Джителейн раскаивается. Мои собеседницы кивают, заявляют, что это чудесная история, и пророчествуют, что книга будет хорошо продаваться. Дафна спрашивает меня, где я остановился. Узнав, что в местной гостинице, она начинает кричать и умолять меня переселиться в замок. Мне часто говорили о шотландском гостеприимстве, но я думал, это туфта. Сначала я жеманничаю, уверяя их в моем смущении, но дамы настаивают. Поскольку малышка Синтия настаивает особо, а это предложение отлично устраивает мои дела, я наконец соглашаюсь. Я с некоторой ностальгией вспоминаю о бедняге Берю, и тут мне в голову приходит потрясающая идея. - Я в Стингинесе не один,- говорю,- со мной слуга. - Ничего страшного, пусть и он переезжает в замок, места достаточно. Мы договариваемся, что завтра я переберусь к Мак-Геррелам со своими пожитками, а пока меня просят остаться на ужин. По-прежнему смущенный и переполненный восторгом, я опять соглашаюсь. - Виски?- предлагает мне Синтия. - С удовольствием. Джеймс Мейбюрн приносит бутылку 'Мак-Геррела' с двумя звездочками (особый сорт, для элиты). Я делаю вид, что удивлен этикеткой. - Это ваши родственники?- спрашиваю я, показывая на пузырек. - Мы!- поправляет прекрасная Синтия.- Мы производим его много лет. Во Франции нашу марку знают плохо, потому что мы почти не экспортируем ее, но без хвастовства скажу, что в Соединенном Королевстве мы пользуемся большим успехом. Большим успехом! Я думаю о героине, содержавшемся в бутылках Пти-Литтре. Это виски, во всяком случае, отличного качества. Можно встать и ночью, чтобы хлебнуть его. Я говорю об этом дамам, и они кажутся счастливыми. - Хотите осмотреть замок и выбрать себе апартаменты, месье Сан-Антонио? спрашивает малышка. - С радостью,- спешу ответить я. И я искренен. Ваш Сан-А доволен собой, друзья. Согласитесь, что он все чертовски ловко устроил. Я в цитадели, и в мою честь зажигают иллюминацию. Замок огромен и более готичен, чем шрифт в названии немецкой газеты. Коридоры, коридоры, коридоры... Огромные залы, кровати с балдахинами, гигантскими каминами, потайными дверями.. Одна комната на втором этаже в левом крыле меня привлекает особо, потому что напоминает особо любимый мною фильм ужасов. В ней стоит кровать с колоннами, обтянутая зеленоватым атласом с геральдическими лилиями. Низкая дверь Ведет в странную туалетную комнату: ванна медная, краны похожи на вентили шлюзов, а в раковине можно организовывать гонки моторных лодок. Чтобы умываться в этом озере, надо быть морским механиком. За туалетной комнатой находится другая спальня, намного меньшего размера. - Если вы позволите,- говорю я Синтии,- я обоснуюсь в этих апартаментах. Мой слуга может поселиться в дальней комнате и, таким образом, всегда будет у меня под рукой. - Как вам угодно. Она смотрит на меня блестящими глазами. Мне кажется, что шотландцы не Казановы, и, когда местным дамам хочется получить кайф, им приходится прибегать к помощи иностранных гостей. Все эти блондины с глазами, выразительными, как дырки швейцарского сыра, небось лет двенадцать смотрят на девчонку, не решаясь заговорить с ней, и еще двенадцать говорят о погоде, прежде чем предложить трахнуться. А мы, французы, действуем быстро, потому что знаем: жизнь коротка и надо быть порасторопнее, если хочешь получить свой кусок пирога до того, как придет костлявая баба с косой. У Синтии влажные губы и глаза, а щеки розовеют. - Подумать только, мне спас жизнь французский писатель,- вздыхает она. - Это будет главной радостью моей жизни,- уверяю я. Я беру ее за руку, она не возражает. Я говорю себе, что тот, кто может малое, может и большое, а потому отпускаю руку и обнимаю ее за талию. Мисс не возражает. Я немного наклоняю голову, и наши губы соединяются. Ее губы пахнут лесной клубникой, и поскольку я люблю десерт, то беру большую порцию без сахара. Она обвивает меня руками и прижимается своим телом к моему так крепко, что разлепить нас можно только домкратом или паяльной лампой. - Хелло!- произносит голос. Мы мгновенно расстаемся. Время сосчитать до раз, и в дверях появляется длинный тип лет двадцати восьми с бледным унылым лицом. Такое впечатление, что он провел каникулы в фамильном склепе. У него гладкие темные волосы, выпуклый лоб и жеманные жесты. - О, Синтия, сердце мое, я вас повсюду искал. Просюсюкав это, он ждет, пока нас представят друг другу. По его взгляду я чувствую: он догадался, что мы разговаривали не о биржевом курсе. - Сэр Филип Конси, мой жених,- объявляет Синтия.- Месье Сан-Антонио, великий французский писатель. Короткое и сухое рукопожатие. Антипатия возникает спонтанно, как и симпатия. Мне с первой же секунды хочется его раздеть, связать, окунуть в бочку с медом, а потом сунуть в муравейник. Со своей стороны сэр Конси хотел бы увидеть меня сидящим на проводе под высоким напряжением. Снаружи дребезжит тоненький колокольчик. - За стол!- приглашает Синтия. Думаю, даже самые тупые из вас догадаются, что я в жизни уже несколько раз ужинал, но мне редко доводилось принимать пищу в таких условиях. Ужин проходит в столовой более просторной, чем конференц-зал дворца Мютюалите, в обществе старухи в кресле на колесиках и сэра Конси, с веселой, как операция на селезенке, физиономией. Кроме жениха Синтии, за столом присутствует директор завода Мак-Орниш. Мак-Орниш кругленький малый, красный, как собрание кардиналов, с приличным брюшком. У него маленькие пухлые руки, блестящие губы, флюоресцирующий нос, светлые волосы, редкие и больные, разложенные по черепу, усеянному темными пятнами, обвислые щеки, глаза запятыми, глубокая, как ров Венсеннского замка, ямка на подбородке и голос маленького мальчика с увеличенными гландами. Он много говорит, в то время как остальные едят молча. Его любимая тема погода: какой она была сегодня, какой будет завтра. Подданные ее величества чемпионы по разговорам о погоде. Может, потому, что их остров часто окутан туманами? Или потому, что они нация мореплавателей9 Или из-за того, что в Соединенном Королевстве жутко скучно? Но, как бы то ни было, в Великобритании столетиями, если не тысячелетиями, говорят о погоде. Это продолжается в течение всего ужина. Затем мы переходим в гостиную, Я прошу разрешения везти каталку тети Дафны, и она оказывает мне эту честь. Кажется, это даже глубоко тронуло ее. К счастью, у меня есть права на вождение тяжелых грузовиков. Клёвый кортеж, ребята. За мной следует Синтия. За ней идет ее женишок, а замыкает процессию Мак-Орниш, катящийся, как бочонок. Сигары, виски... Для знаменитого Сан-А настал момент применить секретный прием. Это расследование не похоже на остальные. Оно напоминает партию в шахматы. Здесь нельзя лезть напролом. Чтобы достичь цели, надо продвигаться осторожно, тщательно взвешивать каждый жест, хорошенько обдумывать каждое слово и действовать только наверняка. Провозглашая тост за хозяев, я повторяю, что рад оказаться в их обществе. Я уверяю, что, как только вернусь во Францию, сразу пришлю им ящик 'Дом Периньона', чтобы отблагодарить за их незабываемый прием. Это прекрасное вступление. Я провожу параллель между шампанским и виски, которое безмерно прославляю, а в заключение произношу очень недурную фразу: - Для нас, французов, виски - это как бы готовая сущность. Признаюсь, мне было бы обидно покинуть Шотландию, не посетив завод, на котором его производят. - Наш не очень велик,- спешит ответить мамаша Дафна,- но, если вам так интересно, Мак- Орниш с удовольствием покажет его вам, не так ли, мой милый? Толстяк в восторге. Он настаивает, чтобы мы немедленно договорились о встрече, и обещает, что Синтия проводит меня завтра днем в Майбексайд- Ишикен для экскурсии. Неплохо, а?

Глава 7

Поздно вечером, за рулем моего катафалк, я подвожу итог прошедшего дня, а заодно, поскольку я не лентяй, резюмирую ситуацию. Пока что все идет отлично. Я проник в замок и подружился с подозреваемыми, за исключением сэра Конси, которому я нравлюсь, как желудочные колики. Меня беспокоят две вещи: во-первых, подозреваемые вовсе не выглядят подозрительными. Эта старая беспомощная леди, ее очаровательная племянница, их жизнерадостный директор кажутся такими же чистыми, как воздух на вершине Монблана. Другая беспокоящая меня вещь - тот незначительный интерес, который вызвало нападение его величества Берю Первого, короля кретинов. Когда человек в маске прокалывает колеса вашей тачки и угрожает вам револьвером, это должно потрясти и вас, и ваше окружение, так? Мак-Геррелы встретили инцидент с более чем британской флегматичностью. Они даже не позвонили шерифу. Автомеханику они тоже не стали звонить, а за столом разговаривали о прошлогоднем дожде и противном облачке, замутившем горизонт около четырнадцати часов восемнадцати минут. Странновато, не правда ли? А прекрасная, нежная Синтия? Зачем такой красавице выходить за макаку вроде Конси? Из-за денег? Возможно Других объяснений я не нахожу. Я приезжаю в гостиницу и поднимаюсь в комнату Берю, но там никого нет. Зато в моей меня ждет Кэтти, одетая с ног до головы в костюм Евы, который ей совершенно впору. У моей служаночки это стало доброй традицией. - Вы не видели моего приятеля?- спрашиваю я, быстро чмокнув ее. Она смеется, берет меня за руку, подводит к двери и слегка ее приоткрывает. Приложив палец к губам, она делает мне знак прислушаться. Этажом выше идет большая коррида. Кэтти мне объясняет, что папаша Мак-Хантин уехал по делам, а мой славный коллега, воспользовавшись отсутствием хозяина, навестил его супругу. Мне кажется, что если Мак-Хантин управится с делами раньше, чем предполагал, и вернется сейчас домой, то начнется большой шухер. Но дела идут своим чередом, и через десять минут я вижу Берюрье. Толстяк фиолетовый, как баклажан, его глаза налиты кровью, волосы прилипли ко лбу, брюхо еще трясется. - Ну как гладильная доска, Толстяк?- спрашиваю я. - Ты ни черта не понимаешь,- отвечает он.- Знойная женщина. Не знаю, чего она бормотала на английском,