нельзя объявить об этом гостям, но на прошлой неделе я наконец расплатилась по последнему больничному счету Ллойда. Основные расходы покрыла его страховка, но все равно оставалась еще довольно приличная сумма. Если все пойдет нормально, думаю, в следующем году я смогу оплатить первый курс в Рэдклиффе – разумеется, если ты туда поступишь.

– Вообще-то для этого ты могла бы воспользоваться теми деньгами, что мне оставила мама, – вскользь заметила Шелли.

Морин уловила вопрос в ее глазах. Она понимала, что время для правды пришло, – но сердце у нее тоскливо сжалось. Боже, как же она хотела бы избежать этого объяснения!

– Шелли… я кое-что недоговаривала. Но теперь ты должна знать… Речь о твоем наследстве. Боюсь, что от него ничего не осталось. Папе очень нужны были деньги, чтобы спасти фирму, и он воспользовался твоими деньгами. Конечно, он все сделал юридически законно, даже предоставил свою фирму в качестве дополнительного обеспечения, но после его смерти фирма пошла в счет долга, и деньги пропали.

– Так вот в чем дело. – Лицо Шелли оставалось бесстрастным. – Я предполагала что-то подобное.

– Но ты должна понимать – папа не украл твои деньги. Если бы не сердечный приступ, он бы получил ссуду в банке мистера Гарфилда – он как раз вел переговоры – и вернул бы твое наследство.

– Да, конечно, я знаю, что папочка не сделал бы ничего плохого. – Шелли долго, задумчиво смотрела на Морин. – Хорошо, что ты решила наконец поделиться со мной. Ты же понимаешь, только слепой бы не понял, что наше положение гораздо хуже, чем ты говорила. После того как все счета были оплачены, у нас ничего не осталось, верно?

– Только дом. Но вопрос о его продаже отпал. Моего жалованья хватит даже на твое обучение, только тебе придется летом подрабатывать. Какое-то время мы были на волоске, но теперь все долги оплачены, так что мы справились.

– Нужно было сразу мне все рассказать. Ты что, считала меня ребенком?

– Нет, Шелли, я знаю, что ты взрослый человек, но сама вспомни – как бы ты еще пару месяцев назад к этому отнеслась? Скорее всего, просто не поверила бы моим словам.

Шелли долго думала, прежде чем ответить.

– Тебе ничего не стоило представить доказательства… нет, ты не потому мне не рассказала. Просто тебе не хотелось, чтобы я знала, что папочка… в общем, что он воспользовался мамиными деньгами. Так?

– Частично, – неохотно призналась Морин.

– Следовательно, теперь ты считаешь, что я восприму это правильно.

– Твой папа мог бы гордиться тобой.

– Ага. – Шелли вдруг улыбнулась. – Молодцы мы с тобой, а?

Спустя полчаса, когда Морин поднималась к себе в спальню – оставив Шелли с Диком заканчивать уборку, – она поймала себя на том, что улыбается. Впервые за много недель она знала, что без опаски встретит следующий день.

Через месяц, ближе к концу ноября, Пол Гарфилд пригласил Морин в ресторан. Она как раз занималась бухгалтерией, подготавливая для налоговой инспекции годовые отчеты о доходах прислуги, и была весьма довольна собой, несмотря на то, что это был ее первый опыт, она не сделала ни единой ошибки.

В качестве вознаграждения Морин позволила себе глоток коньяка из запасов Пола и небольшой перерыв. Она постояла у стеклянной двери на террасу, глядя на простирающийся перед домом сад.

Ее самым любимым местом был отведенный для местных растений небольшой уголок у дальней стены, ее личная задумка. Земля на этом заброшенном участке была особенно бедной – не земля, а песок – и всасывала воду как помпа.

Джон Маклоутон, садовник Пола, охотно согласился на ее предложение, и они в четыре руки выпололи дикое индиго, и теперь на участке царило буйство душистого горошка и других нежных, исконно флоридских растений, которые так легко вытеснялись завезенными из дальних стран чужаками.

Три южные сосенки, пока лишь по нескольку футов в высоту, удачно дополняли ландшафт нового садика. Мысли Морин унесли ее в будущее. Она представляла себе, что будет с ней в то время, когда эти деревца вытянутся в полный рост… и в этот миг позади нее раздался голос Пола.

– За этот сад вам положено отдельное вознаграждение, – сказал он.

Морин с улыбкой обернулась, в который раз отметив, до чего же он элегантен – независимо от того, что на нем надето – смокинг или джинсы с футболкой. Даже в домашней одежде, решила Морин, он выглядит преуспевающим бизнесменом.

– Мне нравится гулять по утрам в вашем уголке и представлять себя индейцем племени семинолов на охоте, – продолжал Пол. На удивленный взгляд Морин он ответил улыбкой. – А что вы думаете? Романтическая жилка есть и у меня. А ваш уголок сада напоминает здешние края до появления белого человека.

– Вряд ли. Сомневаюсь, чтобы в те времена вы нашли столько видов растений на одном кусочке земли, – возразила она.

– Ну и что. Вы об этом никому не скажете, а уж я – тем более. – Его карие глаза весело сверкнули. – Вы даже не представляете, сколько комплиментов получает сотворенный вами уголок природы. Кто знает – может, с вас начнется новое течение в садоводстве, а? Вы творческая личность, Морин.

Она улыбнулась, благодарная за его теплые слова. Как же приятно общаться с человеком, который не боится хоть изредка хвалить вас. Давние слова Ноа непрошеными всплыли вдруг в ее памяти.

«Откуда такое желание получить одобрение окружающих, малышка Морин? Ты сама должна быть довольна собой – вот что главное».

– Да, так насчет вознаграждения… Приглашаю вас завтра в мой клуб на ужин, – сказал Пол. – Прошу