— разве не все равно?

— Да, но для меня это не все равно! Мегги фыркнула и покачала головой.

— Ты позволяешь своему воспитанию взять вверх над здравым смыслом. Хотя именно я отличаюсь постоянным витанием в облаках. Ну что ж, сегодня утром я обеими ногами стою на земле, чего и тебе не мешало бы сделать.

— По-моему, я давно спустился с облаков на землю, — отрезал Ро. — Это ты лишилась благоразумия!

— Ро, нам не следовало делать то, что мы сделали вчера. Но женитьба дело не поправит. Даже сделает еще хуже. В конце лета ты вернешься в штат у залива, а я останусь здесь.

Ро молча смотрел на нее.

— Подумай: я не смогу поехать с тобой, я никогда не оставлю папу, Джесси и эти горы. А ты не можешь остаться здесь, ты — ученый и не привык к жизни в глуши. Если мы поженимся, ты все равно уедешь в конце лета. И мы оба окажемся в браке, больше напоминающем ярмо на шее, чем супружество.

— Мегги, то, что произошло между нами прошлой ночью…

— …Лучше всего забыть! — Мегги тяжело вздохнула и прикусила губу. — Ты был пьян, а у меня звезды плясали в глазах. Но наступило утро, и надо рассуждать здраво. Давай решим, что впредь не допустим подобного и будем заниматься каждый своими делами.

— Мегги…

— Все уже сказано, Ро Фарли! А теперь позволь мне вымыть эти лягушачьи лапки. Папа так обрадовался, увидев, сколько вы с Джесси наловили! Он хочет, чтобы вечером я приготовила их на ужин. Тебе сейчас лучше бы почиститься и взглянуть, чем можно помочь Джесси.

Используя край передника, Мегги прихватила и приподняла крышку с большой чугунной глубокой сковороды, стоявшей на горячих углях. Лягушачьи лапки и спинки весело кипели в жиру. Мегги постоянно прикрывала сковородку поплотнее. Говорят, что когда жир разогревается, лягушки могут выпрыгнуть и отправиться назад, к реке. Она знала, что это неправда. Но во время жарки сухожилия в лапках сокращаются, действительно заставляя их дергаться и плясать, а Мегги не хотела, чтобы жир выплескивался на пол. Однако она не могла избежать крошечных, шипящих брызг, образовавшихся от соленой слезы, упавшей в сковороду с жарящимися лапками.

Снова закрыв будущий ужин, Мегги смахнула блестевшие слезы, что катились по щекам. Он действительно предложил ей выйти за него замуж… Ей так хотелось, чтобы он сделал это, так ужасно хотелось! Но она никогда не верила, что он все-таки произнесет эти слова.

Поднявшись, Мегги проверила хлеб в духовке. Он был безукоризненно румяным, высоко поднялся и распространял аппетитный запах. Мегги поставила хлеб на стол, чтобы он остыл.

Может быть, Ро Фарли и был принцем. Но она правильно поступила, отказавшись выйти за него замуж. Не следует наказывать мужчину за то, в чем виновата она. Брак с провинциальным ничтожеством, таким, как она, стал бы для Ро наказанием. Она совершенно не похожа на принцессу из штата у залива, о которой он мечтал. Нельзя заставлять Ро Фарли жениться на ней, потому что именно она не захотела остановить его.

И у Мегги даже сомнений не возникало по поводу того, чья это была вина. Ро оказался пьян. Но она-то не прикасалась к спиртному! Она просто дала волю мечтам и воображению. А это привело к роковым последствиям.

Всю жизнь Мегги считала мечтательность невинной слабостью, способной скрасить серые будни. В то время как большинство людей, расставаясь с детством, расстаются и со своими фантазиями, она взяла их с собой во взрослую жизнь и наслаждалась минутами, когда чудесные видения уносили ее далеко-далеко от забот и тягот, из которых состояло повседневное существование. И хотя за это ей иногда здорово доставалось от людей здравомыслящих и трезвых, Мегги не видела ничего плохого в своих приятных полетах фантазии. Сейчас она поняла, что представлять мир таким, каким он представляется в мечтах, может быть так же опасно, как и намеренно лгать.

Прошлой ночью в горячих объятиях Ро она вообразила, что их брак — реальность. Она возомнила, что ее действительно любят и что у нее есть право принимать ласки и наслаждаться его телом. На щеках вспыхнул румянец, когда она вспомнила, что они позволяли себе, охваченные страстью. То, что предназначалось лишь для двоих, слившихся в единое целое…

Мегги вспомнила слова бабушки Пигготт и собственную ложь. Старая женщина была права: что касается занятий любовью с ее мужем, здесь вряд ли уместно говорить о нежности и заботливости.

«Ее мужем» Мегги словно споткнулась об эти слова и вернулась с неба на землю. Огонь желания, охвативший ее, печально отгорел и превратился в пепел. Никогда больше она не будет этого делать, по крайней мере, с Ро. Никогда больше она не почувствует силу его страсти, не услышит, как он выкрикивает ее имя. Еще одна слеза покатилась по щеке, Мегги смахнула ее прочь.

Она постаралась представить прикосновение другого мужчины. Ни один из тех, которых она знала, не был достоин занять место Ро, а от мысли, что кто-то еще позволит себе то, что Ро этой ночью, ее затошнило. Мегги сделала попытку снова вызвать в воображении образ сказочного принца, который любил бы ее и разделял с ней сладкую страсть. Но все выдуманные персонажи неизменно принимали образ Ро Фарли.

Чья-то тень упала от порога хижины, и Мегги, подняв глаза, увидела отца. Она порадовалась, что тусклый свет в комнате скрывал ее покрасневшие глаза и следы слез на щеках.

— Все почти готово, — оживленно сообщила ему Мегги, надеясь, что смогла изобразить на лице приветливую улыбку.

Анри кивнул и повесил шляпу на крючок у двери.

— Урожай, кажется, будет неплохим, — спокойно произнес он. — Хотя на твоем огороде полно сорняков. Мегги кивнула.

— Может, пока Джесси не в состоянии справиться с настоящей работой, он поможет мне прополоть огород…

Анри проворчал что-то в знак согласия.

— Как себя чувствует твой брат? — спросил он.

— О, я думаю, с его лодыжкой все будет в порядке, — ответила Мегги. — Ему просто надо пару дней поберечь эту ногу, и очень скоро он снова сможет работать в поле.

Анри опустился на один из стульев и откинулся назад, чтобы лучше видеть дочь.

— Я вообще-то спрашивал не о его ноге, а о его голове…

Мегги удивленно взглянула на отца.

— Конечно, от этого чертова донка не умирают, но иногда после него чувствуешь себя так, что уж лучше бы умереть…

Мегги растерялась.

— Он рассказал тебе? Старик покачал головой.

— В этом нет необходимости, Мегги, детка. Возможно, моя голова покрыта сединой, но работает так же ясно, как и прежде.

Мегги задумчиво кивнула.

— Ты накажешь его? — спросила она шепотом.

— Создается впечатление, что это бессмысленно, не так ли? Ничто не может заставить его раскаиваться сильнее, чем сейчас. — Анри негромко рассмеялся. — Кроме того, здесь я тоже не ангел. Я выпил столько этого отвратного зелья, что этой жидкости хватит сплавить бревно до самого Нового Орлеана!

Мегги убрала с огня шипящую сковороду. Она знала о прошлом отца, но уважала его за все, что он сделал в жизни. Подложив сложенное полотенце, она поставила сковороду на стол и начала вылавливать из горячего жира лягушачьи лапки.

— Конечно, я не хочу, чтобы у Джесси это вошло в привычку, — честно призналась Мегги. Отец рассеял ее тревогу:

— У Джесси не хватает ума, но у мальчика полно здравого смысла.

Мегги знала, что здесь отец прав. Снова воспользовавшись полотенцем, она сняла чугунную крышку со сковороды. Облако пара и аппетитный запах заполнили комнату, и Анри с удовольствием втянул ноздрями