легче и легче, потому что уже не приходилось переводить каждую мысль с немецкого, – вы знаете что- нибудь о барашке, которого нужно принести солдатам?

– Знаю все, – ответила девушка улыбаясь, одновременно тряхнув двумя белокурыми косичками над плечами и сдвинув ноги на край сеновала.

Когда она улыбалась, у нее показывались ямочки на обеих щеках, и Дэниел не мог, пока не отвернулся, не видеть большую часть ее обнаженных ног, на каждой коленке которых тоже было по ямочке.

Так вот как выглядят ноги у взрослой женщины!

Он проглотил подступивший к горлу комок, стараясь не опускать глаза ниже ее шеи.

Девушка опять улыбнулась ему манящей улыбкой с ямочками.

– Там сбоку есть лестница, – подсказала она. – Забирайся сюда – расскажу все о барашке.

Приглашая его, она слегка наклонилась, и поверх ее зашнурованного корсажа с глубоким вырезом ему открылось намного больше того, чем следовало бы видеть любому юноше-меннониту. Дэниел снова проглотил слюну и отчаянно забрался вверх по лестнице.

– Втяни ее, – приказала она, – чтобы никто не помешал нам.

С пересохшим внезапно горлом он втянул лестницу, затем повернулся к ней.

– Так вы знаете о барашке? – удалось ему выдохнуть.

Девушка отклонилась назад и упала на большую кучу сена.

– Ты Дэниел, не так ли?

– Конечно, но откуда вы знаете?

– Меня зовут Мэри, и барашек – это я. – Затем добавила, видя, что Дэниел стоит как истукан и недоверчиво смотрит на нее: – Все оплачено твоими друзьями. – Она блаженно улыбнулась. – Подарок для тебя.

Мэри медленно поднялась и, опершись на один локоть, посмотрела на него сверху вниз. Более часа назад Дэниел расплел ее волосы, и теперь они рассыпались по спине и вокруг лица в страшном беспорядке. Ее губы распухли от поцелуев, а ноги – Боже, потеряла счет тому, сколько раз он целовал, сосал, покусывал и гладил ямочки на коленях – просто дрожали от усталости.

Дэниел, на котором уже снова были надеты брюки, но остальная часть тела была голой, перестал жевать соломинку и стал лениво водить ею по обнаженной груди девушки, медленно и чувственно улыбаясь.

Мэри упала на сено, издав не то мурлыканье, не то стон.

– Только не снова, милый, больше не могу – ты совершенно утомил меня.

Дэниел наклонился над ней, его голубые глаза наполнились беспокойством.

– Я был недобр к тебе, Мэри?

Она, удивившись, посмотрела на него, затем захохотала так, что в течение нескольких минут не могла ответить.

– Недобр, – повторила наконец, вытирая глаза одной из своих нижних юбок. – Ты действительно ничего не знаешь? – Она сидела перед ним, скрестив ноги, пухленькая и цветущая, похожая на обнаженного ангела с картинки, которую Дэниел однажды видел в запрещенной книге. – Ты самый настоящий мужчина, когда-либо встречавшийся в моей жизни, милый. Почему солдаты разыграли меня, сказав, что я у тебя первая?

– Ты и была первая.

– Ну, тогда знаю, откуда у тебя столько силы, а у тебя ее слишком много – это всемогущий Бог снабдил тебя хорошим инструментом. Что меня озадачивает, милый, так это то, что ты очень хорошо знаешь, как им пользоваться.

– Спаривание животных. Разговоры мужчин. Я смотрел, – простодушно объяснил Дэниел, – слушал и учился.

Она поднялась и взяла его лицо в руки.

– Ты здорово научился, Дэнни. Никогда не встречала парня, который умел бы лучше. Послушай маленький совет – никогда не плати за это: просто покажи, на что способен, и леди сами заплатят тебе.

Дэниел оглянулся в поисках своего охотничьего блузона.

– Заранее прошу прощения, если мой вопрос покажется тебе грубым, – сказал он довольно смущенно, – но такая девушка, как ты… почему занимаешься этим за деньги?

– Такая красивая, как я, ты хочешь сказать? – с насмешкой над собой сказала Мэри.

– Ты красивая девушка, Мэри. Очень.

– К тому же еще и дочь фермера. И видела, как моя мать потратила жизнь на рабский труд, работая с восхода солнца до темноты, рожая каждый год очередного ребенка. Спустя пять месяцев после того, как она умерла во время родов, отец взял другую жену, и все повторяется снова. Не думаю, что мачеха протянет больше года или двух, но я не собираюсь торчать здесь, чтобы дождаться номера три. Так же, как не хочу выходить замуж за фермера и обречь себя на такую же жизнь. Как только накоплю достаточно денег, уеду в большой город, в Провиденс или Хартфорд. Может быть, даже в Нью-Йорк. Буду работать в магазине и снимать комнату, как настоящая леди, и если все-таки выйду замуж, это будет мужчина, которому нужна жена, а не домашняя лошадь и детородная машина.

Натянув свой блузон, Дэниел печально наблюдал, как она скользнула в нижние юбки, затем в тускло-