белокурые волосы и слишком маленький рост подсказали оперативникам, что это их старый знакомый, маленький киллер из 'волчат'.

Спустя два часа Глеб позвонил фирмачу, сидевшему в соседнем с сафроновским кабинете.

- Вы хотите, чтобы с вами произошло то же самое? - спросил Глеб.

- Конечно, нет, - признался тот.

Николай Литвинов действительно первый прибежал на крик секретарши и воочию видел, что стало с его соседом.

- Тогда вы обойдете все здание, это сорок семь, нет, уже сорок шесть офисов. Вы соберете со всех бабки, по десять тысяч долларов. Себя не забудьте.

- А если не будут платить?

- Составьте список, кто и как отказался. И отдельно - кто заплатил. Чтоб не перепутать.

- Хорошо, что дальше? - покорно спросил бизнесмен.

- Об остальном я скажу позже, - и Глеб положил трубку.

Снова он позвонил через час.

- Ну что, как дела?

- Туго, - признался Литвинов. - Согласились заплатить вместе со мной двенадцать, в основном на нашем этаже. Десять деньги сдали, двое вот-вот принесут, послали в банк. Существуют проблемы с валютой, сами понимаете, у нас все-таки не Москва.

- Ничего, жить захотите, найдете. Как соберете, я позвоню еще.

Еще через полчаса, узнав, что все готово, Глеб выдал Литвинову такую инструкцию:

- Положи деньги в пакет и езжай за город, в сторону железнодорожного моста. Там встретимся. Да не вздумай привести за собой хвоста!

- Что вы, что вы, разве можно, - заверил его фирмач.

Литвинову можно было как-то схимичить, позвонить в милицию или рассказать обо всем охранникам из фирмы Нечая. Но у него до сих пор перед глазами стояло синеющее на глазах лицо бьющегося в агонии Сафронова, и он покорно выполнил все, о чем говорил ему главарь 'волчат'.

Место около моста Глеб выбрал не случайно. Кругом стояли леса, попадались частые ручьи, мотоциклисту не составило бы труда уйти от машин преследователей, если бы посредник их все-таки привел за собой.

Примерно за полкилометра до моста неторопливо ехавший 'опель' обогнал мотоцикл. Задний его седок, махнув рукой, велел шоферу остановиться. Литвинов свернул с дороги, затормозил и почувствовал, как по спине его течет пот. Спрыгнув с сиденья и держа пистолет наготове, Маркел подбежал к машине и, настороженно глядя в лицо лысоватого, обильно потеющего человека, открывшего дверцу машины потребовал:

- Бабки!

Литвинов покорно протянул ему пакет. Схватив его в левую руку, Маркел метра два пятился назад, держа под прицелом бизнесмена, а потом прыгнул в седло, и Дема, переехав пологий кювет, скрылся в лесу.

Фирмач же, облегченно вздохнув, вытер пот со лба и, развернув машину, поехал в город. Не заезжая в офис, он сразу отправился в 'Версаль' и до двенадцати ночи успокаивал свои расшалившиеся нервы.

Возвращение Демы с Маркелом ожидали в конторе с особым нетерпением. Глеб чувствовал, что если они и на этот раз 'вытянут пустышку', то поколеблется вера в начатое ими дело.

Каждый из парней занимался чем-то своим. Зубатик забавлялся со своими котятами, Моня возился около плитки, что-то варил в большой эмалированной кастрюле. За время, что их пригрел Глеб, еврейчик изрядно поправился. Все время он что-то жевал, постоянно возился с овощами, хлебом, мясом. За этот месяц он довольно прилично научился готовить. Хлебнув однажды его варева, Москвин с удивлением констатировал, что оно вполне съедобно.

Чира сидел около брата и что-то тихо ему говорил. Глаза у Поньки были открыты, но взгляд блуждал, и было непонятно, слышит он его или нет. Летяга спал, а Зубатик нянчился со своей 'береттой', снятой с тела убитого Танкера. На следующее утро после убийства Бахарева, Глеб застал в конторе своеобразную сцену. Разъяренный Маркел наступал на забившегося в угол Суслика, а тот держал перед собой эту вот громадную 'пушку' и визжал тонким, высоким голосом:

- Уйди, сука, пристрелю!

Глеб отшвырнул в сторону Маркела и, отматерив обоих, начал выяснять причину ссоры. Оказывается, Суслик похвастался своим трофеем, а Маркел решил, что громадный пистолет с обоймой на пятнадцать патронов по главенству и комплекции должен принадлежать только ему. Суслик отстаивал свое право до последнего, предохранитель был уже снят, и палец лежал на скобе, а уж нажать на нее для этого малыша не составляло труда. Пистолет остался у Суслика, и теперь тот просто не выпускал его из рук, нянчась с ним, как любящая мамка с первенцем.

Время тянулось медленно, Глеб не находил себе места, то шагал по комнате, то спускался вниз, стоял на крыльце, курил и смотрел на дорогу. Потом поднимался наверх, снова слонялся по длинной комнате своей странной, подпрыгивающей походкой.

- Да не маячь ты, заколебал. Сядь, прижми задницу, - буркнул Баллон, раскладывая на тумбочке очередной пасьянс. Со стороны это смотрелось забавным: здоровенный парень аккуратно выкладывал многоэтажные пирамиды королей и тузов, словно заневестившаяся девица. Но такое уж у него было хобби.

Москвин включил было видик, но тут же выключил его. Мелькнувшие кадры американского боевика чем-то раздражали его. Парни в последнее время так же поостыли к этой нескончаемой голливудской бойне. В жизни все оказалось не так красиво и не так приятно.

Наконец снизу донесся звук подъезжающего мотоцикла. Суслик, не выдержав, кубарем скатился вниз по лестнице и вскоре вернулся, выставив перед собой белый пакет с деньгами.

- Ну как? - спросил Глеб. Дема только показал в ответ большой палец.

Нещадно столкнули со стола загремевшую посуду, Моня стряхнул тряпкой хлебные крошки, и Суслик высыпал на потемневшее дерево двенадцать пачек бледно-зеленой бумаги.

- Доллары! - завопил Суслик, бросаясь всем телом на стол и подгребая все это богатство под себя.

С визгом и хохотом его стащили на пол и расхватали каждый по пачке. Глеб первым делом посмотрел не кукла ли у него в руках, парни, не понимая, что он делает, повторили его жест. И вскоре все девять человек разглядывали, вертели в руках и даже нюхали эти странные бледно-зеленые бумажки. Суслик, тот просто сгреб три пачки и попытался жонглировать ими. Даже Понька, поднявшись со своей кровати, со слабой улыбкой наблюдали за ними.

- Зассали, суки! - закричал Баллон, подкидывая и ловя одну из пачек. - Жить охота.

- Ну-ка, посмотрим, кто там выпендривается? - Глеб отложил деньги в сторону и взял в руки список. - Надо прищурить еще парочку, чтобы поняли, что к чему.

Он пробежал глазами список, ткнул в одну из фамилий.

- Джанадзе, это тот, что ездит на 'мицубиси-паджеро'?

- Да, - подтвердил Моня, - он живет по Пархоменко, рядом с 'Ямайкой'.

Глеб взглянул на часы.

- Так, если он еще в офисе, то его и пришьем. И еще бы кого, но это решим по ходу. Сейчас едем в город. Мотоцикл оставим здесь. Стрелять будут Летяга и Зубатик. Моня тоже с нами.

Быстро собрали деньги. Никто не заметил, как Суслик украдкой сунул в карман стодоллоровую купюру. Пакет положили в железный ящик, оставшийся от времен кооператоров. Глеб закрыл его на висячий замок, один ключ оставил себе, а другой отдал Маркелу. Все это было давно обговорено. Уже перед уходом его руку тронул Чира.

- Слушай, у нас 'ханка' кончается.

Глеб с досадой поморщился. Эти проблемы были совсем некстати.

- Хорошо, я заеду на обратном пути.

17.

Проехав по городу, Глеб похвалил себя за то, что оставил мотоцикл в 'конторе'. Город просто кишел милицией. Он никогда не думал, что ментов может быть столько много.

'Может, еще откуда прислали?' - думал он, разглядывая очередную патрульную группу.