— Извини, Марина, я не хотел, но для меня дружба много значит, а друзей-девушек у меня уже очень давно не было. Нет, ты правда на меня не сердишься?

— Правда, облако ты мое в штанах.

— А почему облако? И в штанах? Нет, я ничего не имею против Маяковского, но все же?

— Потому что небо голубое, а на нем облако мужского рода. Значит — в штанах.

— Нет, ты меня уморить решила, это однозначно. Я никогда еще столько не смеялся. Надо будет эту твою фразу Василию передать, моему приятелю. Думаю, он оценит.

— А ты меня с ним познакомишь?

— Если не передумаешь — непременно. Он — нормальный пацан, без лишних закидонов. За что и люблю лапушку.

Вот так все и прояснилось. После этого разговора Марина впервые заподозрила, что Юлия хочет ее познакомить с кем-нибудь, кто смог бы заменить ей Диму, поэтому и отнеслась столь холодно к ее дружбе с Костиком, но никаких доказательств этому, кроме собственной интуиции, не имела. На взгляд Марины, Юлия была весьма либеральна в вопросах секса и взаимоотношения полов, поэтому ее антипатия к Костику выглядела весьма странно и не вписывалась в ее образ, висела на нем, как чужая рубашка. Сама же Юлька же по этому поводу молчала, как каменный сфинкс, и не проронила ни слова, словно все шло так, как и надо. На самом деле она действительно слегка огорчилась, что Марина предпочла тому же Славке Костика, который не мог бы стать для нее ни любовником, ни тем более мужем. Но рассудив здраво, Юлия решила, что так, по крайней мере, у Марины есть с кем поболтать, кроме нее и Димы. А на безрыбье и рак — рыба. Лучше уж такое общение, чем никакого. Лед тронулся, и то радует.

Как-то раз, отмечая окончание очередной сделки (пятьсот пятьдесят долларов), Марина от широты чувств не просто выставила на стол бутылки шампанского и коробку конфет, как это обычно делали в таких случаях, а накрыла полноценный стол, с покупными салатами в пластиковых контейнерах, баночками оливок и маслин, и бутербродами с колбасой. Коллеги восприняли ее почин на ура, и дружно принялись за уничтожение «пищевого подтверждения своего возросшего материального достатка», как витиевато выразился вечный тамада Слава. Жаль, что Юля не смогла подойти, возилась с очередным капризным клиентом где-то в районе Жулебино. Марина захмелела почти моментально, выпив всего один бокал. Видимо, сказалась усталость последних двух недель. Повозиться с этой сделкой пришлось основательно, да и нервы она себе здорово помотала. Поэтому Марина решила больше не налегать на шампанское и на всякий случай, извинившись, на минуту отлучилась в соседний офис, чтобы позвонить домой и попросить, чтобы Дима встретил ее около метро.

Трубку Дмитрий снял только с девятого гудка и довольно грубо спросил, кого еще черт несет. Потом, видимо, выронил трубку из рук, в ушах Марины раздался дикий треск, и все оборвалось. Она еще раз попыталась прозвониться, но увы, ответом ей были лишь короткие телефонные гудки. Напился. И основательно. По крайней мере, при ней Дмитрий никогда не общался так по телефону с кем бы то ни было, в каком бы состоянии он не находился. В крайнем случае, просил перезвонить ему завтра.

Костик сразу заметил, что с Мариной что-то не то. Веселья в ней заметно поубавилось, и она спокойно отдала этому болтуну Славке бразды правления за столом. Словно это была его сделка, а не ее. И выглядит неважно. Да и глаза как-то подозрительно поблескивают, и носом нет-нет, да и шмыгнет. Другие-то не видят, им вообще ни до кого дела нет, кроме себя. А у девчонки проблемы, это очевидно. Улучив момент, когда застолье потихоньку стало клониться к концу, он отозвал ее в сторону и спросил:

— Что случилось?

— Да так, ничего особенного.

— Мне-то не рассказывай сказок, я же вижу, что у тебя что-то не так.

— Дима напился.

— Опять?

— Снова. Даже меня по телефону не узнал. Сейчас, наверное, дрыхнет уже беспробудно где-нибудь на полу. И еще сутки будет спать, уже проверено. А я хотела, чтобы он меня у станции встретил, а то меня развезло ни с того, ни с сего. Вот теперь и думаю, как мне быть. Позвонить что ли Юльке, напроситься к ней домой? К Диме идти не хочется. Я боюсь, когда он такой. А телефон у нас в коридоре стоит, значит, скорее всего, он в коридоре и свалился. И не обойти его никак.

— Если хочешь, поехали ко мне. Нет, на самом деле, без проблем!

— А как же твой Василий? Еще заподозрит меня во всех смертных грехах, а мне сейчас меньше всего хотелось бы объяснять кому бы то ни было, что мне в данный момент до мужчин нет ровным счетом никакого дела. Самой бы в себя прийти.

— С Васей тебе ничего выяснять не придется, он не из таких. И давай, соглашайся, сама своими глазами все увидишь. И с Василием познакомишься, он между прочим, о тебе уже много слышал, и сам не прочь тебя воочию лицезреть. Кстати, я отсюда недалеко живу, можно даже пешком дойти. А можно на троллейбусе. И на работу завтра вместе пойдем.

— Все, уговорил речистый меня, твердокаменную. Сейчас, только сумку соберу и пойдем. Да, а к столу что-нибудь купить надо? Неудобно с пустыми руками в гости ходить, я как-то не привыкла.

— Бар у меня полон под завязку, так что разве если только нарезки какой-нибудь. Васька шикарно готовит, в редком ресторане так поужинаешь. Он и работает шеф-поваром, между нами девочками говоря. Да, едва не забыл, если хочешь завоевать его расположение, купи ему сыра с плесенью. По-моему, единственная вещь, которая вызывает у него щенячий восторг. Готов есть его сутки напролет.

— А ты тоже любишь такой сыр?

— Упаси тебя Бог! Такую гадость! Кстати, нам с тобой этого сыра все равно не останется, так что можешь не переживать за свой желудок.

— Да я и не переживаю, просто мне тоже такой сыр очень нравится.

— О нет, я знаю, вы специально. Это называется «спелись заочно». Ты еще скажи, что морскую капусту уважаешь!

— Да, особенно в маринованном виде с мелко порубленным луком и с мелкой же клюквой.

— Нет, вы с Васькой меня точно с ума сведете!

Через сорок минут, обойдя все окрестные магазины в поисках искомого сыра и присовокупив к нему ассорти из сушеных фруктов и жареных орехов, от миндаля до фундука и фисташек, они уже стояли перед металлической дверью, надежно охраняющей квартиру Кости от внешнего мира. Костик поленился достать ключи, и теперь стоял, названивая какую-то одному ему известную мелодию.

Дверь открыл парень роста чуть выше, чем Марина, что-то около ста семидесяти сантиметров, с рассеченной левой бровью. Он приветливо кивнул головой, пропуская их внутрь и захлопывая за ними сразу две двери. «Как в бункере», — подумалось Марине.

— Что же ты меня, раздолбай такой, не предупредил, что у нас сегодня гости? Марина, я не ошибаюсь?

— Да, это я.

— Очень приятно. А меня зовут Василий. Впрочем, вы про меня, наверное, уже слышали от этого ежика. Кстати, вы меня не бойтесь, я не страшный. А бровь еще в детстве рассек на ринге, когда боксом занимался. Давайте, я помогу вам раздеться, а то Константина пока дождешься, от голода умрешь.

— Завязывай ворчать, а то мне впору только покраснеть и умереть от стыда за свое неподобающее поведение. Я тут иду, расхваливаю, понимаешь, твои кулинарные таланты, а ты?

Так шутливо критикуя друг друга, ребята вместе с Мариной прошли в большую комнату. Пакет с продуктами из рук Марины Василий отобрал еще в коридоре, и теперь залез в него, что называется с головой, выкладывая на стол купленные продукты.

— Вау, ты знала, ты знала! «Дор-блю»! Мой любимый!

— Извини, других сортов просто не было, даже «Рокфор» куда-то пропал.

— Ты прелесть! Я тебя обожаю! — и Василий, чмокнул совершенно обалдевшую Марину в щечку и прижав драгоценный пакет к груди, умчался куда-то в сторону кухни.

— Ну, что я тебе говорил? Совершенно помешан на своей плесени, глаза б мои ее не видели! Кстати, как он тебе?

— Классный парень!