рисунок жеребиного украшения, бывшего объектом операции49.

УЧЕНАЯ АРИСТОКРАТИЯ

В XVI и XVII веках немецкие университеты тысячами штамповали магистров и докторов наук, они-то и образовали новое сословие - ученую аристократию. Ученые мужи пользовались большим уважением; князья ценили их, народ ломал перед ними шапки. И они крепко уверовали в себя; никогда ученые не задирали нос так высоко, как в ту пору. Только вот беда: новая аристократия не могла сослаться на такие знатные, покрытые патиной50 имена, как старая, дворянская. Они отправились на штурм бессмертия под грузом простых, даже презираемых в обществе имен своих родителей, и уж, конечно, эти имена звучали жесточайшей какофонией по отношению к драгоценным латинским текстам:

Schurtzfleisch und Lammerschwanz!

(Шурцфляйш и Ламмершванц!)

С такими именами нельзя взобраться на Олимп, Музы просто вышвырнут оттуда. Итак, надо было изыскивать способ пригладить эти лохматые имена и придать им вид, приемлемый в салонах.

Один из таких способов был крайне примитивен: к немецкому имени добавляли латинское окончание -ус. Так Конрад Самуэль Шурцфляйшиус, ученый, преподаватель Виттенбергского университета освободился от позорного признака своего низкого происхождения; окончание -ус позволило ему стать достойным членом благородного сословия ученых.

Авторы научных книг пользовались этой наклейкой -ус несколько веков и действительно добились уважения к своим именам: в обществе стали считать, что, если фамилия оканчивается на -ус, то это наверняка человек ученый; простым смертным это не дозволялось. На обложках книг, при цитировании работ имена ученых писались исключительно с окончанием на -ус, оно не только элегантно звучало, но и имело практическое значение, потому что такое имя можно было просклонять. Если кого-то звали, например, просто Буллингер, то это имя в латинских текстах было обречено на вечную застылость как неподвижный номинатив, а вот Буллингерус, напротив, обладал приятной гибкостью и в склонении уже звучал с такого рода разнообразием: Буллингерум, Буллингери, Буллингеро. Более того, если в научной литературе встречались имена нескольких представителей этого семейства, то их тоже можно было склонять всех вместе: Буллингерос, Буллингерорум.

Однако воистину странно, что никому не приходило в голову, какое ужасное варварство приклеивать латинское -УС к немецкому имени и протаскивать это чудище в единую гармонию текстов, написанных на. языке классиков, даже если эти тексты и писались уже почти на кухонной латыни. Простые немецкие фамилии еще как-то проходили. Галлерус, Геснерус, Моллерус, Хоппелиус, Моргофиус, Герхардус, Форстерус и еще многие сотни латинизированных немецких имен постепенно стали привычными, и даже современный читатель вполне мирится с ними, даже не замечая всей их гротескности. Но уже Буксторфиус, Нирембергиус, Равенспергиус, Швенкфельдиус, Пуфендорфиус звучат куда более цветисто; что же касается фрейбургского профессора математики Шреккефухсиуса, то его имя можно выставлять вместо пугала на винограднике.

Обладатели скрежещущих германских имен и сами понимали, что -ус не делает их имена очень уж музыкальными, поэтому они стали прибегать к другому способу: переводили свои 'железные' имена на благородные греческий и латынь. Так, грубая волосатая германская личинка превращалась в классически нарядную бабочку. Замечательный Ламмершванц преподавал в Йенском университете логику и этику уже как Каспарус Арнурус; ученый Риндфлайш стал доктором Букретиусом, а Бродкорб из Померании подписывал свои работы звучным именем Артокофинус. Вот небольшая коллекция прочих личинок, превратившихся в бабочек:

Оэколампидус - прежде Хаусшайн

Меланхтон - прежде Шварцерд

Апианус - прежде Биневитц

Коперникус - прежде Кепперник

Ангелократор - прежде Энгельбарт

Архимагриус - прежде Кюхенмайстер

Ликостенес - прежде Вольфхарт

Опсопоэус - прежде Кох

Осиандер - прежде Хозенэндерле

Пеларгус - прежде Шторх

Сидерократес - прежде Айзенменгер

Авенариус - прежде Хаберманн

Камерариус - прежде Каммермайстер

Парсимониус - прежде Карг

Пиериус - прежде Бирнфельд

Урсисалиус - прежде Биршпрунг

Маллеолус - прежде Хеммерлинг

Пеперикорнус - прежде Пфеффернкорн

Дурашливой модой увлеклись и другие народы. Так, швейцарец латинизировал свое славное французское имя Chavin на Calvinus, из бельгийского Байера стал Вирус, из польского Стойински - Статориус, из французского Уврие -Операриус, из английского Бриджу отер - Аквапонтанус.

Список можно дополнить сотнями, а то и тысячами имен. Против этой странной моды не помогла даже убийственная сатира 'Epislolae obscurorum virorum' ('Письма черноголовых мужчин'), вонзившая жало в классицизированные имена. В этих пресловутых письмах используются, например, такие имена: Маммотректус Бунтемантеллус (Пестроплащевый Сиськохвататель), Пультрониус Кулътифрекс (Ножеделатель), Пардорманиус Форнасифицис (Печкоделатель Пукатель) и т. д. Хорошо еще, что сам изобретатель книгопечатания Иоганн Генефлейм51 не попал в этот список. Живи он на сто лет позднее, то, может быть, сейчас в школах ученикам пришлось бы зубрить какое-нибудь Иоганнес Ансерикарносус или что-то вроде этого вместо бессмертного имени Гутенберг.

СЕМЕЙНЫЕ ИСТОРИИ НОВОГО БЛАГОРОДНОГО СОСЛОВИЯ

Итак, новая аристократия приобрела благозвучные имена, но по- прежнему сильно отставала от старой в другом: не хватало генеалогических древ. Надо было постараться каким-то другим способом зажечь нимб вокруг новых имен. Этим стараниям мы и обязаны семейными историями, в которых собраны все известные мужи, носившие распространенные имена Шмидт, Вольф, Мюллер, то есть принадлежавшие к семействам Шмидиус, Вольфиус, Мюллерус. Гоец, любекский суперинтендант, написал книгу 'De claris Schmidus' ('О славных Шмидтах'). Вольфов увековечила диссертация, которую подготовил и зачитал в Лейпцигском университете один из ученых представителей этого чрезвычайно разросшегося семейства. Диссертация называлась 'De nominibus Lupinis' ('Об именах Волковых'), так находчиво латинизировал он бесцветное имя Вольф.

Что касается Мюллеров, то и о них готовился основательный труд, но, к сожалению, от него остался лишь небольшой фрагмент. Фленсбургский профессор Иоганнес в книге ' Homonymoscopia' ('Исследование одинаковых имен') дал обещание, что напишет историю Мюллеров под названием 'Mola musarum castalia' (что-то вроде 'Мельница как кастальский источник муз'). Под этим благозвучным и многообещающим заголовком премудрый датский полигистор намеревался собрать всех ученых, имя которых было связано с мельницей и мельниками. В это произведение попали бы все известные Мюллеры, Моллеры, Молиторы, Молинари, Молины, Молинетто, Милиусы, Мойлены, Молленбеки, Мюльрады, Мюльберги, Мюльбахи и т. д., в этом списке можно было бы найти даже венгерских Молнарушей.

К вящему горю всех мельниц и мельников это великое произведение так и не появилось. Автор только подразнил им, издав в качестве приложения к будущей книге подробнейшую опись литературного наследия примерно пятидесяти штук Мюллеров. Об остальных Мюллерах он опубликовал только статистику, но даже и этот краткий перечень обрадовал весь ученый мир, а потом и огорчил: великому замыслу не суждено было осуществиться.

Статистика глаголет о том, какие личные имена носили Мюллеры. Мы узнаем, что среди Молиторов было 4 Иоганна, среди Милиусов - 8, среди Моланов - 3, среди Мюльманов - 4, среди Мюльпфортов - ни одного; с другой стороны, этот недостаток Иоганнов возмещает семейство Мюллеров, в лоне которого мы вплоть до 1697 года включительно находим не менее 44 Иоганнов. Современного читателя наверняка заинтересует также, что среди Мюллеров оказалось еще 9 Андреасов, 2 Бальтазара, 5 Бернатов, 2 Карла, 6 Гаспаров, 7 Христианов, 6 Даниэлей, 7 Иоахимов, 2 Тобиаса и т. д. и т. п., более того, при внимательном чтении списка выясняется, что было еще 4 Иоганна Георгия, 4 Иоганна Якоба, вместе с которыми отряд известных и