И ждешь, что пред тобой я свой признаю стыд?

Сын амазонки я. И для тебя не новость,

Что с молоком всосал я гордость и суровость.

Когда ж я возмужал, то, сам себя узнав,

Одобрил я судьбой ниспосланный мне нрав.

Ты стал меня учить. О, как внимал тебе я,

Когда рассказывать ты начал жизнь Тесея!

Какой ты зажигал во мне душевный пыл,

Когда о подвигах отцовских говорил:

Как он явился в мир, чтоб заменить Геракла, {22}

Напомнить, что средь нас геройство не иссякло;

Как истреблял он зло. С твоих ловил я уст

Рассказ, как смерть нашли Скирон, Синид, Прокруст, {23}

Как великана он сразил близ Эпидавра {24}

И как освободил он Крит от Минотавра. {25}

Потом рассказывать ты начал, Терамен,

Про тьму иных побед, про множество измен:

Как в Саламине он покинул Перибею, {26}

Как в Спарте соблазнил Елену {27} и как с нею

Бежал… Ах, сколько их – он сам бы счесть не мог -

Всех женщин, коих он к падению увлек,

Всех женщин, чья судьба была так безотрадна!

И слезы льющая на скалы Ариадна! {28}

И Федра, из дому похищенная им!…

Но тут я не хотел внимать речам твоим:

С прекрасным не хотел я смешивать дурное,

Позорные дела – с деяньями героя.

А вдруг и мне судьба такая же грозит?

Вдруг небо для меня готовит тот же стыд?

И моему стыду не будет оправданий:

Геройских, как отец, я не свершил деяний.

Чудовищ не смирял десницей я своей, -

Могу ли я грешить так, как грешил Тесей?

А если б я отверг сомнения такие, -

Не мог бы все равно мечтать об Арикии.

Когда б в моей душе страсть подняла мятеж,

Она бы встретила незыблемый рубеж:

Запрет Тесея. Он, царевну замуж выдав,

Всегда бы видел в ней мать новых Паллантидов.

Дабы зловредный ствол побегов дать не мог,

Сестру своих врагов на девство он обрек.

До гроба жить должна она в дому Тесея,

И не зажжет никто ей факел Гименея.

Могу ли преступить отцовский я запрет

И стать ослушником? Могу ли с юных лет

Я на себя взвалить любовной страсти бремя?