компанию.

– В таком случае предлагаю свои услуги в качестве массажиста, официанта и шеф-повара. Я готовлю отменное рагу – или тебе больше по душе стейки? – Не дождавшись ответа, Ноа отбросил шутливый тон. – Перед отъездом мне бы хотелось увидеть Шелли. Она у меня одна осталась из родственников, и… я очень люблю эту девчушку.

Чтобы сохранить спокойный тон, Морин пришлось напрячь все силы.

– Значит, ты снова уезжаешь. А я-то думала, у тебя отпуск.

– Я и сам так думал. Но сегодня мне позвонили из управления. Срочный вызов – на этот раз в Сальвадор. Нужно сменить инженера, которого увезли в Штаты на операцию. Мне до чертиков не хочется уезжать, пока… в общем, так быстро. Но в моей работе такое часто случается.

– Такое часто случается, – бесстрастным эхом повторила она. – Какое счастье, что здесь, в нашем реальном мире, ты не обременен никакими заботами.

– Реальном мире? Реальный мир как раз там, где девяносто процентов людей существуют на крохи, которых нам не хватило бы, чтобы прокормить собаку! Что я, по-твоему, делаю в этих забытых Богом местах, а, Морин? Наслаждаюсь жизнью плейбоя?

– Нет, конечно. Но ты всегда утверждаешь, что очень любишь свою работу…

– Конечно, я люблю свою работу! Но это не значит, что она мне легко дается. Я инженер-строитель, понимаешь? Я появляюсь на месте будущего объекта задолго до того, как туда начинают доставлять оборудование, рабочих и все прочее. Ни о каких предметах роскоши там и слыхать не слыхивали, да и так называемые удобства не всегда встречаются. Но слаборазвитые страны остро нуждаются в питьевой воде, и поэтому необходимо строить дамбы, иначе вода уходит в моря и океаны. А чистая питьевая вода может спасти сотни тысяч людей в год от преждевременной смерти. Никакие медицинские программы и гуманитарная помощь не способны столько сделать, сколько обычная вода!

Он перевел дыхание и продолжил уже заметно спокойнее:

– Дай этим несчастным источник питьевой воды – и они будут выращивать урожаи и постепенно наладят нормальную жизнь. Так что когда опять заговоришь об ответственности или ее недостатке, вспомни о том, что я сейчас сказал, Морин.

Морин закусила губу. Она понимала, что прав Ноа, а не она, но не могла заставить себя извиниться. Воспоминания о его вчерашней легкой победе были еще слишком свежи… и унизительны.

– Благодарю за лекцию. Я посрамлена, – натянуто отозвалась она. – Но, думаю, что сегодняшний визит лучше отложить. Я действительно очень устала. Кроме того, Шелли ушла на весь вечер. Уверена, что она расстроится, узнав о твоем отъезде.

Морин повесила трубку, раздосадованная тем, что ее голос все же дрогнул в самом конце, выдав ее чувства. Какое-то время она продолжала стоять, глядя на телефон и почти надеясь, что он вновь зазвонит. Звонка не последовало, и Морин пошла наверх, предварительно погасив свет везде, кроме лампы в прихожей.

Дойдя до спальни Шелли она заглянула в открытую дверь и застыла от удивления. Не только постель была убрана, но и вся одежда развешана по местам, и даже по ковру явно прошлись пылесосом. В ванной тоже было убрано, свежие полотенца на крючках… и все краны сверкали как новенькие.

Может, Шелли надеялась этим смягчить ее сердце и добиться желаемой покупки? Похоже на то – и все же… почему бы не исходить из лучшего и не поверить, что Шелли, наконец, решила принять ее правила? Не забыть бы при встрече похвалить девочку. Морин ли не помнить, как все ее благие намерения, все усилия – и даже многие проступки – оставались практически незамеченными родителями. Странно еще, что в своем стремлении добиться их внимания она не превратилась в малолетнюю преступницу…

«А может быть, ты просто-напросто выбрала другой путь, а, Морин? И превратилась в нестерпимо примерную девочку?»

Она остановилась на площадке второго этажа перед висевшим на стене зеркалом в старинной раме, взглянула на свое отражение.

– Будь же честной с собой, Морин. Ты была просто маленькой занудой. Неудивительно, что Ноа прозвал тебя мисс Берите-с-меня-пример, – сказала она зеркалу – и отправилась спать.

На следующий день Морин появилась в кафетерии за несколько минут до назначенного времени, но Шейла уже ждала ее. Обменявшись сердечными приветствиями, они быстро расправились с ленчем, и Морин протянула Шейле приготовленное заранее резюме.

Пока Шейла читала его, Морин молча ждала, поглядывая по сторонам. В помещении было шумно, много молодых веселых лиц, и она невольно подумала о Шелли. Может, уже через год и она станет частью этой шумной толпы студентов? Или решит, что раз уж ей не суждено попасть в Рэдклифф или какой-нибудь другой престижный колледж, где она всегда мечтала учиться, так уж лучше и не учиться вовсе?

Очнувшись от мыслей, она увидела, что ее визави уже положила резюме на столик. Шейла Бреннан была приятной темноволосой женщиной лет сорока с небольшим; ее теплая улыбка проникала в душу, а в глазах, несмотря на их проницательность, светилось мягкое сочувствие. Мимо их столика прошла пожилая женщина, и Шейла обменялась с ней приветливой улыбкой.

– Одна из моих подопечных, – объяснила она Морин. – Не работала ни дня в жизни, а в пятьдесят пять лет овдовела. Я жду от нее многого.

– Правда? А я считала, что в таком возрасте найти работу практически невозможно.

– Да-да, конечно, но у нее есть и немало достоинств. Она сообразительна, практична, все еще достаточно привлекательна – и на ее счету годы общественной и благотворительной работы. Этот опыт вполне годится для резюме.

– Ну, я тоже этим занималась, – с сомнением протянула Морин. – Но… разве вам не кажется, что указывать общественную работу в анкетах при устройстве на работу было бы более чем наивно?

– Вот уж нет. Это достойный уважения труд. Почему же им нужно пренебрегать? Хотя, само собой, оплачиваемая работа предпочтительней… Как я поняла из вашего резюме, прежде вы никогда не работали, даже до замужества, верно?