шестнадцатой улице. Я с некоторым сожаление следил за его действиями. Очень скоро судьба его получит окончательное решение. Он сразу же направился в сторону временного общежития. Там было довольно много студентов, которые носились из аудитории в аудиторию, завершая оформление документов. Мне стало ясно, что неделей приема заявлений этот период называется совершенно зря. По существу это был день подачи заявлений и был он вчера, если судить по числу снующего здесь народа. Я с удовольствием принялся следить за Хеллером, предвкушая предстоящий ему конфуз. Ни при каких обстоятельствах мисс Симмонс не допустит принятия его в это учебное заведение. Не при его отметках! Итак, все планы Хеллера окажутся выброшенными в корзину.

А вот и мисс Симмонс. Она как раз закончила беседу с очередным посетителем. Она полностью игнорировала небольшую очередь, стоящую у ее стола. По лицу ее блуждала улыбка, которая

более всего подошла бы паучихе в тот момент, когда она собирается приступить к пожиранию паука-самца.

— Да неужто наш юный Эйнштейн пожаловал к нам? — сказала мисс Симмонс. — Садитесь, пожалуйста.

Хеллер сел, и мисс Симмонс еще некоторое время повозилась со своими бумагами, а потом откинулась на спинку стула и поглядела на него со своей жуткой улыбочкой.

— Похоже, — сказала она, — что в наши дни уже совершенно безразлично, кто именно разнесет эту несчастную планету на части.

— Вчера вы называли меня Уистером.

— Но времена меняются, меняются и люди, не так ли? Интересно, с кем это вы знакомы? С самим Господом Богом?

— А на мое заявление о приеме дан положительный ответ? — спросил Хеллер.

— Да, мой юный Эйнштейн, ответ дан положительный. По заведенному здесь порядку мы обычно не разрешаем перевода из другого учебного заведения прямо на выпускной курс.

— Но я мог бы…

— О, не надо, юный Эйнштейн, ничего не говорите. Однако именно в вашем случае разрешение получено. И что интересно, позволено перевести вас на самый привилегированный, а следовательно, наиболее труднодоступный факультет инженерии и прикладных наук.

— Я очень благода…

— О, не нужно ничего объяснять, юный Эйнштейн. Вы ведь не выслушали меня до конца. По установленному у нас порядку заявления могут быть приняты у абитуриентов, набравших не менее двадцати восьми процентов от официально установленного для американских колледжей максимального количества баллов. Но в вашем случае, юный Эйнштейн, это правило не применялось.

— Но это же очень…

— Более того, — не дала себя прервать мисс Симмонс. — Всегда считалось обязательным, чтобы студент, поступающий на инженерный факультет, был подвергнут специальному тестированию в устной и письменной форме и набрал более семисот баллов. Для вас, как оказалось, тест и вовсе не нужен.

— Да это же просто зам…

— Более того, юный Эйнштейн. Средний балл «Б», всегда считавшийся необходимым при подобных переводах, на сей раз был полностью проигнорирован. Ну, скажите сами, разве это не замечательно?

— Это несомненно заме…

— Да, это не только замечательно и даже не слишком замечательно, но и весьма примечательно, юный Эйнштейн. Я получила весьма недвусмысленный приказ зачислить вас. На выпускной курс. На факультет инженерии и прикладных наук. В качестве будущего соискателя степени бакалавра в области ядерной физики и инженерного дела выпускные экзамены вам предстоят в ближайшем мае. И приказ подписан не кем иным, как самим президентом университета.

— У меня и в самом деле не хватает слов, чтобы выра…

— Ничего, скоро у вас найдутся все нужные слова, — сказала мисс Симмонс, и улыбочка исчезла с ее лица. — Уж не знаю, либо кто-то тут у нас окончательно рехнулся, либо государственные субсидии снижены в условиях послевоенного падения производства настолько, что им приходится на брюхе ползать перед вами, вымаливая эти ваши жалкие две с половиной тысячи долларов, которые они сдерут с вас в качестве платы за обучение, что само по себе как раз и означает самое настоящее безумие. Но этот номер у них не пройдет. Я не поставлю просто так свою подпись на приказе о вашем зачислении и о выпуске в мир ядерного физика, который является самым настоящим слабоумным. Я достаточно ясно выражаю свои мысли, юный Эйнштейн?

— Право, я весьма сожалею, если…

— Не тратьте зря ваши умственные силы на сожаления в данный момент, — сказала мисс Симмонс. — У вас будет предостаточно поводов для этого в недалеком будущем, так что бережно расходуйте имеющийся у вас запас калорий. Итак, я поставлена в ситуацию, когда у меня не остается иного выхода, как зачислить вас в списки студентов, юное светило науки. Но ведь и зачислить можно по-разному. Так, может быть, приступим к делу?

— Право, я…

— Итак, для начала, — сказала мисс Симмонс, — в том учебном заведении, из которого вы переводитесь к нам, отсутствовало преподавание некоторых предметов, знание которых необходимо для получения ученой степени. Таких предметов я насчитала четыре, а это означает, что я должна записать вас на дополнительные курсы лекций по ним. Вы будете посещать эти лекции в обязательном порядке в дополнение к весьма плотной программе вашего факультета и сдадите по ним экзамены в этом же семестре.

— Ну, я уверен, что…

— Погодите благодарить меня. Это еще не все. Видите ли, я весьма сомневаюсь, что все эти ваши с трудом натянутые «Д» по всем предметам свидетельствуют о ваших глубоких познаниях хотя бы в этих областях. Поэтому я записываю вас на дополнительные курсы, посещение которых поможет вам упорным трудом исправить полученные ранее оценки. И эти лекции вы будете посещать также одновременно с обычными.

— Я думаю…

— Не торопитесь с выражениями благодарности, мне и без слов все ясно, — сказала мисс Симмонс. — Поэтому я сделаю вам еще один подарок. Дело в том, что эта ваша Сент-Ли является вроде бы какой-то военной школой. И у меня создалось впечатление, что ваше военное образование и выставленные вам там отметки немогут быть сочтены достаточными, если вы не продолжите обучение по этим дисциплинам и не пройдете полный курс в корпусе подготовки офицеров запаса — КПОЗ, — который вы должны завершить по правилам в этом году. Вот там вы, возможно, насмотритесь на все досыта и поймете, насколько отвратительна война как таковая. К тому же армейские власти наверняка сочли бы весьма непатриотичным с моей стороны, если бы я помешала вам завершить упомянутый курс. По этому поводу я все равно собиралась направить им письмо. Итак, у вас получается таким образом три дополнительных занятия в неделю в аудиториях и одно практическое занятие по строевой подготовке на свежем воздухе. И все это прекрасно дополнит ваши аудиторные и лабораторные курсы. Ну разве это не прекрасно для будущего светоча науки?

Теперь уже Хеллер мог только молча взирать на нее. Наверняка ее атака лишила его дара речи. Тут она погрузилась в изучение сложенного гармошкой компьютерного листа с распечаткой расписаний, испещренного пометками о распределении по группам и занятиям.

— Но тут есть еще одно положеньице, за которое вы, юный Эйнштейн, будете испытывать ко мне особую признательность. Когда за завтраком я получила это расписание, то сразу поняла, что тут таится уйма возможностей, и сразу же засела за проработку их. И оказалось, что нет никакой возможности отрегулировать занятия таким образом, чтобы выстроить их в определенной последовательности. Часы некоторых обязательных для вас лекций совпадают, и ничего тут не поделаешь. Таким образом, вам придется одновременно присутствовать на двух различных лекциях, а в одном случае — даже на трех. А что тут поделаешь, когда студентов все направляют и направляют, не считаясь буквально ни с чем. Так что вам зачастую придется отсутствовать то на одной, то на другой лекции. Тут уж как ни вертись, а ничего не выйдет. Профессорам это вряд ли понравится, и вам придется частенько давать объяснения в