самому, пока не поздно, подать в отставку?'

Совсем по-другому разворачивались дела у остальных интернатовцев. Зубатик, просидевший в беседке напротив дома одного из районных бригадиров до двух часов ночи, продрог до самых печенок. И даже если бы появился нужный ему человек, то еще неизвестно, попал ли бы он в него, настолько его била дрожь.

Летягу так же трепала нервная лихорадка, но совсем по другому поводу. Стоя в кустах около большого одноэтажного особняка Валерия Ждана, он вдруг понял, что не сможет выстрелить в человека. Да, это казалось ему так просто там, в карьере, или на экране телевизора. В жизни все оказалось гораздо сложней.

Из всех интернатовцев Летяга был самый спокойный и добрый. Время от времени между пацанами вспыхивали драки, порой бессмысленные и жестокие. И первым бросался разнимать дерущихся именно Летяга. Как-то получалось так, что именно к нему шли все остальные, если надо было поделиться какой- нибудь тайной, секретом, обратиться за помощью и участием. А кличку он получил в двенадцать лет. В школе тогда появился странный учитель математики. Предмет он свой знал отлично, но за два года сменил четыре школы. Каждый его урок превращался в своеобразную пытку. Умел этот 'педагог' так завести класс, что к концу урока сам же 'успокаивал' детей с помощью толстой и длинной линейки. Когда очередь дошла до Летяги, тот выхватил у него линейку и, ударив в ответ разъяренного математика по лицу, вскочил на подоконник и спрыгнул вниз с третьего этажа.

История эта наделала много шума, для Волжска случай был исключительный. Учителю запретили заниматься педагогической деятельностью, а нога у Летяги срослась так, что оказалась на семь сантиметров короче здоровой. Зато авторитет его в интернате с тех пор был неизменен и среди учеников, и среди персонала. Одинокая учительница хотела даже усыновить его, но неожиданно умерла, за месяц сгорев от саркомы.

Как-то получалось так, что именно этот невысокий, но коренастый парень с круглым добрым лицом и глубокими черными глазами цементировал странную компанию абсолютно разных людей. Чира, например, на дух не переносил Зубатика, а Понька откровенно третировал Моню, называя его не иначе как жидом и христопродавцем.

И вот теперь Летяга изнемогал под тяжестью выпавшего на него морального бремени. Когда к району частных домов приближался звук мотора автомобиля и невдалеке начинали блестеть фары, парня прошибал пот. Но машины проезжали мимо, он вытирал лоб рукой с зажатым в ней 'ТТ' и молил Бога только о том, чтобы этот проклятый Ждан не приехал сегодня домой совсем. Электронное табло его наручных часов высветило один час пятьдесят пять минут, когда он с облегчением вздохнул и покинул свой пост. Но Летяга не успел пройти и десяти метров, как вывернувшие из-за угла фары машины заставили его прикрыть глаза рукой. Темно-серый 'фольксваген', проехав чуть дальше, свернул аккурат к воротам усадьбы Ждана. Летяга даже с его хромотой успел бы вернуться и пристрелить бригадира, вернувшегося из 'Версаля' в жутком подпитии. Только ворота своей усадьбы Ждан открывал минут десять, но интернатовец мотнул головой и прибавил шагу. Через полчаса он добрался до мотоклуба, где его уже поджидали Глеб и остальные участники ночной охоты.

- Ну что? - спросил Глеб.

- Он не приехал, - ответил Летяга, и ему удалось произнести эти слова, спокойно глядя в глаза товарищам.

- Жаль, - отозвался Москвин и прибавил: - Но и Танкер это уже хорошо. Поехали, завтра подъем в девять.

15.

После первого дня 'большого отстрела', как назвал операцию Глеб, город напоминал растревоженный муравейник. Людская молва заметно прибавляла крови и трупов, так что господа обыватели были запуганы до основания. Криминальные войны возникали в Волжске и раньше. Год назад, к примеру, когда утверждался Нечай, народу погибло больше, но события носили более скрытые формы. Чаще всего враги Нечая просто исчезали без следа, пополняя скудный рацион налимов и раков в речных омутах местной речки. Теперь же трупы валялись просто посреди улицы и от пуль гибли ни в чем не повинные люди. Пальба, устроенная Сусликом на привокзальной площади, Чирой около бара и Маркелом в кафе, для такого тихого городка, как Волжск, было явлением сверхъестественным. Родители боялись выпускать детей в школу, взорванная школьниками петарда вызвала панику в целом районе.

Сам Нечай еще прошлым вечером уехал к себе в Лысовку, поручив Рыде и Фугасу пройтись по уголовной и милицейской агентуре и хоть что-то узнать про новоявленных 'волков'. Когда ему рассказали подробности перестрелки на вокзале, Нечай усмехнулся:

- Сдается мне, что это скорее 'волчата', чем 'волки'.

Как-то непроизвольно и параллельно эта же кличка пришла и к следователям, что вели все дела банды Глеба. Прокуратуре и милиции досталось особенно сильно. Восемь трупов и столько же раненых, это показатель для миллионного города, но не для провинциального Волжска. Малофееву уже звонили из областного управления, но больше всего он боялся вызова к мэру города. Полковнику надо было дослужить еще полгода, и он уходил бы в отставку на более выгодных с точки зрения пенсии условиях. Но вскоре должны были состояться перевыборы мэра, и если Спирин в пылу предвыборной гонки захочет найти козла отпущения, то им будет именно начальник милиции. Виктор Николаевич при всей своей молодости был человеком жестким, и весь вечер полковник ждал вызова на ковер, но телефон зазвонил только утром.

- Добрый день, Василий Петрович. Как наши дела? - поинтересовался мэр. Полковнику показалось, что голос у Спирина вопреки обычному какой-то вялый, неэнергичный.

- Положение трудное, Виктор Николаевич, но мы стараемся сделать все возможное, чтобы подавить эту вспышку преступности, - стараясь говорить как можно более бодрым тоном доложил Малофеев.

- Когда справитесь с этими... э... малолетками?

- Надеюсь, что сегодня или завтра, - ответил полковник. - Мы проверяем все школы, подняли на ноги детские комнаты милиции, надеемся на успех. Все-таки у этого пацана довольно приметная внешность. А через него как-нибудь выйдем и на других.

- А что сделано для обеспечения безопасности горожан?

- Мобилизовали все силы. Будет усилено патрулирование города не только на машинах, но и пешим порядком.

- Хорошо, желаю вам побыстрее справиться с проблемами. До свидания.

Положив трубку, полковник удивленно покрутил головой. В прежние времена Спирин за 'подвиги', вроде тех вчерашних на перекидном мосту, мог и голову снять, причем вместе с погонами, а сейчас такой либерализм!

Он даже представить себе не мог, что причиной такого странного поведения Виктора Спирина была женщина, его первая любовь за все тридцать с лишним прожитых лет.

Но, конечно, в самом жутком состоянии находились те, кому пришли по почте или по факсу требования Глеба. Что делать, платить или не платить? С одной стороны, было бы просто глупо выбрасывать на ветер десять тысяч долларов. Но с другой стороны - собственная жизнь дороже. Потрафить вымогателям значило раздразнить их аппетит. А был еще Нечай, который всем дал понять, что не одобряет каких-либо выплат 'на сторону'. Но похоже было, что Геннадий Александрович сам не может справиться с этими 'волчатами'. Особо сильное впечатление произвело убийство Бахарева. Такого монстра, как Танкер, завалил какой-то пацан!

Чтобы еще больше озадачить бизнесменов, Москвин разослал по факсу вторую депешу с более коротким текстом: 'Последний срок - завтра'. И та же подпись: 'Черные волки'.

Кроме этого послания Глеб решил еще больше поколебать в бизнесменах веру в силу Нечая. Проехав с утра по городу, он убедился, что город просто кишит милицией. Кроме обычных постов ГАИ на перекрестках стояли милицейские машины, останавливающие выборочно автомобили и повально всех мотоциклистов. Те, кто в этот день рискнули выехать на двухколесном друге, просто сатанели от ярости - их задерживали на каждом шагу. Кроме того, что это было очень нудно, но еще и очень опасно. Милиционеры после вчерашних потерь в личном составе были подозрительны и злы на всех на свете: на 'волчат', на мотоциклистов, на свое начальство, угробившее, по общему мнению, двух парней по личной прихоти. Одному 'гонщику', слишком рьяно полезшему в боковой карман за правами, прострелили руку.

Проанализировав все увиденное, Глеб решил не рисковать и действовать только наверняка. Моню он отправил на рынок, наблюдать за бывшим кинотеатром, а ныне ночным клубом 'Версаль'. Чира, напрочь отказавшийся стрелять, пристроился неподалеку от 'Ямайки'. Со стороны его можно было принять за самого