странными рисунками в центре. Несколько раз Кондор хотел спросить, что означает столь странный орнамент, но каждый раз сдерживал себя. Он знал — ответы придут сами собой, нужно только немного подождать, и наконец дождался. Неожиданно один из таких кругов неприятно, но уже знакомо всхлипнул и расползся от центра к периферии, образовав довольно просторный проход. Из прохода вышли две молоденькие девушки в такой же, как у него, темносиней униформе боевых агентов, ведя меж собой ожесточенный спор. Увлеченные своим занятием, они не обратили никакого внимания на Кондора и его сопровождающих, а подошли к противоположной стене, которая так же плавно раскрылась перед ними, пропуская в следующий тоннель, ничем не отличающийся от предыдущего. Не умолкая ни на секунду, девушки шагнули в образованную прореху, после чего оба отверстия вновь «всхлипнули» и затянулись, словно их никогда и не было.

— Неплохо, — невольно вырвалось у Кондора, пораженного увиденным.

Решив, что их подопечный ведет речь о девушках, синебровый улыбнулся и произнес мечтательно:

— Полностью согласен с тобой. Хотел бы я проводить такую кошечку домой.

— Что тебе мешает? — вмешался светловолосый, обращаясь к приятелю.

— Ряд причин, — отозвался синебровый.

— Назови хоть одну.

— Пожалуйста. Жена — раз, двое детей — два.

— А я и не говорил, что надо провожать ее к себе домой. — Оба медика расхохотались. Миры разные — шутки одинаковые, словно некоторые извилины мозга мужской части населения всех параллельных измерений синхронизированы.

— Когда я говорил «неплохо», я имел в виду стену, — пояснил Кондор, немного обидевшись на своих спутников за их непонятливость.

— Ах, это, — промолвил светловолосый несколько разочарованно. — Аморф, «живой металл». Раньше тебя интересовали двери не больше, чем муравья — космические перелеты. Все двери в здании СКОП сделаны из аморфа.

— Раньше мои синхроны спокойно жили в своих вариантах параллельной реальности, а не ютились в общем для всех троих теле, — с новой обидой огрызнулся Кондор.

— Приношу свои извинения, — ответил медик.

Кондор промолчал, занявшись детальным изучением дверей. Пока дверь оставалась закрытой, она ничем не отличалась от остальной части стены и выделял ее лишь светящийся тусклым зеленоватым светом контур. Иероглифы в центре круга, очевидно, сообщали, куда попадет человек, открыв проход. Обычные таблички на дверях. Кондор с досадой отметил, что не понимает ни одного символа, а это означало, что во время слияния он окончательно утратил знание алфавита лиитаниан и теперь ему придется вновь садиться за парту, как обещал Кирик. Оставалось радоваться хотя бы тому, что он мог общаться на этом языке без каких-либо затруднений.

Наконец они пришли. «Живая» дверь, ведущая в боковой коридор, раскрылась, и тройка вошла в просторную комнату, загроможденную непонятными приспособлениями и устройствами, словно вывалившимися из какого-то фантастического фильма. Некоторые из расставленных всюду приборов издавали различные звуки, от размеренного тиканья и потрескивания до негромкого писка и похрюкивания, в других постоянно возникало какое-то движение, третьи весело подмигивали Кондору разноцветными огоньками. Всюду светились голографические экраны. В правом дальнем углу стоял огромный черный шкаф, напоминавший старинный сейф, напротив него несколько высоких, уходящих в потолок прозрачных колб, наполненных мутно-синей светящейся жидкостью, которая находилась в безостановочном движении. Посреди комнаты располагались несколько широких низких столов с аккуратно разложенными на них всевозможными инструментами и приборами. У левой стены стояло большое медицинское кресло, сразу вызвавшее в голове Кондора неприятные ассоциации с зубоврачебным кабинетом.

— Присаживайся, — предложил светловолосый, пока синебровый снимал с головы пациента анализатор.

— А когда я сяду, вы случайно не станете проводить вскрытие, чтобы потом выяснить, что я умер от вскрытия? — шутливо осведомился Кондор, но его шутку явно не поняли.

— Садись и помолчи. — Неизвестно откуда в комнате появился еще один человек, и его Кондор знал: Андро Джагларед, старший смотритель СКОП, агент-наблюдатель седьмого уровня. В мире Артема Ливагина его называли бы директором или президентом фирмы.

— Тебя я помню, Андро, — сказал своему начальнику Кондор, послушно садясь в кресло, мгновенно приобретающее форму его тела.

— Еще бы ты меня забыл, — оскалился в добродушной ухмылке Джагларед. — Надеюсь, помнишь ты не только плохое.

— Разное, — уклончиво ответил Кондор. На самом деле, кроме имени своего босса, он не помнил практически ничего о человеке, стоявшем перед ним. Подойдя ближе, Джагларед дружески хлопнул Кондора по плечу.

— Я уже думал, что больше не увижу тебя, дружище, — произнес он.

Начало неплохое. Похоже, с директором СКОП у него отношения были лучше, чем у Артема Ливагина с редактором.

— От меня, как от вши, очень трудно избавиться, — поддерживая дружеский настрой начальника, ответил Кондор, разглядывая маленькие булавы, прикрепленные на кончиках длинных усов Андро. Он смутно помнил о моде и нравах этого варианта, но сочетание свешивающихся до груди усов и отполированной лысины в обрамлении жиденькой изгороди волос, стоящих торчком, показалось ему чересчур броским, учитывая, какой пост занимал владелец столь экстравагантного имиджа. Еще некоторое время Кондор разглядывал своего босса, а затем неожиданно для себя ляпнул: — Я никогда раньше не говорил, что тебе не хватает длинного хвостика на затылке и аккуратного бантика на его кончике?

— Говорил, — отозвался Андро. — Подумать только, некоторые вещи никогда не меняются. Даже после дерапсатии и вторичного слияния ты продолжаешь издеваться над моей внешностью.

— Очевидно, это у меня в крови, — сказал Кондор.

— Только не забывай, кто здесь главный. Если я пожелаю, ты отрастишь косичку и вплетешь в нее бантик. Так что прибереги свои шуточки для других.

Кондор не понял, обидело ли Джаглареда его замечание относительно прически или нет. Его больше занимало другое — какого черта оно вообще сорвалось с его губ. Может, Кондорат Ару говорил сейчас за него. Или же это сходство мышления синхронов. В конце концов, все синхроны являются одним человеком, отраженным в нескольких измерениях, а значит, и думать все они должны примерно одинаково. Или нет?

— Как его состояние? — спросил тем временем Андро, обращаясь к медикам.

Светловолосый подошел к одному из призрачных экранов, парящих в воздухе, и сообщил:

— В общем, очень даже неплохо. Уже тот факт, что он «нормал», говорит о многом. Вторичное слияние прошло успешно и гладко. Взаимное поглощение памяти — двадцать процентов, психологическая стабильность — семьдесят два процента и повышается, нейрорезонанс — ноль целых четыре сотых, психорезонанс — ноль целых девять сотых, мозговая активность — двести пятьдесят пять, есть возможность мемосбросов, но пока обострений не было. Эхо минимальное.

Кондор не понял ровным счетом ничего из сказанною медиком, кроме того, что пока не так все плохо. Посмотрев на Джаглареда, он понял, что в своем невежестве не одинок.

— Я чувствую себя полным идиотом каждый раз, когда слышу нечто подобное, — сказал старший смотритель. — Попроще сказать можно?

— Конечно, — ответил светловолосый. — Как я только что сказал, все не так уж плохо. Его состояние временно стабилизировалось, но остаточный психорезонанс все еще слишком велик. Сейчас он в стадии затухания, и если снижение амплитуды колебаний продолжится и дойдет до ноль целых трех сотых, можно будет не беспокоиться за его психику.

— Но… — Андро повел рукой, как бы призывая медика продолжать.

— Но в любой момент его сознание может застрять между множественностью псевдоличностей, и