спустилась вниз. Мегги зажгла небольшую сальную свечу в свисавшем с потолка фонаре. В желтоватом свете в глазах девушки блеснула влага невыплаканных слез.

— Провалиться и сгореть! — воскликнула про себя Мегги. Она точно знала, какие мысли сейчас не давали ей покоя. Она думала о тех же самых глупых, дурацких фантазиях, что не оставляли ее с тех пор, как она стала достаточно взрослой, чтобы заметить разницу между мальчиками и девочками.

Все из-за этой книжки, которую она отыскала в мамином сундуке. В школе у них был курс Мак-Гуффи — полезные уроки о правилах поведения для хороших мальчиков и девочек. Но Мегги нашла потрепанную, выцветшую книгу сказок. Они были намного интереснее строгих наставлений Мак-Гуффи. И ее воображение разыгралось. «Причуды» — так называл это ее отец. А когда она прочла о Рапунцель, то решила, что ни один из местных мальчишек не подойдет. Настоящий принц приедет когда-нибудь в эти горы за Мегги Бест. Она была уверена в этом. К несчастью, сегодня утром она подумала, что он уже прибыл…

Мегги покачала головой и заскрежетала зубами от нахлынувшего стыда. Будто мало ей горя оттого, что она выболтала свои мысли и бросилась на шею этому парню! Ее довольно грубо отвергли, а вдобавок она отравила его. Теперь папа позаботится, чтобы гость остался у них, пока не поправится.

Как ей это выдержать? Видеть эти темные красивые глаза и вспоминать каждый раз, что она буквально охотилась за ним, как медведь за медом? В какое идиотское положение она себя поставила! Мегги застонала и закрыла лицо руками.

Пробравшись к самой дальней полке, она нашла пикули справа наверху. Шестнадцать кварт приправы, выстроившись в безупречном порядке, на первый взгляд казались просто прекрасными. Покачивая головой, Мегги вздохнула. У нее в голове не укладывалось, как же так: она была в два раза умнее всех женщин, которых знала, и все же даже самая глупая из них могла с закрытыми глазами замесить легкое воздушное тесто для печенья или потушить овощи. Мегги делала все точно так же, как они. Но почему-то никогда нельзя было гарантировать, что в результате получится нечто съедобное. Неумелая стряпня, определенно — один из ее недостатков, мечтательная натура — другой. И — провалиться и сгореть! — горожанин в первый же день обнаружил оба.

Расстроено вздохнув, Мегги принялась вытряхивать пикули из кувшинов в пустую корзину.

— С моим невезением от них и свиньи отравятся, — проговорила она.

Мысли ее снова вернулись к красивому молодому человеку, лежавшему сейчас в постели брата — Д. Монро Фарли.

— Ну и имечко! — возмущенно прошептала она. — Слышал ли кто-нибудь такое?

Она определенно не слышала ничего похожего — до сегодняшнего утра.

Веки Ро Фарли задрожали, и он открыл глаза. Было темно, последний вечерний свет проникал в окно. Комната перестала кружиться, но воспоминания о темноте остались. Во рту чувствовался кисло- горьковатый привкус, а живот впал настолько, что, казалось, был виден позвоночник. Потом он вспомнил блестящий голубой кувшин с пикулями и Мегги Бест…

Ро взглянул в сторону камина, ярко сверкавшего оранжевым светом в полутемной комнате. Мегги похожа на своего брата, только у нее волосы потемнее и не такие голубые глаза. И, конечно, Джесси был недалеким, а она ненормальной!

Он услышал мягкое шлепанье босых ног по полу и вспомнил ее ступни. Он слышал шуточки о босоногих женщинах Озарка, но почему-то не ожидал увидеть молодую девушку с голыми ногами. Ступни, привлекшие его внимание, не были ни особенно изящными, ни очаровательно розовыми. Это были длинные, узкие ступни с тонкими небольшими пальцами. Никогда за все предыдущие годы Фарли не обращал внимания на женские ступни во время своих романов и увлечений противоположным полом.

Романы и увлечения! Ро быстро отбросил эти мысли. Даже сейчас желудок его сжимался, а голова все еще немного кружилась. Он поклялся самому себе, что Мегги Бест совершенно не привлекает его. Но, несмотря на недомогание, мысль о босых женских ступнях вызвала улыбку на его лице.

Ро был в хижине один, не считая Мегги, и специально лежал, не двигаясь, чтобы она не знала, что он проснулся. Если она набросилась на него, когда он сидел на стуле, то невозможно представить, что она сделает с мужчиной, когда тот в постели. А он слишком болен и слаб, чтобы попытаться отбиться от нее. Отбиться? Он мысленно упрекнул себя. В том неблагоразумном поступке он виноват не меньше, чем она. Даже больше, так как он — образованный джентльмен, а она… она… ну, он не вполне еще осознал, что она из себя представляет.

Ро поудобнее устроился на набитом мягким клевером матрасе. Хижина представляла собой одну большую комнату со стенами из круглых, грубо обработанных бревен и с выложенным из речного камня очагом у южной стены. Это было примитивное жилище, но в нем чувствовался какой-то домашний уют. Этот уют, без сомнения, создавало множество домотканых покрывал, накидок и занавесок, которые, казалось, лежали и висели везде, где только можно.

Из-за чердака наверху в той половине комнаты, где стояла кровать, потолок был ниже. На половине возле очага с голых балок свисали связки лука и перца, пучки засушенных трав и длинные узкие полоски вяленой оленины. Старый сундук из сухого платана, поставленный на ножки возле очага, служил кухонным столом. В центре стоял небольшой квадратный стол, накрытый тщательно выглаженной домотканой скатертью. Именно там Ро попробовал те самые смертоносные пикули мисс Бест.

От одной только мысли о них Ро застонал. Должно быть, звук оказался довольно громким, потому что девушка взглянула в его сторону. Он напрягся.

— Джесси! — крикнула она через дверь. — Он просыпается.

Не глядя больше в его сторону, она развязала выцветший фартук, повесила на гвоздь у двери и неспешно вышла на улицу.

Через минуту в открытой двери показалась знакомая белокурая голова. С тревогой в голубых глазах простодушный юноша подошел к кровати.

— Тебе лучше, приятель? — Ро храбро улыбнулся.

— Привет, Джесси! — сказал он. — Да, думаю, мне намного лучше, чем раньше.

Джесси важно кивнул.

— Папа сказал, что ты проснешься голодным, — он указал на горшок, оставленный кипеть над огнем. — Вот немного медвежьего бульона, чтобы ты восстановил силы. Он смягчит боль в твоем животе.

Ро настороженно взглянул на еду.

— Не волнуйся! — успокоил его Джесси. — Рука Мегги не прикасалась к этому супу. Мы с папой законсервировали его прошлой зимой. Я сам застрелил медведя.

Ро свесил ноги с кровати и подождал, пока комната не перестанет кружиться. Он не мог отрицать, что умирает с голоду, но ему не очень хотелось пробовать еще одно необычное блюдо обитателей Озарка. Все же, предположил он, если двое крупных сильных мужчин семья Бест могли преспокойно съесть это варево, то и он, возможно, выживет, чтобы потом рассказывать об экзотической пище.

— Если ты подашь мою рубашку, — сказал он обеспокоенному юноше, — я с удовольствием съем немного супа за вашим столом.

Спустя пару минут Ро, по-прежнему чувствующий легкую слабость, с помощью Джесси уселся на плетеный стул.

Вошла Мегги с отцом и сразу же принялась ворошить угли в очаге. Засовывая тесто в форму для выпечки, которую она пристроила в горячих углях у края огня, девушка даже не взглянула на Ро.

— Рад видеть вас на ногах, — сказал Бест-старший, похлопывая Ро по плечу. — Ешьте хорошенько, этот медвежий бульон исцелит вас лучше любого горчичного пластыря.

Ро дружески улыбнулся. Резная деревянная ложка — ее ложка — лежала возле его тарелки. На мгновение он заколебался, потом взял ее, мысленно смеясь над собственной глупостью. Это всего лишь ложка, такая же, как и все остальные. Он зачерпнул мясной отвар и попробовал. Крепкий, ароматный бульон обжигал язык.

Взгляд Ро остановился на девушке, накормившей его отвратительными пикулями. Хотя фигура Мегги заслоняла часть очага, Фарли видел, что огонь разгорелся сильнее, чем требовалось. Одна из сковородок угрожающе задымилась. Сама молодая леди привела себя в порядок и принарядилась. На ней было серое аккуратное платье, и держалась она с горделивой осанкой светской красавицы. Но длинные коричневые ступни оставались, как и утром, босыми.