сверкают, взирают на мир со смехом и любопытством. Тонкую фигуру облегает кремовое шелковое платье, усыпанное мелкими розочками. Пышные кружева пенятся поверх скромного турнюра, сбегают вниз к небольшому шлейфу, украшенному тремя простыми бантами. В волосы вплетен венок из шелковых роз. Лицо обрамляют каштановые кудри, как в свое время на Северном острове, — на этот раз никто не пытался разгладить их утюгом, они нетронуты и свободны, пушистые и влекущие, будто просятся в руки.

Джастина неодолимо потянуло к девушке, как путника, завидевшего первый цветок весны в заснеженной тундре.

— Еще шампанского, сэр? — появился неизвестно откуда ливрейный лакей.

Герцог отпрянул от подноса как ужаленный.

— Симс! Чего ты так орешь?

Поймав на себе удивленные взгляды, Джастин понял, что грубо накричал на ни в чем не повинного лакея, и внезапно осознал, что слышит иные звуки: тихий перезвон бокалов на подносе, ходившем ходуном в дрожащих руках лакея, доносившийся издалека визгливый голосок Сесилии и глупый смех Гарольда. Дамы громко стучали своими крохотными туфельками по полу, как цирковые медведи, зашедшиеся в пляске. Джастин готов был поклясться, что услышал бы шорох шпильки, выпавшей из шиньона дамы во время танца.

— Ты слышишь? — огорошил лакея вопросом хозяин дома, ухватив его за рукав.

— Конечно, сэр, как скажете, сэр, — промямлил Симс, осторожно высвободился и поспешил скрыться на кухне. Он был явно напуган и опасался, что хозяина настиг очередной припадок. Ведь не секрет, что у молодого герцога не все в порядке с головой, бывают приступы горячки.

Джастин взглянул в сторону двери. Матушка хлопотала возле Эмили, присевшей на мягкий стул с позолотой у стены, скромно потупив глаза и сложив на коленях руки, затянутые в перчатки. Согласно неписаным правилам света незамужняя девушка обязана постоянно находиться под приглядом старшей дамы, может покинуть ее лишь в том случае, если кавалер пригласит ее на танец, но непременно должна вернуться после танца на свое место под крыло опекунши.

Слух о появлении Эмили, в честь которой и давался бал, моментально разнесся по залу, гости зашушукались, оживленно обсуждая это событие. Доселе глухой как пень, Джастин навострил уши. Мимо проплывала парочка.

— Уверяю тебя, дорогая, это и есть та самая девица. Ты погляди, как хлопочет герцогиня, пылинки сдувает, — говорил кавалер.

— По-моему, она совсем не похожа на умалишенную, слюни не пускает и ничем не напоминает несчастное создание, которое описывала нам графиня, — отвечала дама.

Расслышать ответ ее партнера помешал шорох нижних юбок. Джастин решил пробиться к Эмили, но, прежде чем он достиг цели, девушку пригласил на танец молодой человек с густыми бакенбардами, и осталось только пялиться на пустой стул.

— Привет, дорогой! — радостно воскликнула герцогиня, завидев сына. — Как тебе нравится? — Она притопывала ногой в такт музыке, и так же в такт тряслись букольки на ее голове.

— Замечательно, — солгал хозяин дома, проскользнул за стул Эмили и привалился спиной к стене.

Он решил дождаться возвращения девушки, придал себе несколько скучающий вид, для убедительности прикрыл рот ладонью, будто сдерживая зевок, но его глаза были прикованы к танцующей паре, на которую с интересом посматривали все гости. Эмили кружилась по залу в вихре кремового шелка, самозабвенно отдаваясь бурному вальсу. Глядя на нее, у герцога перехватило дыхание. Отчаянно хотелось оказаться на месте ее партнера, слиться в танце, как в Новой Зеландии, крепко сжав в объятиях, и к черту все условности! В голове зарождалась иная, своя мелодия, пальцы отстукивали другой ритм по спинке стула, и, если бы под руку попался лист бумаги, Джастин смог бы записать новую, еще никем не слышанную музыку.

Всему приходит конец, и оркестр замолк. Кавалер повел Эмили на место. Джастин снял с рукава неприметный волосок и выступил вперед, и надо же такому случиться, что именно в этот момент откуда-то взялся Пенфелд с серебряным подносом и склонился перед герцогиней, предлагая отведать закуски. Пока хозяйка бала делала свой выбор, а Джастин томился, выжидая, когда освободится путь, Эмили перехватил другой добрый молодец, и оставалось только чертыхаться и кусать локти.

Оркестр заиграл вальс Брамса, мелодия которого как нельзя лучше соответствовала танцевальному стилю Эмили.

— Поесть не хочешь? — осведомилась матушка, положив в рот крохотную колбаску.

— Просто изголодался, — прорычал Джастин, впившись ногтями в спинку стула. Он не мог спокойно смотреть, как Эмили с улыбкой что-то щебечет своему партнеру, а на румяной щеке появляется знакомая ямочка.

— Превосходная пара, — воскликнул Пенфелд, провожая глазами Эмили.

Джастин промычал нечто невразумительное, что можно было истолковать и как согласие, и как возражение. Противно было смотреть на светловолосого хлыща, наверняка нашептывавшего непристойности в розовое ушко девушки.

— Питер недавно окончил Оксфордский университет, — поделилась информацией герцогиня. — У юноши хорошая голова на плечах, говорят, весьма сообразительный и толковый, проявляет живейший интерес к горному делу, которым занят его отец. На мой взгляд, открываются недурные перспективы.

— Какие перспективы? Перспективы чего? — резко спросил Джастин. Если толковый Питер посмеет хоть чуть-чуть сдвинуть руку ниже талии партнерши, его хорошая голова окажется в чаше с пуншем. Такие вот открываются перспективы.

Матушка не сочла нужным посвящать сына в свои далеко идущие планы и промолчала, а Джастину пришлось вытягивать шею из-за ее плеча, чтобы не упустить из виду Эмили.

— У него пушок на подбородке, как на спине старой крысы, — проворчал герцог, глядя на Питера, и непроизвольно потрогал собственную жесткую щетину, успевшую отрасти с утра, когда Пенфелд гладко выбрил хозяина.

— Не суди мальчика слишком строго, — заметила матушка. — Не так много лет прошло с тех пор, как и у тебя на бороде не росло ничего, кроме пуха.

Рука Джастина замерла и бессильно упала. Да, прошло не так много лет, но и немало. Он с усилием подавил желание броситься к ближайшему зеркалу, чтобы проверить, не появилась ли седина на висках.

На этот раз он не стал ждать, пока Эмили вернется на свое место, и как только прозвучали последние ноты, рванулся вперед, перехватил девушку на полпути и крепко взял за руку.

— Подарите мне этот танец, сударыня, окажите честь, — с поклоном обратился он к ней.

Она посмотрела на карточку, висевшую у рукава на золотой витой нити, и мило сморщила носик в задумчивости.

— Боюсь, ничем не могу помочь. У меня все расписано, — для убедительности она постучала ногтем по карточке. — Может, в другой раз вам больше повезет. Не теряйте надежды.

Его отвергли холодно и небрежно, но Джастин не был намерен сдаваться и еще крепче сжал руку Эмили. Он хотел уже было заявить протест, но тут опять помешали. За спиной раздался знакомый визгливый голосок.

— Добрый вечер, ваша светлость. Изумительный бал, не правда ли?

Герцог повернулся и недовольно воззрился на неумело присевшую перед ним в реверансе Сесилию дю Пардю. Так, видимо, ее научили в пансионе Фоксуорт. Она выглядела как неопытная школьница, и Джастин почувствовал себя глубоким стариком.

— Эмили, дорогая, пойдем со мной. Я должна представить молодого человека, который сгорает от желания познакомиться с тобой.

Приходилось отдать должное смекалке Сесилии. Как только она поняла, что Эмили выступает в роли королевы бала, прошлые обиды были тотчас забыты. Она рассудила, что сейчас не время сводить счеты, а гораздо выгоднее выставить себя в качестве подруги Эмили и тем самым повысить собственный статус. Сесилия взяла бывшую соперницу под руку и увела прочь. По дороге они щебетали без умолку, как старые добрые школьные подруги, а потом окунулись в веселую и шумную толпу молодых людей.

Джастин отволок свои старые больные кости на прежнее место и тяжело опустился на стул, где не так