Ты говоришь мне: «В то мгновение, когда я думаю о том, чтобы отбросить идею Бога, возникает страх». Это простое указание, что камнем идеи Бога ты подавляешь страх; в то мгновение, когда ты удаляешь камень, страх выпрыгивает.

Если возникает страх, это означает, что ты должен посмотреть ему в лицо; прикрывать его идеей Бога никоим образом тебе не поможет. Ты не можешь снова обрести веру; она разрушена. Ты не можешь поверить в Бога, потому что сомнение реально, а вера это вымысел. Никакой вымысел не может выстоять перед фактом. Теперь Бог останется для тебя гипотезой; твои молитвы будут бесполезны. Ты будешь знать, что это гипотеза, ты не сможешь забыть, что это гипотеза.

Как только ты услышал истину, ее невозможно забыть. Это одно из качеств истины – ее не нужно помнить. Ложь нужно постоянно вспоминать; ты можешь забыть. У человека, привыкшего лгать, память лучше, чем у человека, привыкшего к правде, потому что правдивому человеку не нужна память. Если ты говоришь только правду, не нужно помнить. Но если то, что ты говоришь, ложь, тогда тебе придется постоянно помнить, потому что ты сказал одному человеку одну ложь, другому – другую, что-то еще – кому- то третьему. Что ты кому сказал, ты должен категоризировать и держать у себя в уме. А когда начинается ложь, тебе приходится лгать снова и снова, серия за серией. Ложь не верит в контроль рождаемости.

Истина безбрачна, у нее вообще нет детей; это неженатый факт.

Как только ты понимаешь, что Бог есть не что иное, как гипотеза, созданная священниками, политиками, силовой элитой, педагогами – всеми теми, кто хочет держать тебя в психологическом рабстве, кто связан круговой порукой капиталовложений в твое рабство... Все они хотят держать тебя в страхе, вечном страхе, дрожащим глубоко внутри, потому что, если ты не боишься, ты опасен.

Ты можешь быть либо человеком, который труслив, который боится, который готов подчиниться, сдаться, человеком, у которого нет ни собственного достоинства, ни малейшего уважения к своему существу – либо ты можешь быть бесстрашным. Но тогда ты будешь бунтарем, тебе этого не избежать. Ты можешь быть либо человеком веры, либо бунтарским духом. Поэтому эти люди не хотят, чтобы вы были бунтовщиками – они продолжают навязывать, обуславливать ваши умы христианством, иудаизмом, исламом, индуизмом, они заставляют вас постоянно дрожать глубоко внутри. На карту поставлена их власть, и каждый, кто заинтересован во власти, чья жизнь не что иное, как воля к власти, может замечательно использовать идею Бога.

Если ты боишься Бога – а если ты веришь в Бога, то тебе придется и бояться, – ты должен следовать приказам и заповедям, его святым книгам, его мессиям, его воплощениям – ты должен слушаться его и его агентов.

Фактически, его самого не существует, существуют только агенты. Это очень странный бизнес. Религия - это наистраннейший из всех бизнесов. Нет никакого босса, но есть посредники: священник, епископ, кардинал, папа, мессия, целая иерархия – а на верхушке никого нет.

Но Иисус получает авторитет и власть от Бога – как единородный сын. Папа получает власть от Иисуса – как единственный истинный представитель, непогрешимый. И это продолжается и продолжается до самого последнего священника... но никакого Бога нет; это твой страх. Ты попросил, чтобы изобрели Бога, потому что ты не мог жить один. Ты не мог смотреть в лицо жизни, ее красотам, ее радостям, ее страданиям, ее боли. Ты был не готов переживать их сам, без кого-то, кто бы тебя защитил, без кого-то, кто бы прикрыл тебя как зонт. Ты попросил Бота из страха. И, конечно, мошенники есть везде. Попроси, и они сделают для тебя что угодно.

Тебе придется отбросить эту идею Бога, которая помогает тебе оставаться неиспуганным. Тебе придется пройти через страх и принять его как человеческую реальность. Не нужно от него бежать. Что нужно, так это войти в него глубоко, и чем глубже ты входишь в свой страх, тем меньше ты его находишь. Когда ты касаешься самого глубочайшего дна страха, ты просто смеешься, бояться нечего. А когда страх исчезает, остается невинность, и эта невинность есть summum bonum, квинтэссенция религиозного человека. Эта невинность есть сила.

Эта невинность есть единственное в существовании чудо. Из этой невинности может возникнуть что угодно, но она не сделает тебя христианином, она не сделает тебя мусульманином. В этой невинности ты станешь просто обычным человеческим существом, тотально принимающим свою обычность, живущим радостно, благодарным всему существованию – не Богу, потому что это идея, данная тебе другими.

Но существование это не идея. Оно всюду вокруг тебя, внутри и снаружи. Когда ты совершенно невинен, глубокая благодарность – я не назову ее молитвой, потому что в молитве ты что-то просишь, я назову это благодарностью, – возникает признательность. Ты не просишь чего-то, но благодаришь за то, что уже тебе дано.

Тебе столько уже дано. Заслуживаешь ли ты этого? Заработал ли ты это? Существование продолжает изливаться на тебя так обильно, что просить большего просто уродливо. То, что ты уже получил, – ты должен быть за это благодарен. И самое красивое, что когда ты благодарен, существование начинает изливать на тебя больше и больше. Круг замыкается: чем больше ты получаешь, тем более благодарен; чем более ты благодарен, тем больше получаешь... этому нет конца, это бесконечный процесс.

Но помни – гипотезы Бога больше нет; она была отброшена в то мгновение, когда ты назвал Бога гипотезой. Боишься ты или нет, ты не можешь вернуть ее обратно; все кончено.

Теперь единственное, что тебе остается, это идти в этот страх.

Просто войди в него, чтобы ты мог найти его глубину.

И иногда бывает так, что он не очень глубок.