Джессики с медицинскими принадлежностями.
– Звонили из Красного Креста, – сказала Анна Мэннинг, тяжело дыша. – В Айбор-Сити страшный пожар, много пострадавших. Ты нужна там, Джессика. Но прошу тебя, будь осторожна.
Жар от огня был очень силен, и Рамон намочил носовой платок в ведре с водой, которое нес, и приложил его к лицу, пытаясь защититься от невыносимого горячего дыхания пожара, сжигавшего легкие.
Огонь быстро перекидывался с фабрики на окружающие здания, среди которых были частные дома, и ночь наполнилась криками о помощи, стонами раненых и потерявших свои дома людей; но все заглушали рев и треск пламени.
Передавая полное ведро соседу по цепочке, Рамон заметил стройную женскую фигурку в светлом платке на голове. Женщина изо всех сил пыталась поднять тяжелую балку, один конец которой был охвачен пламенем.
Сначала Рамон удивился: зачем она это делает, а потом услышал плач и увидел, что под балкой, которую пытается поднять женщина, лежит маленький ребенок.
Рамон мигом оставил свое место в цепочке и бросился на помощь. Уже слегка развиднелось, и Рамон увидел, что ребенок – мальчик лет шести – лежит на спине среди обугленных обломков дерева. Толстая балка лежала поперек его бедер, прижимая ребенка к земле. Мальчик плакал, и эти звуки, исполненные боли и страха, еще больше усиливали, как показалось Рамону, ужас и страдание этой ночи.
– Ну-ка, – сказал он, коснувшись плеча молодой женщины, – дайте я вам помогу.
Она обратила к нему свое бледное лицо, испачканное сажей, и Рамон увидел, что она совсем еще девочка. Ее лицо показалось ему знакомым, но в эту минуту не было времени для размышлений и воспоминаний.
Оглядевшись, он нашел необгоревшую доску и подсунул ее под балку в качестве рычага. Молодая женщина следила за ним тревожными глазами. Рамон сказал:
– Я подниму ее, а вы тащите малыша.
Она кивнула, и Рамон поднатужился, пытаясь сдвинуть балку. Как только она слегка приподнялась, женщина наклонилась и как можно осторожнее вытащила маленькое тельце мальчика из-под гнета. Он вскрикнул, когда она потянула его, а потом крик перешел в жалобный непрерывный плач.
Как только мальчика высвободили, Рамон опустил бревно; он увидел, что женщина открывает черную санитарную сумку и достает оттуда пачку бинтов и пузырьки с лекарствами. Только тогда он догадался, что ее белый головной платок и платье – форма сестры милосердия из Красного Креста.
Опустившись на колени рядом с ней, чтобы рассмотреть, в каком состоянии находится мальчик, Рамон спросил, отводя со лба ребенка спутанные волосы:
– Как он?
Молодая женщина ответила, не глядя на Рамона, но продолжая свою работу:
– Думаю, что кости целы. Ножки поранены и в ушибах, и на шее ранка, но, судя по всему, это наружные повреждения. Хорошо, что он не пострадал от огня. Я перевяжу раны, а потом, если вы поможете мне отнести его во временный госпиталь...
– Конечно.
Он смотрел, как ее тонкие, гибкие пальцы ловко обрабатывают и перевязывают раны. Мальчик уже немного затих, успокоенный ее заботами, и только время от времени звал маму и бросал вокруг себя испуганные взгляды.
– Интересно, где его мать? – тихо спросила молодая женщина.
– Они могли потерять друг друга среди общего смятения. Может быть, сейчас она его ищет.
– Наверное, вы правы. Ну вот. Перевязка сделана. Возьмите его, пожалуйста.
Рамон поднял ребенка, оказавшегося на удивление легким, на руки и вместе с молодой женщиной направился к зданию, где расположился пункт первой помощи. И только уложив мальчика на одеяло, Рамон вспомнил, где он видел эту женщину. Когда они выходили на улицу, и свет поднимавшегося над горизонтом солнца ясно очертил ее лицо, Рамон понял, что это та самая хорошенькая
Конечно, теперь она выглядела совсем иначе: волосы были откинуты назад и спрятаны под платок, лицо побледнело и было выпачкано сажей; но все равно она оставалась привлекательной, а на бледном, усталом лице с высокими скулами большие зеленые глаза казались еще выразительнее.
Она, в свою очередь, тоже узнала его, и глаза ее широко распахнулись.
– О! – воскликнула она. – Я вас знаю, вы брат той молодой женщины, Марии, которая служит в отеле. Рамон Мендес!
Рамон кивнул:
– Да. А вы мисс Мэннинг. Это так?
– Да. Джессика Мэннинг.
Она обратила лицо к горящему зданию фабрики.
– Огонь, кажется, стихает. Я очень надеюсь, что пожар кончается. Это была ужасная ночь.
Рамон понимал, что не сводит с нее глаз, но ничего не мог с собой поделать. У нее был такой чистый профиль, такой нежный, что в нем проснулся инстинкт защитника, и ему стало не по себе. Девушка красива, но ведь она не для него – она не принадлежит к его народу, – и если он позволит себе ею увлечься, это не доведет до добра.
– Действительно ужасная ночь, – проговорил он довольно угрюмо, думая о Хулио и о вероятной причине пожара. Множество людей пострадало, некоторые погибли, уничтожено имущество и дома. Если в пожаре