до новой эры Эвгемера), как обожествленных людей. Этот исторически неверный, идеалистический метод объяснения мифов имеет сторонников и теперь среди буржуазных ученых; в частности, известный английский исследователь Дж. Фрэзер склонен допустить, что даже такие боги, как Осирис и другие, могли быть историческими лицами. Диоскуры братья-близнецы Кастор и Полидевк (Поллукс), древние боги- спасители; в греческой мифологии они изображаются как дети Зевса и Леды. Цельс не допускает мысли, даже с точки зрения христиан, чтобы Иисус явился во плоти; он допускает лишь, что он явился в виде призрака. Ориген ему возражает (III, 33), что Иисуса видели по-настоящему (kaf aletheian). Относительно Асклепия большое, неисчислимое множество людей, как эллинов, так и варваров, единодушно утверждают, что часто его видели и еще (теперь) видят, притом не в виде призрака, а исцеляющим, благодетельствующим и предсказывающим будущее (III, 24). (Всем известны) прорицания Аполлона (III, 25); с другой стороны, проконнезиец Аристей, столь божественным образом исчезнув из среды людей, вслед за тем открыто явился, впоследствии часто много времени пребывал на земле и возвещал дивные вещи; и, хотя Аполлон предписал метапонтинцам чтить Аристея в числе богов, никто ведь его еще богом не считает (III, 26). По баснословному сообщению Геродота (IV, 14), Аристей умер в Кизике, но когда граждане собрались его похоронить, его не оказалось, а гражданин, прибывший из другого города, уверял, что видел его там живым. Через 7 лет после смерти Аристей явился в Проконнез и там написал свою поэму. Тот же Геродот сообщает (IV, 15), что Аристей явился в Метапонт (в Южной Италии) и распорядился поставить свое изображение рядом с жертвенником в честь Аполлона; дельфийский оракул подтвердил это распоряжение от имени Аполлона. Никто не считает богом гиперборейца Абарида, который обладал такой силой, что переносился со скоростью стрелы (III, 31). Геродот приводит (IV, 16) басню об Абариде, обладателе очистительной стрелы Аполлона; в позднейшей мифологии Абарид изображался уже несущимся на стреле. (Или вот) клазоменский (герой): разве о нем не говорят, что душа его часто, покинув тело, бродила без тела? Но и его люди не признали богом (III, 32). (Богом не признали) и Клеомеда из Астиапалеи, (о котором рассказывают, что), когда он забрался в ящик и был в нем заперт, его внутри не обнаружили; он каким-то сверхъестественным образом исчез изнутри, когда некоторые взломали ящик, чтобы его захватить (III, 33). Я мог бы назвать еще многих других таких.
Поклоняясь схваченному и казненному, (христиане) поступают подобно гетам, почитающим Замолксиса, киликийцам - (поклонникам) Мопса, акарнанянам - Амфилоха, фиванцам - Амфиарая, лебадийцам - Трофония (III, 34). Мопс внук гомеровского пророка Тиресия и сам провидец, пользовался культом в Киликии; согласно мифу, он пал в единоборстве с другим героем, Амфилохом (сыном Амфиарая), который тоже погиб в этой борьбе. Почитание возлюбленного Адриана нисколько не хуже их почитания Иисуса (III, 36); (а ведь даже) египтяне, (признавшие культ Антиноя), не стерпели бы, если б его стали равнять с Аполлоном или Зевсом (III, 37). Император Адриан имел любимца красивого юношу Антиноя. Когда Антиной утонул в Ниле, император воздвиг храм в его честь и учредил его культ; египтяне приняли этого нового бога без особых возражений. Трофоний - древнее божество, впоследствии в мифе принявшее человеческие черты; его божественные атрибуты перенесены на Зевса (Zeus Trophonios). Трофоний, согласно мифу, жил в пещере, где давал оракулы. Так как Трофоний не умирал, его имя стало синонимом глубокой старости.
Вот к чему приводит предвзятая вера, какова бы она ни была (III, 38). (И у христиан) предвзятость души создает такое расположение к Иисусу (III, 39); они признают его, состоящего из смертного тела, богом и думают, что таким образом поступают благочестиво (III, 41); (а ведь) человеческая плоть Иисуса (хуже) золота, серебра или камня, так как она более тленна, чем последние. Но, (говорят христиане), он ведь становится богом, сняв с себя (телесную оболочку); но почему не с большим правом (могут стать богами) Асклепий, Дионис и Геракл (III, 42)? (Христиане) смеются над почитателями Зевса на том основании, что на Крите показывают его могилу; и тем не менее они почитают вышедшего из могилы, не зная, как и почему критяне так поступают (III, 43).
Вот что они предписывают: 'Пусть к нам не вступит ни один образованный, ни один мудрый, ни один разумный (человек); все это у нас считается дурным. Но если есть невежда, неразумный, несовершеннолетний, пусть он смело придет'. Считая только такого рода людей достойными своего бога, они, очевидно, желают и могут привлечь только малолетних, низкородных, необразованных, рабов и детвору (III, 44). Что же вообще дурного в том, чтобы быть образованным, интересоваться наилучшими учениями, быть и казаться разумными? Чем это мешает познать бога? Разве это не, скорее, нечто полезное, посредством чего легче можно доходить до истины? (Ill, 49). Но мы видим в самом деле, что те, кто выражают и распространяют на площадях самые гнусные вещи, никогда не присоединяются к собранию разумных людей и не смеют среди них обнаруживать свои (взгляды); но если они завидят юнцов или сборище домашних рабов, или кучку неразумных людей, туда-то они проталкиваются и там красуются (III, 50). Мы видим, что и в частных домах шерстобитчики, сапожники, валяльщики, самые грубые мужланы, в присутствии старших и более разумных господ не смеют рот раскрыть; но когда им удается заполучить к себе отдельно детей и каких-либо глупых женщин, они им рассказывают удивительные вещи, что не надо оказывать почтение отцу и учителям, а слушаться только их самих;
те, мол, глупости болтают, у них мысль парализована, они в сущности не знают и не умеют делать ничего прекрасного, находясь в плену пустых предрассудков; зато только они сами знают, как надо жить; если дети их послушаются, они будут счастливы, и дому явится счастье. А если во время таких речей они увидят, что подходит кто-либо из наставников в просвещении, кто-либо из людей разумных или сам отец, то более осторожные из них стушевываются, а более дерзкие подстрекают детей сбросить узду, нашептывая, что в присутствии отца и учителей они не захотят и не сумеют проповедовать детям добро, ибо, дескать, их отталкивает низость и тупость (старших), окончательно испорченных, безмерно злых и наказывающих их; поэтому, если они хотят, они должны, оставив отца и учителей, уйти с женщинами и с товарищами по играм в женское помещение, в сапожную или валяльную мастерскую, чтобы обрести совершенство. Такими речами они убеждают (III, 55).
А что я не предъявляю более жестоких обвинений, чем того требует истина, можно убедиться по нижеследующему. Призывающие к участию в других, (нехристианских), таинствах возглашают: 'У кого руки чисты и речь разумна' или 'чья душа свободна от зла, кто прожил хорошо и справедливо',- это провозглашают те, кто обещают очищение грехов. Таковы формулы обращения к участникам элевсинских мистерии богини Деметры. Послушаем же, кого призывают эти. Кто грешник, говорят они, кто неразумен, кто недоразвит, попросту говоря,- кто негодяй, того ждет царство божие. А разве грешником вы считаете не бесчестного вора, взломщика, отравителя, святотатца, осквернителя могил? Кого другого стал бы приглашать и призывать разбойник (III, 59)?
Они говорят, что бог ниспослан к грешникам; но почему он не был ниспослан к безгрешным? Что дурного в том, чтобы не иметь греха? (По их учению выходит, что) нечестивца, если он смирится под (тяжестью) бедствия, бог примет, а праведника, если он, обладая добродетелью с самого начала, обратит свой взор ввысь, он не примет (III, 62)! Люди, правильно руководящие законностью, заставляют (обвиняемых), кающихся в своих преступлениях, прекратить свои жалобные выкрики, чтобы не (вышло, будто) приговор о них выносится скорее из жалости, чем в соответствии с истиной: а бог судит, руководствуясь не истиной, а лестью! Они говорят: 'Кто без греха?' Это довольно верно, ибо род человеческий как бы рожден для греха; (но в таком случае) следовало призвать всех, раз все грешат (III, 63). Почему такое предпочтение грешникам? (Утверждая подобное, христиане либо) возносят хулу на бога, (либо) лгут (III, 64). Они все это делают для поощрения грешников, не будучи в состоянии привлечь к себе ни одного действительно хорошего и справедливого человека, и потому они раскрывают двери перед самыми преступными, пропащими (людьми). Ведь всякому ясно, что прирожденных и закоренелых грешников никто не может совершенно переделать даже посредством наказаний, тем менее жалостью; ибо коренным образом изменить характер чрезвычайно трудно. (Конечно), безгрешные люди-лучшие члены общества (III, 65)...
'Для бога все возможно' (говорят на это христиане;
да, бог может, но) не пожелает ничего несправедливого (III, 70). (А по учению христиан выходит, что), подобно людям, которые поддаются сетованиям, бог, поддавшись жалобам жалующихся, ублажает дурных и отвергает хороших людей, не поступающих таким образом; а это в высшей степени несправедливо (III, 71).
(Христианский) учитель (говорит): 'Мудрецы отвергают наше учение, потому что мудрость вводит их в
