Незнакомка рассмеялась, вскочила на ноги и присоединилась к подругам.

— Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я нахожу маори столь привлекательными? — обратился к Эмили Джастин. Он был вынужден кричать, чтобы перекрыть голосом шум веселья. — Как видишь, они все делают с песней.

— Неужели все? — холодно спросила девушка.

Джастин что-то мурлыкал под нос, пребывая в счастливом неведении, что оказался по соседству с небольшим вулканом, в любую минуту грозящим извержением.

— Рангимэри в свое время была одной из лучших моих учениц. Я обучал ее английскому.

— И только?

Вопрос сопровождал такой взгляд, что, если бы можно было убить взглядом, Джастин был бы сражен на месте. Однако он ничего не заметил, поглощенный созерцанием пышного бюста «лучшей ученицы» с глазами газели. Девица извивалась и трясла телесами, будто хотела сбросить юбку, а потом приблизилась и завертела бедрами под носом Джастина. То ли приглашала на танец, то ли звала уединиться вдали от пирующих.

Кончики длинных волос коснулись щеки Эмили и ужалили, как змеи, когда красотка склонилась над Джастином и что-то произнесла на языке маори. В ответ Джастин улыбнулся и тряхнул головой. Эмили готова была поклясться, что он покраснел до корней волос, но это могла быть и игра света в пляске факельных огней. Как только незнакомка уплыла в танце прочь, Эмили ткнула Трини кулаком в бок и требовательно спросила:

— Что она сказала?

Трини лукаво усмехнулся, от чего захотелось хорошенько ему врезать, игриво помахал пальцем перед носом Эмили и весело заявил:

— Нет, нет, это не для слухового аппарата подрастающего поколения.

— Не для слухового аппарата… — тупо повторила девушка, пока до нее наконец не дошел смысл сказанного: не для детских ушей, значит.

Вспомнилось, как Джастин снисходительно, будто перед ним малый ребенок, попросил ее вести себя прилично. «Выходит, они считают, что я еще не выросла из пеленок и меня нужно время от времени шлепать по рукам?» Эмили разозлилась, схватила чашу с ромом и одним глотком осушила ее. Огонь побежал по жилам, все поплыло перед глазами.

Танцующие в свете факелов преобразились и стали похожи на самодовольных воспитанниц мисс Винтерс. На уроках балета в пансионе они скользили по сверкающему паркету в воздушных белых пачках из тонкой кисеи, а Эмили была вынуждена скучать в углу и провожать их тоскливыми глазами. Ей отчаянно хотелось присоединиться к ним, но не было денег на наряд балерины, и каждую весну, когда ставили сцены из «Жизели», главная роль выпадала Сесилии. Лишь в прошлом году Эмили взяла реванш: Сесилия низко поклонилась зрителям, хотела поднять голову, но не смогла оторвать свою белокурую гриву, намертво приклеившуюся к полу.

Эмили искоса взглянула на Джастина и поняла, что сейчас для него не существует ничего, кроме девушек маори. Они кружились, изгибались, вертели бедрами, отбивали такт ногами, и в ритме танца закипала кровь. Пустая чаша выскользнула из ее руки. До смерти надоело торчать за кулисами и наблюдать за теми, кому благодарно аплодирует зал. Эмили встала и присоединилась к танцующим. Ей не пришлось имитировать их движения. Как только она прикрыла глаза и приподняла руками душные волосы, ее подхватил и понес общий ритм, девушка начала колебаться, как дивный цветок на высоком тонком стебле под порывами свежего ветра. Песня взмыла в небо, тело трепетало и рвалось вверх, появилось ощущение, будто выросли крылья, и Эмили летела над землей, не чувствуя под собой ног.

Зачарованные ритмичной мелодией, туземцы один за другим покидали свои места и присоединялись к танцу. Неподалеку прыгал, гримасничал Кавири. Перескакивала с ноги на ногу Дани, потряхивая гривой темных волос. Грациозно кружился Трини, и даже беззубый шаман раскачивался в такт, обнажив в улыбке десны.

На какое-то мгновение Эмили почувствовала, что одиночество отступило, она стала частью одной большой семьи; девушка повернулась и лицом к лицу столкнулась с Джастином. В толпе возбужденных веселых людей он выглядел очень одиноким, и на лице его лежал отпечаток грусти. Эмили замерла на месте. Джастин вежливо поклонился, выпрямился и откинул упавшие на лоб волосы. Да, где-нибудь на балу в Лондоне такому блестящему кавалеру не смогла бы отказать ни одна красавица.

— Вы позволите пригласить вас на танец, миледи?

Притихла ритмичная музыка туземцев, ее сменила плавная мелодия вальса, знакомая, полузабытая, звучавшая в мечтах.

— Сочту за честь, милорд.

Он обнял ее за талию и уверенно повел в танце, держа на расстоянии вытянутой руки; широкая теплая ладонь, лежавшая на голой коже, подсказывала, куда и как двигаться. Лица окружающих слились воедино, когда молодая пара закружилась вихрем, делая все большие круги и не замечая, что маори отступают, давая дорогу новому, невиданному доселе танцу белых.

Эмили всматривалась в дорогое лицо, невольно любуясь четкой линией крепкого подбородка и блеском кошачьих глаз. Этот танец не шел ни в какое сравнение с попытками вальсировать с Тэнси в тесной конуре на чердаке пансиона.

Сколько она себя помнит, Эмили всегда мечтала танцевать именно для него и ради него не раз мечтала о возможности исполнить главную партию. Допустим, Сесилия подвернет ногу и не сможет выступать, а тут неожиданно является таинственный опекун, усаживается в заднем ряду и восхищенно смотрит на сцену, где царит божественная Эмили. А когда она грациозно раскланивается, ее опекун — широкоплечий высокий мужчина, одетый по последней моде, — вскакивает и зал заполняет красивый его баритон: «Браво, браво, малышка!», а мисс Винтерс и ее воспитанницы глядят на него во все глаза и мучаются завистью.

Эмили часто заморгала, чтобы смахнуть набежавшие слезы, и тут же об этом пожалела, потому что теперь ясно увидела лицо Джастина. Нежность и страстное желание читались в его взгляде, и девушка поспешно зажмурилась. Кружилась голова, и ноздри щекотал теплый пряный запах его кожи. Куда-то исчез забитый людьми пляж. Казалось, они одни кружились в полутемном бальном зале под мелодичный перезвон хрустальных подвесок, свисавших с огромных канделябров.

Джастин крепко прижал девушку к себе, и она положила голову ему на грудь, почти ожидая ощутить щекой шелковистую ткань жилета, а не теплую кожу. Он нежно потерся щекой о темные пряди, и Эмили задрожала всем телом. Теперь они уже не кружились, а застыли на месте, чуть покачиваясь, не желая расстаться с магией вальса.

Когда растаял последний звук, в голове Эмили созрел исключительно простой, но дьявольски хитрый план мести. Если провести его в жизнь, от репутации Джастина не останется и следа. Тэнси не раз повторяла, что настоящего мужчину можно поставить на колени лишь одним путем.

Переход от музыки к полной тишине был слишком резким и действовал на нервы. Джастин хотел было приподнять голову девушки и взглянуть ей в глаза, но она вдруг вырвалась из его объятий и стремглав бросилась прочь, будто стремилась как можно быстрее убежать от него и от самой себя; впрочем, в глубине души Эмили прекрасно знала, что Джастин непременно за ней последует.

Веселье было в самом разгаре. Маори пели, танцевали и веселились от души, а Джастин стоял с окаменевшим лицом и тупо смотрел перед собой на то место, где только что была Эмили, будто ожидал, что она возникнет вновь из облачка дыма. Кровь огнем растекалась по жилам, приливая по собственной воле к паху, сердцу и голове. В ушах шумело, но это не имело никакого отношения к морскому прибою. Такой же шум возник в тот вечер, когда он увидел на пляже обнаженную девушку. Это было похоже на громовой раскат, прилив необузданного желания и одновременно грозное предупреждение. С тех пор шум не стихал, ни на секунду не покидал Джастина днем и сводил с ума по ночам.

Он бросился вперед, расталкивая толпу, и впервые в жизни не дослушал до конца любимых мелодий. Кто-то пытался его остановить, женская рука легла на плечо, но Джастин стряхнул ее на ходу и продолжал идти, ничего не видя перед собой, кроме тонкой девичьей фигурки, ускользавшей вдали и готовой вот-вот