ходьбы, для опоры, то есть опорно-двигательный аппарат в ходе эволюции развивался не так интенсивно. Руками-то можно сделать практически все, это не так уж сложно (есть, конечно, виртуозы-художники, которые пишут картины ногами), а ноги почти не развивались в процессе эволюции человека, хотя их функциональные возможности в ходе этого исторического процесса расширились. Кажется, каждый человек вроде как готов по мячу попасть, но, увы, в жизни это не так, и мы видим это на примере ребенка, с самого раннего детства. Видимо, в этом главный секрет футбола: почему он может ногой, а я так же точно бить по мячу не могу? Думаю, что притягательность и популярность футбола объясняются именно этим. Плюс еще, конечно, в футболе очень много такого, чего в других видах спорта не найдешь.
Почему именно футбол? Отчасти я это объяснил: люди идут и готовы смотреть на то, что якобы они сами могут сделать. Конечно, играет большую роль и непредсказуемость результата, и импровизация игроков. Все, что есть в футболе, – все притягивает. Даже, можно сказать, и грубость притягивает – это тоже интересно. Да, некоторым кровожадным зрителям может быть интересно, как Ковтун бьет по ногам противников. Мой друг Юрий Севидов говорил, что Ковтуну желтую карточку надо давать еще в раздевалке, перед выходом на поле.
А что касается того, что значит футбол для меня лично, то футбол – это вся моя жизнь. Решение стать футболистом пришло давно, где-то в девять-десять лет, когда отец первый раз сводил меня на игру ЦДКА – «Динамо» (он был подполковником и после войны первый раз привел меня на стадион). Я, конечно, заболел футболом, поэтому в четырнадцать лет пошел в футбольную школу. Все время играл. Отец привез ниппельный мяч из Венгрии (он ездил туда по работе, это был 1953 год). Футболисты, настоящие мастера, играли мячом со шнуровкой, а он мне привез ниппельный мяч! Весь двор играл этим мячом, пока в клочья не изорвали. Взрослые мужики меня брали в свои команды! Отец мне тогда сказал: «Если хочешь играть в футбол, если хочешь стать футболистом, работай двумя ногами». И когда у меня было свободное время, вставал у стеночки и двумя ногами – правой-левой – бил стеночку, бил и останавливал, бил и останавливал. Это мне было десять-двенадцать лет.
Жил я тогда в самом центре, где сейчас гостиница «Россия», в Ипатьевском переулке. По воскресеньям мы играли прямо на улице: движение перекрывалось, потому что ЦК задней стенкой выходил на этот переулок. Прямо на улице стояли два кирпича, и мы играли. Потом, в 1964-м, переехал на Бережковскую набережную. Там двор был хороший, все время только в футбол играли (конечно, зимой – в хоккей, если заливали, или в футбол на льду).
Первым моим тренером был Виктор Александрович Маслов. Потом он ушел работать тренером в «Торпедо». Это был 1956 год, как раз наши выиграли Олимпиаду. Потом занимался – год почти – у Дементьева Николая Тимофеевича. В 1957 году был фестиваль. Не поверите (может, это и писать не стоит), первый раз почувствовал запах мужского парфюма – тогда же ничего похожего у нас не было. Возвращаемся мы с другом после закрытия этого фестиваля с улицы Горького, прошлись по Старому Арбату, я встал на Бородинском мосту и говорю: «Слав (Слава Крылов, он сейчас работает администратором в клубе), чего бы мне это ни стоило, я стану футболистом! Хотя бы даже для того, чтобы купить вот этот парфюм, этот одеколон иностранный. Ты увидишь! Я даю тебе клятву: ни одной сигареты, ни грамма вина. Буду только работать: футбол, футбол, футбол». Вот какая сильная была у меня мотивация! Так и стал играть. Три тренировки в неделю по полтора часа, летом тренировка в пять часов, а с десяти до двух чем, думаете, мы занимались? Тоже футбол гоняли! Как-то мы проезжали мимо моего дома, и я говорю Виктору Папаеву: «Вить, представляешь, я по пять-шесть часов в день работал, но бывало и по восемь». Он: «Ну тогда понятно: дворовое, помноженное на бес-ковское, – вот вам результат».
Когда мне было семнадцать, Бесков собрал сборную учащихся Москвы. Прихожу в сборную Москвы. Все нормально, Бесков – ни слова. Я родителям сказал, что мне еще год (до 18 лет) играть за ФШМ, поработаю год, чтобы меня в какую-нибудь команду взяли. Они позвонили Бескову: он не хочет в институт поступать, хочет только футболом заниматься. Тот вызывает меня и говорит: «Значит, так. Собирай документы и подавай в институт физкультуры. Пока не сдашь экзамены, я тебя до тренировок не допускаю». Абсолютно так, жестко. Я говорю: «Константин Иванович, я хочу футболом заниматься. Этот институт будет мешать, а я хочу только, чтобы в какую-нибудь команду взяли». Он мне опять: «Я тебе сказал – иди». Ну и пошел. Сдал документы. Поступил на дневное отделение. И тут происходит такое… Где-то в октябре (сезон еще идет в детской команде в моей футбольной школе) Бесков меня переводит из защитников в полузащиту, и я в каждой игре начинаю забивать голы! Любил я это дело: там подкрутишь, тут сыграешь – в общем, где-то последние игр восемь голы забивал. Вдруг подходит ко мне один наш парень и говорит: «Тобой ЦСКА заинтересовалось. Давай завтра поедем, поговорим с ними!» Поехали. Они говорят: «Давай мы с тобой подпишем договор. Мы тебе будем платить 800 рублей (400 рублей платил Спорткомитет, 400 рублей они). Еще год будешь играть за ФШМ, а ровно через год, в октябре месяце, придешь к нам». Я говорю: «Меня это устраивает» (хотя все знали, что я за «Спартак» болею). Проходит два-три дня – и вдруг звонок (туда, на Бережковскую набережную, в квартиру). Я снимаю трубку: «Геннадий, здравствуйте. Это Старостин Николай Петрович». Я так радостно: «Николай Петрович, здравствуйте!» – «Я слышал, ты написал заявление в ЦСКА?» – «Да, написал». – «Ну как же так, мы тебя в «Спартак» хотели взять, и твой тренер, который ушел на пенсию, Дементьев, нам тебя рекомендовал». – «Откуда же я знал? Что ж раньше-то не сказали?» – «Сколько они тебе положили?» – «800 рублей». – «Мы тебе даем 1100». Я говорю: «Дело не в деньгах, Николай Петрович. Я сам за «Спартак», я болел за него всю жизнь. Мечта моя – играть в «Спартаке»! – «Ты ходил туда? Деньги получал?» – «Нет. 2 ноября должен пойти зарплату получить». – «Ты туда не ходи. Давай, быстро к нам приезжай!» Я приехал, написал заявление. (Тут обязательно надо подчеркнуть, что мы туда попали втроем: Севидов, Имбург и я. Ну и еще Слава Борцун, он на два года постарше нас, и он чуть раньше туда попал.) Так я и играл в «Спартаке» 15 лет!
Потом Высшая школа тренеров, 1976 год. По окончании Высшей школы была стажировка в Италии. У меня было две команды, «Торино» и «Милан», по неделе: неделя «Торино», неделя «Милан». Затем я по распределению поступаю в Управление футбола Спорткомитета СССР помощником Николаева, старшего тренера, то есть тренером молодежной сборной (до 21 года). С ним я проработал полгода, и в 1978 году, несмотря на то, что я был беспартийным, меня назначили старшим тренером второй сборной СССР. Там я работал до 1980 года. Потом Никиту Павловича снимают, и, естественно, вторую сборную расформировывают. Назначают Бескова и Старостина начальниками олимпийской сборной. Потом два с половиной года я был помощником Бескова в олимпийской сборной, пока его не сняли. Затем два года работал в Спорткомитете СССР – в Управлении международными делами. Потом вернулся в Управление футбола – работа чиновника. Я оттуда ушел за десять дней до путча, 9 августа 1991 года. Получил предложение от итальянской фирмы быть ее представителем здесь, в Москве.
Сейчас я мастер спорта международного класса, работаю деканом Высшей школы футбольного менеджмента, где генеральный директор Белоус, а директор Хмельных.
Что же такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение, отвлечение людей от повседневных забот, повод напиться, поорать? Для одних футбол – это выход эмоций, запаса адреналина. Другие действительно идут на футбол, как на спектакль (как древние говорили: хлеба и зрелищ!). На эту тему расскажу случай. Однажды мы с Леонидом Трахтенбергом были в Италии. В турнире участвовали три команды: «Милан», «Ювентус» и ЦСКА. ЦСКА занял третье место, что естественно: это был конец декабря, все только после отпуска вышли. То есть ничего страшного не произошло, но зрители провожали нашу команду аплодисментами. Трахтенберг тогда такую фразу сказал: «Смотри, вот что значит сытый итальянский народ: им даже ЦСКА понравился, хотя занял третье место».
Футбол, по-моему, самый массовый вид спорта. Он может собрать много народа, во всяком случае, у нас. Ни на один гандбольный матч столько людей не придет, ни на баскетбол, ни на волейбол – у них и залы маленькие. А на стадионе «Маракана» в Бразилии, на игре, которую я посетил однажды, присутствовало 150 тысяч человек. Это потрясающее зрелище!
Теперь что касается вопроса о том, способствует ли футбол формированию патриотизма, сплочению людей, ощущению национальной гордости. Здесь бы я не стал выделять футбол. Любой вид спорта способствует формированию патриотизма, особенно когда побеждаешь. Пловец наш выигрывает – ну разве это не приятно? Мы горды за нашу страну! Пусть даже в бадминтон выиграют – все равно приятно.
Далее о психозе масс, всего общества, необузданности разъяренной толпы… Национальный психоз возникает, мне кажется, только в последнее время. Пример тому: ненормальное поведение молодежных групп. Когда я играл, за много лет такого не помню, чтобы в «Спартаке» между болельщиками возникали
