Тут иные из молодых Асов стали смеяться, а Тор схватился за голову:

– Не уследил я за молотом, но чести своей я пока ещё не проспал! Как же я надену женское платье, да ещё свадебное? Чтобы меня всю жизнь потом называли – муж женовидный?

Асы в один голос принялись его успокаивать, в том числе Локи, первый насмешник:

– Никто не станет звать тебя женовидным, даже в шуточной перебранке, клянёмся нашими мечами. Подумай лучше – если ты не вернёшь молот, не отстоять нам ни Асгарда, ни Мидгарда!

…Бесстрашный Тор чуть не плакал от унижения, когда ему на голову надевали остроконечный убор из полотна, укрывали колени длинной женской одеждой, привязывали на пояс связку бренчащих ключей. Ожерелье Брисингов еле сошлось на могучей шее Бога Грозы, и то лишь потому, что было оно не простым ожерельем, а волшебным.

Фрейя и Сив вместе шили платье для бородатой невесты, а Локи приготовил нарядный покров – до поры спрятать лицо. Он сам вызвался переодеться и ехать с Тором на свадьбу:

– Буду тебе разумной служанкой, выручу, если вдруг что.

Ему-то не впервой было притворяться женщиной, даже и превращаться в неё… А что Локи, сын Лаувейи, думал о чести – ни Богам, ни Людям неведомо.

Тьяльви и Рёсква бегом привели козлов, Таннгниостра с Таннгрисниром, впрягли в колесницу. И помчались два Аса на далёкий северо-восток – задрожала земля, вспыхнуло под колёсами пламя, зашатались высокие горы, увенчанные ледниками…

Услыхал это Трюм, конунг Турсов:

– А ну-ка, бездельники, лежебоки, скорей застилайте широкие лавки, готовьте столы: везут ко мне Фрейю, красавицу Ванов, дочь Ньёрда из Ноатуна!

И продолжал, любуясь собою и домом, богато украшенным к свадьбе:

– Позолочены у моих коров крутые рога, потерял я счёт откормленным чёрным быкам, пасущимся на лугах Страны Турсов. Ошейники у моих псов – и те из золота сплетены. А теперь у меня будет ещё и Фрейя!

Близился вечер, когда въехала во двор колесница. Трюму бы обратить внимание на запряжённых козлов – куда там, смотрел лишь на невесту. Дивной красавицей показалась ему Фрейя: широкоплечая, с поступью, от которой сотрясался весь двор, а ростом – чуть не выше самого Трюма! Как раз невеста для Великана!..

Радостно ввёл он приехавших в палату, и расторопные слуги тотчас внесли накрытые столы. Чего только не было на тех столах: целые жареные быки, ячменное пиво, медовые лакомства – и рыба, конечно: копчёные палтусы, жареная треска и нежные лососи, посоленные накануне. Начали пировать, и Трюм вновь восхитился, поглядев, как угощалась невеста: в одиночку управилась с огромным быком, одолела восемь вкусных лососей, выпила три бочки мёда…

– Ай да Фрейя! – сказал Трюм. – Никогда не видел я девы, чтобы так ела и столько пила!

Смолчала скромная невеста, не подала голоса. Ответила служанка-разумница:

– Восемь дней не ела Богиня Любви, уж так не терпелось ей поскорей приехать сюда, к тебе, Трюм…

Наконец хмельное пиво ударило Трюму в голову: придвинулся он вплотную к невесте, хотел её поцеловать, но едва приподнял брачный покров – отшатнулся и вмиг протрезвел:

– Ишь глаза сверкают у Фрейи! Пылают, как жаркое пламя!..

И снова не растерялась служанка-разумница, отвечала умильно:

– Восемь ночей не спала Богиня Любви, уж так не терпелось ей поскорей поглядеть на тебя, Трюм!

Тут, отколь ни возьмись, подошла мерзкая Великанша, начала требовать у невесты подарков:

– Подари-ка мне, Фрейя, свои золотые запястья – буду тебе ласковой золовкой, не стану обижать…

– А вы, лежебоки, тащите скорей сюда молот! – крикнул Трюм слугам. – Положим его на колени невесте: Асы говорят, он священен и помогает на свадьбах, так пусть освятит мою женитьбу во имя Вар – Богини обетов!

Двое самых могучих Турсов с трудом приволокли молот-молнию… и Трюм, говорят, успел удивиться, когда Фрейя одной рукой подхватила Мьйолльнир, как пёрышко, и издала боевой клич, от которого слетела с палат тяжёлая кровля. Тут сорвал с себя Тор женский наряд – и пошёл крушить молотом Великана за Великаном! Всех положил, кто не успел убежать.

И Боги, и Люди пуще всего пекутся о своём роде. Род – это верная заступа обиженному, опора – ветхому старцу, кров и ласка – осиротевшим. Никакая беда не страшна, пока рядом дружные родичи. А чем в первую голову крепок род? Конечно, детьми – сыновьями и дочками.

Оттого-то мудрые Асиньи, жёны старших Богов, не слишком гневаются на мужей, когда те приводят в дом младших жён и отпрысков, рождённых на стороне. Для чего ссориться жёнам, ведь места у очага Богов хватает на всех. Говорят, в начале веков иные Богини тоже вступали в брак с двумя мужьями разом; но те времена давно миновли. А молодые Асы забыли и многожёнство. Одна возлюбленная подруга у корабельщика Ньёрда, одна – у пахаря Фрейра, одна – у светлого Бальдра…

А вот Аса-Тору, мужу золотоволосой Сив, случалось порою засматриваться на девушек из Иотунхейма. Не все племена Страны Великанов носили в крови жестокий яд Имира, не все были вероломны и глупы. И Тор, истребитель чудовищ, с иными славными Великанами водил нерушимую дружбу. Ездил в гости на пир и беседу, и молния-Мьйолльнир дремал себе мирно, вися, по обычаю, на столбе…

Вот так, на пиру в дружеском доме, и увидал Бог Грозы светлокудрую Ярнсаксу, красавицу Великаншу. Впрочем, была ли она в самом деле красавицей, земные Люди не знают. Древняя песнь говорит лишь, что редко встречала могучая дева равных себе по силе: не зря родичи-Великаны прозвали её Ярнсаксой, то есть Железной. Но кроме немереной силы, билось в её груди хорошее сердце – и было что-то ещё, что заставило Бога Грозы взять её за руку, когда она подносила ему рог на пиру. И не отняла руки дочь Великанов, села рядом с Тором, как он попросил. А потом взошла на запряжённую козлами повозку, поехала с ним в Асгард…

– Многое совершит этот мальчик, – сказала мудрая Фригг, принимая рождённого Ярнсаксой ребёнка. И подивились слышавшие: жена Одина видела далеко в глубь грядущих времён, но ни разу до тех пор не делала предсказаний.

Тор освятил младенца поднятым молотом и окропил водою из чаши:

– Я назову тебя Магни – Могучим. Вырастешь таким же сильным, как я!

– Сильнее, – негромко сказала старая Норна Урд, появившаяся неизвестно откуда.

– Мудрее, – откликнулась Верданди, средняя Норна. А младшая, Скульд, предрекла: