другим волкам она относилась теперь почти враждебно и скрытно, тайком уходила вынюхивать зайцев. И однажды, подняв большого серого русака, гонялась за ним до утра, сберегая силы, и когда русак от усталости стал западать, настигла его одним прыжком и, затоптав в снег, впилась клыками в мягкое, теплое брюхо. Съела она его тут же, поспешно, глотая большие куски, с костями и шерстью, боясь, что ее могут застать другие волки, слизала вместе со снегом кровь и улеглась, свернувшись клубком, с обмерзшей на усах розовой пеной и раздувшимся животом. Теперь все ее существо было устремлено к тому, что начинало жить в ней, но чего она не могла осязать. Из веселого и глупого подростка она сразу стала умным и хитрым животным, умеющим беречь свои силы, когда нужно - притворяться, по целым суткам лежать неподвижно, сберегая теплоту своего тела и переваривая драгоценную пищу. Даже вылазки на деревенские огороды, где так соблазнительно пахло овечиной и где волки успели уже выманить другую глупую собачонку, стали для нее незанятны.

IV

Иногда волки не ели неделями, завывала над лесом и полями пурга, засыпала становище, засекала глаза. Волки друг на друга глядели жадно. Стая разбилась - ходили парами и в одиночку, за много верст, кто куда, тоскуя и ища пищи. В поисках пищи стая уходила далеко, за реку, подходила к лесной сторожке, к самым окнам, и слушала, как за стеною плачет человечий детеныш. Людей волки видели редко, почти никогда, но присутствие их всегда ощущали, - человека ненавидели и боялись. В эти жестокие дни, далеко от становища, за рекою, волки напали в лесу на лошадиный труп. Около падла разворачивался санный след, пахло человеком. Сперва боялись брать, облизывались, сидя на поджатых хвостах, потом молодые, не выдержав, кинулись рвать - вывалили на снег синюю требуху, быстро оголили желтые ребра. Целую ночь, упираясь лапами и тряся головами, рвали мерзлое мясо и, давясь, глотали нежеваные куски, а когда животы раздулись и отяжелели, отошли недалеко в лес и зарылись. В следующую ночь стая вернулась на мясо. Ели не так жадно. Оторвав кусок, отходили поодаль, ложились на брюхо, удерживая мясо в передних лапах, не спеша грызли. Под утро, когда стая ушла на становище, из лесу из-под нависших еловых лап выбежала рыжая лисица, остановилась, поджав переднюю ногу, и мелкой трусцой, неся над снегом хвост, побежала к волчьим объедкам, долго копалась в обмерзшей синей требухе, под обглоданными ребрами. В полдень пришли на лыжах люди в овчинных куртках и валяных сапогах, и лисица быстро сметнулась в лес под елки. Люди осмотрели волчьи следы и растащенные по поляне кости; сняв рукавицы, закурили и, подтянув на куртках пояса, разошлись в обход волчьему следу. На другой день те же люди еще привезли на санях мертвую лошадь и свалили в снег на поляне. Волки две ночи не выходили на мясо, вылеживались, забравшись в ельник. Однажды утром стая поднялась тревожно: по лесу катились незнакомые звуки, приближаясь и отдаляясь, и внезапно наполнили лес. Напрягши слух и нюхая воздух, дрожа коленками задних ног, волки сбились в кучу. Старый волк, хорошо знавший, что сулят незнакомые звуки, поднял шерсть и, прижав уши, скрылся в лес. Стая поняла, что идет большая опасность и то, что старик покинул стаю, значит: каждый заботься о себе!

V

Молодая волчица переживала то, что переживал каждый волк: страх, от которого сжималась и теснила на лбу и на спине кожа, и острое желание жить. Звериным умом своим она понимала, что нельзя бежать прямо, по старому следу, и свернула в сторону наперерез голосам. Она шла нешибко, прижав к затылку уши, нюхая ветер. Деревья стояли тихо, придавленные снегом. Валились с макуш, цепляясь по сучьям, сбитые белкой снежные шапки, и волчица пугливо приседала в рыхлый снег. Там, где кончался лес и выступал кустарник, она увидела над снегом красный болтающийся язык. Не решаясь подойти близко, она свернула вправо, но и там - но и там трепался такой же язык, красный и длинный. Красные языки висели один за другим под деревьями.

Волчица пошла вдоль притуло и осторожно. Так она вышла в поросшую ольхой лощину, на занесенную снегом лесную речку и остановилась.

Выбежал из лесу, завязая в снегу, заяц. И тут она, впервые в жизни, увидела человека. Он стоял в снегу, прикрытый стволом старой елки, и глядел на зайца.

Волчица присела, поджала ноги и, оттолкнувшись со всей силой, осыпая иней, прыгнула в кусты и побежала. Человек схватился, волчица услыхала резкий звук, почувствовала удар по ноге и, кровавя снег, из всех сил пошла вприпрыжку кустами вдоль речки. За нею еще раз хлестнуло, драли по спине и бокам сучья, а она бежала, нескладно вскидывая зад. Она бежала вдоль речки, покуда хватило сил, потом пристала, остановилась и села. Вдали щелкнуло раз за разом, потом еще и еще. Волчица тихо, выбирая чащу погуще, пошла туда, где, по ее соображению, был Найденов луг, на котором она родилась и росла.

VI

Волчица не знала, что только одна она уцелела из стаи. Она долго ждала и искала, выходила по ночам к реке, потом помалу привыкла к новой, одинокой жизни. Логовом себе она выбрала дикий кустарник у болота. Здесь волчица дожидалась весны.

Весною из-под снега вышли мокрые кочки и прошлогодний лист, прохоркал зарею над молодняком вальдшнеп. С вечера тяжело перелетали глухари на токовище, садились на деревья. Еще с февраля звери пошли рыскать, кричали на лядах заливисто зайцы, хрюкал в лесу хорь. Заспанные барсуки выходили на волю. Птицами наполнился лес.

Волчица отяжелела, носила щенят. Для гнезда она выбрала место широкую, сокрытую мхом сухую кочку. Разгребла лапами хворост, утоптала мох. Однажды утром, когда всходило над лесом солнце и заиграл в небе первый баранчик-бекас, у нее родились один за другим девять слепых большеголовых детенышей. Мокрые щенята копошились, неумело тыкались слепыми мордами в соски. Целый день и ночь волчица лежала с ними, обогревая их, испытывая сладкую боль в сосках. Утром уходила на добычу, ловить на лядах зайцев.

Так повелось ежедневно: по утрам волчица уходила, оставляла волчат. Они, тихонько взвизгивая, залезали друг под друга, свертывались в один теплый клубок. Когда возвращалась мать, они тянулись к ней на слабых ногах. Она внимательно и строго оглядывала гнездо, обнюхивала вокруг землю, поправляла подстилку и ложилась на бок, вытянув лапы и протянув голову. Щенята присасывались к ее груди, спеша и повизгивая, теребили лапами черное вымя. Волчица в эти дни изменилась: похудела и вытянулась, стала выше на ногах и стройнее, в глазах ее появилось новое: гласа потемнели, в них светилась звериная, жестокая и отреченная, любовь.

ЛИСИЦЫ

Прошлым летом у нашего лесного домика произошло чрезвычайное происшествие. Ранним утром жена покликала меня на крыльцо, в голосе ее слышалась тревога. Я вышел за дверь и у ступеней крыльца увидел лисичку. Она стояла, спокойно смотрела на нас и как будто ожидала угощения. Мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы осторожные, пугливые лисицы подходили близко к человеку. Обычно они прячутся в лесу, и живую лисицу даже опытному охотнику трудно близко увидеть. Наша лисичка стояла совершенно спокойно, доверчиво глядя на нас. Красивый пушистый хвост ее был вытянут, изящные тонкие лапки не двигались. Я с удивлением смотрел на негаданную гостью, сказал жене:

- А ну-ка, брось ей кусочек мяса!

Жена принесла из кухни небольшой кусок сырого мяса и бросила лисичке под ноги. Лисичка спокойно взяла и съела мясо. Ничего не понимая, я сказал жене:

- Попробуй бросить ей кусочек сахару.

Белый кусочек сахару лисичка съела так же спокойно. Я долго не мог понять - откуда взялась у нашего домика необыкновенная гостья, и наконец догадался.

За лесом, в двух или трех километрах, недавно построили большой пионерский лагерь. Летом в этом лагере отдыхают приезжие из Москвы пионеры. Как-то я был в лагере, читал ребятам мои рассказы. Они показали мне обнесенный железной сеткой маленький уголок юного натуралиста. Там в небольших клетках жили ручные белки и птицы, жила и рыжая лисичка, которую ребята кормили из рук. По-видимому, уезжая в город, пионеры выпустили на волю привезенную из московского зоопарка лисичку. Не привыкшая к свободе лисичка отправилась разыскивать человека. Наш лесной домик оказался первым на ее пути. Лисичка несколько дней жила у нашего домика. Днем она пропадала - быть может, забиралась в подполье или пряталась в пустую собачью конуру возле сарая. По утрам и вечерам она выходила на волю, и мы ее кормили. К нашему рыжему коту она относилась дружески, и нередко они ели из одной чашки. Иногда лисичка ночевала на маленькой террасе возле моей комнаты. Однажды жена оставила на столе террасы кастрюльку холодного супа. Лисичка открыла крышку и съела ночью весь суп.

Судьба лисички была печальна. Она стала похаживать к большому дому отдыха, где отдыхающие люди, дивясь ручной лисичке, старались ее подкармливать.

Напрасно я уговаривал построить для гостьи-лисички небольшую теплую конуру, где она могла бы провести холодную зиму. Лисичка есть лисичка. Поселившись возле дома отдыха, однажды она утащила у сестры-хозяйки четырех кур. Потом исчез и петушок. За эти проделки ее, разумеется, пристрелили.