выправит кузов, выкрасит всю машину в оранжевый цвет и сделает на дверях надпись «Таксомоторный парк Корлеоне». И чтобы она выглядела как новенькая! Даже мотор пусть заменит. И скажи ему, чтобы поторапливался, потому что парню машина нужна срочно.

— Но мне же нельзя покидать Нью-Йорк, — сказал Бац-Бац.

— Так ведь сегодня суббота, уик-энд, — напомнил Вантаджио.

— О, верно, а я и забыл.

— Я тоже поеду с ними, — сказал Хеллер.

— Нет, ты останешься здесь, — сказал строго Вантаджио. — Сегодня у нас масса работы, и я хочу, чтобы ты хоть немного посидел в холле. Кроме того, я пообещал двум латиноамериканским дипломатам, что ты с удовольствием поговоришь с ними. А кроме того, у тебя будет и еще одно дельце.

Говоря это, Вантаджио одновременно подписывал бумаги, которые ему поочередно подавал Морти. Потом отсчитал требуемые пятьсот долларов. Морти с Римбомбо забрались в старое такси и, сопровождаемые ревом мотора, дымом и страшным дребезгом, уехали. Вантаджио и Хеллер сели в лифт.

— А теперь мы поднимемся наверх, — сказал Вантаджио, — и ты позвонишь Малышке и расскажешь ей, какая великолепная идея осенила меня. Нет, будет лучше, если ты позвонишь ей из своих апартаментов и скажешь, что все это ты сам так здорово придумал. Традиция, парень, это ключ к ее сердцу. А если удастся сделать коктейль из традиции с чувством, то считай, что можешь брать ее голыми руками. Ведь ее старик Святоша Джо начинал с того, что в точно таких же такси развозил по городу самогон.

— Вы просто волшебник, — сказал Хеллер.

— Да, парень, всегда делай по-моему и постоянно будешь при деньгах. Заруби это себе на носу, парень.

Нет, они меня окончательно озадачили. Ничего не понимаю. Что Хеллер собирается делать сразу с двумя машинами? Ведь у него уже есть старый «кадиллак». Правда, его сейчас тоже переделывают, но Хеллер вроде бы и не торопится получать его из ремонта. Так зачем ему могло понадобиться еще и такси? И на этот раз шестое чувство — а без него в Аппарате не прожить — подсказало мне, что дело здесь не только в пристрастии офицеров Флота его величества к механическим игрушкам. Меня передернуло. Вот (…), что-то уж слишком быстро он начинает действовать. Слишком быстро! Ведь так он может что-то и завершить, и это «что-то» погубит меня!

Поскольку я знал, что в ближайшее воскресенье Хеллеру предстоит групповой выезд на занятия по восхищению природой во главе с мисс Симмонс — а уж в том, что она постарается там прищучить его, я был абсолютно уверен, — то не очень-то интересовался субботними делами Хеллера и только изредка поглядывал на экран.

Визит двух южноамериканских дипломатов не представлял особого интереса. Вантаджио привел гостей к Хеллеру и представил их друг другу — имена их были столь пышными и цветистыми, что едва ли уместились бы на целой странице. Принимая их, Хеллер был в роскошном смокинге с бриллиантовыми запонками на манжетах сорочки, однако южноамериканцы переплюнули его, нарядившись в смокинги цвета маренго с черным шелковым шитьем и сорочки с кружевами, покрывавшими всю грудь. Признаюсь, что такое унижение Хеллера приободрило меня. Они, оказывается, получили заем Международного банка под строительство целой серии мостов и, прослышав о том, что Хеллер учится на инженера, обратились к нему за консультацией, поскольку у них возникли сомнения, будут ли стоять мосты, построенные по имевшемуся у них проекту. Поэтому они принесли ему какие-то чертежи, посмотрев которые он посоветовал избрать конструкцию, при которой оба конца моста покоятся на плавающих опорах, чтобы столь частые в их странах землетрясения не смогли разрушить сооружение. Он даже начертил какие-то небольшие схемки, которые следовало передать подрядно-конструкторским фирмам. Но я прекрасно понимал, что все это — сплошная чепуха и треперь — всем хорошо известно, что мосты строят для преодоления водной преграды, а не для того, чтобы плавать по воде. Но южноамериканцы — люди вежливые — расплывались в любезных улыбках. Удалились они с сияющими лицами. Подонки безмозглые!

Второе дело Хеллера было еще более противным, чем первое. Стафъюмо и тот, размахивавший крисом заместитель представителя, которого Хеллер обезоружил своим подлым приемом, разыскали Хеллера в холле, где он сидел спрятавшись за пальмой — он вообще частенько сиживал именно на этом месте, поскольку пальма надежно прикрывала его со стороны входа. Они притащили богато украшенную шкатулку и вместе преподнесли ее ему. Нестройным дуэтом, но — хвала богам — по-английски дипломаты обратились к нему со следующей речью:

— Позвольте выразить вам благодарность за посредничество в решении вопроса о Шарлотте. Наши страны объединили свои усилия в разработке идеи памятного подарка, который мог бы служить материальным воплощением нашего глубокого восхищения вашими благородными усилиями, направленными на достижение взаимного мира и согласия.

Они раскрыли шкатулку. Там на красном бархате лежал пистолет «лама» сорок пятого калибра, украшенный золотой насечкой замысловатого узора, с гербами двух помиренных государств, скрепленными между собой тонко выгравированным сердечком. Должно быть чеканщик затратил немало времени и трудов на создание такой красоты. В шкатулке, в специальных гнездах, находились запасные обоймы и полсотни патронов. Там же была и черная кобура с белым голубем мира и выгравированной на его грудке надписью «Принц X». Если не обращать внимания на то, что все те места, которые должны быть воронеными, были покрыты золотом, он больше всего напоминал излюбленное оружие гангстеров — кольт сорок пятого калибра армейского образца.

Хеллер самым торжественным образом выразил свою благодарность, и дипломаты удалились, счастливые и довольные.

После этого я уже совсем не мог заснуть. Заполучить такое великолепное оружие только за то, что он применил довольно дешевый и подлый прием! Да и вообще, это было просто нечестно. Ведь Хеллер прикрывался надуманным фальшивым именем. Подумаешь, «принц X»! Знали бы они, что Хеллер был самым обыкновенным военным инженером Флота и по происхождению принадлежал к среднему классу, точно так же, как и я. Но я превосходил его по чину. Надо же — такое великолепное оружие пропало зря! Вот поэтому, как я уже говорил ранее, я и возлагал такие надежды на мисс Симмонс. Примерно в девять часов утра по нью-йоркскому времени из занимаемых Хеллером апартаментов пошли радиопомехи. Неужели он так разволновался, готовясь к первым воскресным занятиям? Вовсе нет! Он имел явно искаженную точку зрения относительно наслаждения природой!

Первое, что мне удалось разглядеть на экране, когда рябь наконец пропала, был девичий затылок. Затылок брюнетки, которая лежала ничком на диване, чуть откинув голову набок. Руки ее при этом слабо двигались по дивану — явное свидетельство полного физического переутомления. Хеллер усиленно массировал ее затылок, точными движениями нажимая на какие-то известные ему одному чувствительные точки. На приставном столике стоял серебряный кувшин, который я мог разглядеть только боковым зрением. Точно так же я смог определить, что на Хеллере был белый купальный халат и что сидел он на краешке дивана, возвышаясь над полураздетой девушкой.

— Ой, — простонала она, — по-моему, я умираю!

Хеллер, однако, продолжал обрабатывать ее затылок.

— Ничего, ничего, — говорил он успокаивающе. — Сейчас тебе полегчает, Миртли.

— Семнадцать раз, подумать только, — простонала она.

— Ну а теперь ты можешь пошевелить головой? — спросил он.

Она повертела головой и снова застонала.

— Можно подумать, что меня изнасиловал слон.

— Да, сочувствую, — сказал Хеллер.

Я вдруг понял, в чем тут дело. Это чудовище наверняка воспользовалось беспомощностью бедняжки! А девчонка прехорошенькая, это я мог сказать точно, потому что она как раз обратила лицо в его сторону.

— Ну вот, милый, теперь мне лучше, — сказала она. — Не приведи Господь испытать еще одну такую ночку!

Ага, значит, популярность Хеллера среди этих девушек далеко не так велика, как мне казалось