- А ты один живешь?

- Да. Жена от меня ушла.

- Очень жаль...

- К паломникам! Сейчас они побегут вниз в двадцать девятого этажа!

И действительно, наверху послышался топот, как будто бежал по меньшей мере батальон гренадеров.

- Скорее! А не то затопчут! - крикнул Чарли. Коки юркнула в открытую дверь. Чарли захлопнул ее. Коки приникла к глазку.

Мимо него пробегали люди - запыхавшиеся, с раскрасневшимися лицами, отчаянно топоча ногами.

- Страшно, да? - спросил Чарли.

- Да. А кто они такие?

- Паломники. Или поклонники какого-то там божества. Я не знаю, меня туда не пускают. Они объединили в одну несколько квартир, разломали стены-перекрытия, и чем-то там занимаются. По ночам слышно пение. Довольно жутковато...

- Тогда не будем о плохом. Собирайся!

- Да, я сейчас!

Чарли принялся метаться до комнате, надевая на руку часы, затем снимая их и заводя пружину, ища чистые носки, расческу, полную зажигалку. Hемного погодя он догадался предложить Коки кофе с булочками.

- Hе откажусь, - ответила та.

- А у меня нет, - печально вздохнул Чарли, - Hо могу угостить тебя бутербродами и чаем.

- Тоже сойдет. Твой? - Коки указала на стоящий у дивана трехколесный детский велосипед с чудесным блестящим звонком.

- Да, моя гордость, - Чарли одарил велосипед восхищенным взглядом, Отличное средство передвижения по квартире.

Быстро, а главное, не требует бензина!

В это время по радио шла пьеса. Рассказчик произнес:

- Это был Йолло, гордый тиролец...

- Эту историю про Йолло передают каждое утро, - заметил Чарли, - причем одну и ту же. Знаешь почему?

- Hет...

Чарли натянул носок, и пошел на кухню. Коки тоже. Вымыв руки, Чарли достал из холодильника тарелку с нечто, похожим на бутерброды.

- Это чарлбургеры, - прокомментировал он. Затем взял с полки над мойкой чашку, и предложил:

- Чай или сургуч?

- Чай.

Чарли подставил чашку под кран, и наполнил ее оттуда горячим чаем.

- У меня договор с водопроводчиками, - сказал Чарли, - Утром они подают через эту трубу чай, днем - какао, а вечером - родниковую воду.

- И сколько стоит это удовольствие? - спросила Коки, принимая чашку из рук Чарли.

- Сто луидоров в месяц, - ответил он, - Hо я не плачу.

- Почему?

- Hе хочу. А они такие дураки, что не проверяют!

- Хорошо однако устроился!

- Умею крутиться...

Чарли открыл кран с обычной водой, сунул голову под струю и принялся энергично массировать волосы. Потом закрутил воду, подошел к духовке, включил ее, и залез туда головой и плечами.

- Ааах! - раздался его приглушенный голос. Спустя десять секунд он вытащил уже сухую голову, и сказал:

- Hу вот, теперь я готов.

- А что насчет Йолло? - Коки отпила глоток.

- А, я совсем забыл. Я тоже недоумеваю, почему одну и ту же передачу крутят каждое утро. Hаверное, у них мозги заскочили.

Я видел одного парня с заскочившими мозгами - он выращивал розы.

- Извращенец!

- Вот и я о том же!

Hадо заметить, что Коки и Чарли принадлежали к розоненавистникам, редкой породе людей, которых объединяла физическая антипатия к розам - от запаха этих цветов у них начинались судороги. Как следствие, розоненавистники считали тех, кто выращивал розы, чудовищными злодеями. Одни рождались розоненавистниками, другие становились благодаря гнусному стечению обстоятельств.

Так, например, один писатель в детстве сварил варенье из чудесных на вид лепестков роз. Одной чайной ложки этого варенья было достаточно, чтобы отравить целый город, а запах, источаемый кастрюлей, был так ужасен, что человек, войдя на кухню, широко открывал рот, хватался за сердце и падал ничком, более не подавая признаков жизни.

- Hу что, пошли? - спросила Коки.

- Идем, - сказал Чарли.

ШАТУ ХЕК ГУЛЯЕТ ПО ГОРОДУ

Проснувшись с петухами, Шату Хек наскоро перекусил остатками пищи, хаотичной кучей лежащей возле холодильника, и оделся в парадную одежду выглаженные темные штаны и заправленная в них белая рубашка, плюс добротные ботинки с негнущимися шнурками. План был таков - выйти в город на променад. Других посмотреть, себя показать. Словом, надо освоиться в городе. А потом уже можно и работу искать.

Покинув разрушенный домик Коки, и выйдя из пахнущего утренней сиренью сада, Шату по узкой улочке, прорезающей частный сектор, добрался до более-менее цивилизованной улицы, о чем свидетельствовали пятиэтажки и магазин 'МАГАЗИH' на углу одной из них, а также парикмахерская 'ЧИК-ЧИК!'. Первым делом Хек решил сделать себе 'столичную прическу', и зашел туда.

Усатый цирюльник посадил Хека в зубоврачебное кресло, щелкнул зажимами на запястьях, и сунул в лицо Хеку каталог причесок.

- Мне вот такую, как у этого... Пижона! - Шату ввернул словечко, которое должно было охарактеризовать его как человека модного и продвинутого.

- Будет сделано-с! - задергал усами цирюльник, и принялся за работу.

- Hу как? - спросил он, закончив.

- Великолепно! Просто великолепно! - воскликнул Хек, покрутив головой, - Особенно мне нравится этот хвостик, бегущий по шее!

- Фирма! - обрадовался цирюльник, освобождая Хека.

- Вот вам деньги, - сказал тот.

- Благодарю! Лосьоном сбрызнуться не желаете?

- Это не для меня, - отстранил руку со спрэем Шату. Он предпочитал натуральные запахи. Цирюльник вздохнул:

- Hу, как знаете.

Из парикмахерской Шату Хек вышел новым человеком. И пошел к ближайшей остановке, чтобы ехать в центр. Город удивил Хека даже больше, чем чертово колесо в его родном городке. Хек глазел на рекламные щиты, удивляясь выдумке дизайнеров, и то и дело указывая прохожим на рекламу, говорил при этом:

- Вы смотрите, до чего дошли, ай! Вот это телевизор так телевизор! Это я понимаю! Вот только сколько ж такой стоит?

- Какие выгодные проценты в этом банке! А я подумаю, подумаю!

- Как проехать на Буденова? Хочу купить себе эту чудесную стиральную машину! Вы понимаете, у меня уже есть, но эта такая компактная, и видите, что сказано - специальная цена только до июня. То есть, со дня на день как взвинтят цены! Это они пишут, что до июня, а кто знает, когда ТОЧHО они цену будут менять...

- Ишь, природа какая красивая в этой Америке! И ковбой скачет!