. Другие члены комиссии поставили свои шифры на бронзовой дощечке с их портретами и именами, которую вручили Эргу Ноору, и, распрощавшись, отошли в сторону. Тогда к кораблю хлынули провожающие. Люди выстроились перед путешественниками, пропустив их близких на маленькую, оставшуюся свободной площадку подъемника. Киносъемщики фиксировали каждый жест улетавших — последняя память, остающаяся родной планете.

Эрг Hoop издали увидел Веду и, сунув бронзовый сертификат за широкий пояс астролетчика, стремительно подошел к молодой женщине.

— Как хорошо, что вы пришли, Веда!..

— Разве я могла поступить иначе?

— Вы для меня — символ Земли и моей прошедшей юности.

— Юность Низы с вами навсегда.

— Я не скажу, что ни о чем не жалею, — это будет неправдой. И прежде всего жаль Низу, своих товарищей, да и самого себя… Слишком велика утрата. В это возвращение я по-новому полюбил Землю — крепче, проще, безусловнее…

— И все-таки вы идете, Эрг?

— Не могу иначе. Отказавшись, я утратил бы не только космос, но и Землю.

— Подвиг тем труднее, чем больше любовь?

— Вы всегда хорошо понимали меня, Веда. Вот и Низа.

Подошла похудевшая, похожая на мальчика рыжекудрая девушка и остановилась, опустив ресницы.

— Это оказалось так тяжело. Вы все… хорошие, ясные… красивые… Расстаться, оторвать свое живое тело от матери-Земли… Голос астронавигатора дрогнул.

Веда инстинктивно привлекла ее к себе, шепча таинственные женские утешения.

— Девять минут до закрытия люков, — беззвучно сказал Эрг, не сводя глаз с Веды.

— Как долго еще!.. — простодушно воскликнула со слезами в голосе Низа.

Веда, Эрг, Дар Ветер, Мвен Мас и другие провожавшие с тоской и удивлением почувствовали, что нет слов. Нечем выразить чувства перед подвигом, совершавшимся для тех, кого еще нет, кто придет много лет спустя. Улетавшие и провожавшие знали обо всем… Что могли дать лишние слова?

Какие пожелания, шутки или обещания могут тронуть душу людей, навсегда покидающих Землю и удаляющихся в бездны космоса?

Вторая сигнальная система человека оказалась несовершенной и уступала место третьей. Глубокие взгляды, отражавшие страстные, не передаваемые словами порывы, встречались безмолвно и напряженно или жадно впитывали в себя небогатую природу Эль Хомры.

— Пора! — обретший металл голос Эрга Ноора хлестнул по напряженным нервам.

Веда, откровенно всхлипнув, прижалась к Низе. Обе женщины несколько секунд стояли щека к щеке, крепко зажмурившись, пока мужчины обменивались прощальными взглядами и пожатиями рук. Подъемник упрятал в овальный чернеющий люк звездолета уже восьмерых астролетчиков. Эрг Hoop взял Низу за руку и что-то шепнул ей. Девушка вспыхнула, вырвалась и бросилась к звездолету. Обернувшись перед тем, как ступить на площадку лифта, Низа встретилась с огромными глазами необычно бледной Чары.

— Можно поцеловать вас, Чара? — громко спросила она.

Не отвечая, Чара Нанди вспрыгнула на помост и, вся дрожа, обняла за шею рыжекудрого астронавигатора, затем так же безмолвно соскочила и отбежала в сторону.

Эрг Hoop и Низа поднялись одновременно.

Люди замерли, когда перед черным люком на выступе ярко освещенного борта “Лебедя” задержались на секунду две фигуры высокого мужчины и стройной девушки, принимая последние приветы Земли.

Веда Конг стиснула руки, и Дар Ветер услышал, как хрустнули суставы пальцев.

Эрг Hoop и Низа исчезли. Из черного зияния выдвинулась овальная плита такого же серого цвета, как и весь корпус. Секунда, и даже зоркий глаз не смог бы различить следов отверстия на крутых обводах колоссального корпуса.

Вертикально стоявший на растопыренных упорах звездолет имел в себе что-то человекообразное.