особом строении фразы, а говорит просто и четко. Когда он рассказывает об искусстве Лао, глаза его делаются добрыми и нежными, как у смеющегося младенца.

(Слушая его, я вспоминаю: мальчишкой, в 1945 году, вернувшись из Германии, я предпочитал всей остальной музыке веселые джазы. Я и сейчас люблю искусство Гершвина, Рэя Конифа, Армстронга. Но у меня тогда, как и у некоторых современных молодых людей, было до странного равнодушное отношение к народной песне. Для нас, детей города, песня порой становилась радиобытом, а не откровением. Ребенок, воспитанный в деревне, на просторе, просыпался с пересвистом птиц, а засыпал с протяжной песней, которую ведут крестьяне, возвращаясь с поля, он без этой песни не может жить. Это его плоть и кровь.

И вот в деревне Титьково, на родине Михаила Ивановича Калинина, я вместе с другом моего отца стоял на озерной вечерней тяге. И вдруг мы услышали протяжную песню: 'Летят утки и два гуся'. Вели песню одни только женские голоса. Они были очень далекими, эти протяжно-заунывные, прекрасные голоса. Занималась изумительная серо-розовая заря. За озером, поросшим камышом, виднелись разбитые купола церквушек. Иногда ветер уносил женские голоса. И тогда наступала тишина и слышен был только стремительный просвист пролетавших уток. А когда женские голоса приблизились и стали явственными, я вдруг, впервые в жизни слушая песню, заплакал.)

Сисанон рассказывал:

- У нас в Лао каждая провинция имеет свои песни. Я люблю странствующих людей. Это призвание - быть странником. Они несут с собой песню с юга на север, а с севера на запад... Самые распространенные на нашем юге песни 'лам сип ан дон'. Лам - песня, сип - четыре, ан - тысяча, дон - остров. На юге течет Меконг, там огромное количество маленьких островов. Поэтому весь юг Лаоса поет 'песни четырех тысяч островов'.

У нас есть много песен: и 'кхап нгын' (песня реки Нгын), и 'кхап сараван' (песни провинции Сараван). Или 'лам кон саван' (песня Саваннакета).

Если вы, допустим, пришли на базар во Вьентьяне, или Пак Се, или в Самнёа, или в Саваннакете и слышите, какую кто поет песню, то сразу определите, откуда этот человек и кто он.

Я вспомнил, как во Вьетнаме мне говорили, что по тому, как разговаривают люди друг с другом, можно определить степень их родства, дружбы или знакомства. А здесь человека 'читают' по песне. Песни Лао похожи на итальянские, их музыка близка к европейской. И поют их в своеобразной, близкой к джазовой манере. Занести сюда этого не могли, это было здесь тысячелетиями.

Особенно блистательна песня 'лам той'. Это дуэт-частушка, песенное соревнование мужчины и женщины - кто победит красотой слов, изяществом мотива. Песня эта идет из поколения в поколение, каждый певец привносит в нее свое. И не обязательно песню полнить такой, как ее пели родители. Каждый певец Лаоса одновременно и поэт.

Я спросил Сисанона:

- Вы записываете на ноты эти народные песни?

- Практически это невозможно. Слова-то можно было бы записать - есть много вариантов. Но каждый певец творит мелодию. Поэтому если мы запишем песню, мы ее канонизируем и помешаем развитию народного творчества. Мы боимся связать наших певцов по рукам и ногам канонами. Чтобы сохранить народное искусство, ЦК Нео Лао Хак Сат создал ансамбль 'Силапа кон' (в переводе на русский язык 'Искусство артиста'). Танцы Лаоса несут в себе значительные элементы ритуальности. Ритуальный танец 'лао фен', например, очень медлителен. Сейчас раздаются голоса против медлительности лаосских танцев, считают, что необходимо революционизировать танец, внести в него более стремительное новое содержание. Я - против.

...Зашел певец ансамбля Буа Бай. Буа - значит лотос, бай - трогать. В переводе на русский язык его имя означает 'Трогающий лотос'. У 'Трогающего лотос' великолепный голос. Он спел несколько песен. Вот, например, песня провинции Сараван: 'Когда дождь идет и нет грома, мне грустно и пусто в этом мире. Но я думаю о своей невесте, и мне уже не очень грустно, хотя и нет грома в этом высоком небе'.

А потом он исполнил песню 'Лам синандон'. Это уже песня другой провинции: 'Взгляни на небо, оно темно, мы на берегу Меконга, а он широк; вглядись в другой берег - что ты видишь там? Ты видишь там небо и облака, небо и облака. Дует ветер, он несет лишь одни облака'.

А потом вместе с певицей Тян Самай (тян - луна, самай - новая) Буа Бай пел песню 'Кхаптум'. Начал песню Буа:

- Как прекрасны ваши глаза, ах, как прекрасны ваши глаза! Бог создал их такими прекрасными... И никто не может не любить вас, лишь только раз взглянув на вас!

Девушка ему отвечает:

- Ах, как красивы вы, мой друг, как красивы вы, мой друг! У вас такое красивое круглое лицо. Хотите взять меня к себе в дом? Если нам повезет, я стану жить подле вас, в вашем доме.

Они поют, набегая мелодией друг на друга, уважительно дожидаясь окончания словесной фразы, и в песне этой чувствуется томительная любовная игра.

Певица Вилай Ван (вилай - процветание, ван - красота) - исполнительница не традиционных, а новых песен. Она спела 'Чампу'. Это замечательная мелодия, которую сейчас все поют в Лаосе.

Церемония исполнения песен в Лаосе имеет свою строгую, закономерную последовательность. Если люди собрались на праздник, то сначала нужно петь 'Ламвой'. Это протяжная, неторопливая мелодия. Соперники и в то же время неразделимые союзники в песне - мужчина и женщина присматриваются друг к другу. Еще нет прямого приглашения к любви, еще идут осторожные, даже еще и не любовные, а традиционные сравнения девушки с цветком, юноши с оленем. Потом, когда они осторожно 'прощупали' друг друга, ритм меняется и протяжная мелодия переходит в джазовую. Мелодия развивается на ходу, и слова придумываются на ходу. Только после 'Ламвой' можно спеть 'Лам лонг', а в заключение исполняется 'Лам вонг'. Мужчина и женщина славят любовь, которая - что бы ни было в мире не может не состояться.

Потом Буа Бай спел мне еще одну великолепную песню. В этой старинной песне, которую он знает от деда, много таких слов, которые сам Буа Бай не мог толком объяснить. Каждому слову он давал пять-шесть толкований. Песня называется 'Пошел за медом':

- Пошел за медом. На скале прилепился улей. Ах, как трудно к нему подобраться! А я иду, иду к улью, забираюсь, боюсь пчел. А деревья крест-накрест. А ветер дует. Ветви деревьев качаются. Я хотел взять мед пчел. А получил я только желание. Вместо дела вышло слово. Всем говорил: 'Иду за пчелами, иду за пчелами, иду за медом'. Ну ладно же, пчелы, ну ладно же, скалы, ну ладно же, дерево, коварное и хитрое, которое не позволяет мне подобраться к улью! Я срублю тебя. Ну-ка, давай с тобой подеремся, кто кого! Я тебя срублю, и ты упадешь, и тогда я проберусь к пчелам и возьму мед. И это будет уже не слово, это будет дело, это - вкусный, сладкий мед.

...Самую известную певицу зовут Тян Сук. Она часто выступает по радио. Ее знают и во Вьетнаме, и в Лаосе, и в Таиланде. Красота смуглой Тян Сук изумительно гармонирует с ее удивительной застенчивостью. Она спела песню 'Лам лонг':

- Свинья кричит, свинья кричит, прощается. Ей нужно прощаться, хотя наступил 'год свиньи'. Новый год богатой свиньи. Собирается народ, собирается народ, праздновать Новый год, чтобы встретить удачу. Все счастливы, сверкают глаза. Мужчины красиво одеты. Ах, как это прекрасно, когда мужчины красиво одеты! Но позвольте мне полить вас водой. Я оболью вас водой, красивые мужчины. Это будет очень хорошо для вас, потому что жарко. Ведь Новый год всегда празднуется в жару. (Я расскажу позже о том, как празднуется Новый год в Лаосе. Люди обливают друг друга водой, и достается всем - и простолюдину, и принцу.)

Утро было туманным. Когда я выглянул из пещеры, показалось, что все вокруг опущено в огромный резервуар с проявителем: с каждой минутой все четче и яснее проступали контуры окружающих гор; вдруг двуедино обозначались странной формы деревья: реальное дерево и его тень в тумане подсвечены невидимым земле солнцем. Все окрест было очень зыбко, минорно и тихо. Американцы не летали, потому что туман был высок и плотен.

Валя Свиридов, умываясь, хмыкнул:

- Хитрость - это слабость. Умному хитрость не нужна. Умный - он уже умный.

- Ты это к чему? - спросил я.

- Хочу пробиться в Ларошфуко, - ответил он, - в переводчиках жить скучно.

...Пользуясь туманом, пробрались на машине на маленькую ткацкую фабрику, расположенную в скалах. Рядом, тоже в пещерах, - автомастерская: здесь ремонтируют и легковые машины, и бронетранспортеры. Делают это лаосцы, которые раньше с недоуменным презрением смотрели как на отвертку, так и на болт. В этих скалах, вдали от электростанций, вдали от дорог, кинотеатров и музеев, рождается рабочий класс нового Лаоса. Во Вьентьяне ни фабрик, ни подобных автомастерских, как говорит Сисана, нет.

Весь день мы бродили вместе с Сисаной, смотрели, как ткут ткань и ремонтируют машины, а после в одной из пещер я снова атаковал его вопросами о культуре Лаоса. Культуру - танец, песню, сказку, прозу, поэзию-нужно пропускать через сердце, и здесь мы с ним чувствуем себя полными единомышленниками: он видит, с каким интересом я его слушаю, и от этого еще больше загорается, подробно, с деталями, рассказывая мне то, о чем не написано пока еще ни в одной книге.

- Очень колоритны праздники Лаоса, - рассказывал Сисана. - Например, 'Кхао Пхан Са'. Это праздник 'Вход возраста'. Отмечается он в каждом селении, когда бонза уходит на три месяца в пагоду. Празднуется также его выход из пагоды. А вскоре после этого начинается праздник, который длится неделю, если не больше, - 'Кхао ПадаОдин', то есть 'Украшение земли'. Праздник 'Украшение земли' предшествует уборке урожая. В каждом доме готовят специально 'кхао мао' и 'кхао ханг' (недозрелый рис, смешанный с